Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 46

Но откуда такая настойчивость в деле создания партии, откуда фанатичная вера в ее силу и возможности? А ведь это все от знания им крестьянства, которое он получил, занимаясь агрономической и кооперативной деятельностью, от понимания им России как крестьянской страны, требующей именно крестьянской партии. И, конечно, это вера в нее укреплялась у Маслова под влиянием Александра Васильевича Чаянова.

Экономист Чаянов пишет художественную утопию о «крестьянском» социализме

Профессора Чаянова знал весь просвещенный экономический и сельскохозяйственный мир. Как ученый он был известен уже в предреволюционные годы. Закончил он Московский сельскохозяйственный институт, про который говорили, что туда идут или из-за его революционной репутации, или из-за хорошего преподавания естественно-исторических и общественных наук. Чаянова тогда прельщало скорее второе, хотя революционные настроения тоже ему были не чужды. Образование он продолжил в университетах Западной Европы. А вернувшись в Россию, посвятил себя исследованию экономики сельского хозяйства.

Не было тогда в России большего авторитета в вопросах сельскохозяйственной кооперации и организации сельского хозяйства, определения доходности крестьянских хозяйств, чем Чаянов. Он принял Февральскую революцию и сотрудничал с Временным правительством. Тогда вышла его брошюра «Что такое аграрный вопрос?», в которой он провозгласил ключевой лозунг «Земля — трудовому народу!». Когда грянула Октябрьская революция, он принял и ее, правда, после некоторого раздумья. И работая впоследствии в кооперативных организациях, сотрудничающих с советской властью, он выступает за компромисс между властью и кооперацией, при сохранении за последней самостоятельности. Правда, он терпит неудачу в переговорах с Лениным о самостоятельности Московского народного банка — банка кооперации. Банк все же национализируют, а счета переведут в Государственный банк России. Но Ленин говорит об этом открыто: «Я сказал им (кооператорам. — Э.М.), что стою за соглашение с средним крестьянством и глубоко ценю даже начало поворота от враждебности к нейтральности по отношению к большевикам со стороны кооператоров, но почва для соглашения дается лишь их согласием на полное слияние особого банка с единым банком республики… С средним крестьянством мы осуществляли и будем осуществлять политику соглашения, отсекая всякие попытки изменить линию советской власти и советского социалистического строительства»1.

Открытость вождя вселяет уверенность в кооператора Чаянова. В 1919 году, в разгар Гражданской войны, у него выходит фундаментальный научный труд «Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации», где он обосновывает такое понятие, как «кооперативная коллективизация». Этот труд мог быть полезен любому победителю в Гражданской войне.

Но в 1920 году, когда победа уже была у красных, у Чаянова выходит книга совсем в другом жанре и с другим содержанием, нежели предыдущий научный труд. Под псевдонимом Иван Кремнев «Госиздат» выпускает его утопическую повесть «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии». Она — о будущем обществе и будущем политическом строе в России. Чаянов здесь изъясняется с читателем не столько научным языком, сколько художественными образами.

Традицию сочинительства и публикации таких произведений заложил еще большевик Александр Богданов (Малиновский) в 1909 году, сошедшийся в жесткой философской схватке с Лениным. Для того чтобы прояснить свою позицию в отношении социализма, он пишет научно-фантастический роман «Красная звезда», который выходит в 1908 году. О чем этот роман?

Герой повествования некто Леонид Н. размышляет о причинах провала революции 1905 года в России. Но за Леонидом Н. наблюдают пришельцы с Марса (с планеты «Красная звезда»), их корабли кружатся в околоземном пространстве. Марсианские исследователи изучали бои на Красной Пресне в Москве, жесткую полемику между Лениным и Плехановым и их сторонниками. У них много информации, и они понимают, куда идет дело. Ведь марсианская цивилизация более развита, чем земная. И наконец, они входят в контакт с Леонидом Н., считая, что он наиболее близок к марсианам по своим психофизиологическим данным. Изучая Леонида Н., они взвешивают, стоит ли помогать русским революционерам — социал-демократам, стоит ли давать им супер­оружие, бомбу, действующую на основе расщепления элементов радия. Насколько разумны они будут в своих действиях, получив это оружие. Чтобы прийти к окончательному мнению, они отправляют Леонида Н. на Марс, где построено социалистическое общество. Это общество высокой цивилизации, научных и технических достижений. Но самое главное в том, что тот социализм, что построен на Марсе, — идеален, никаких противоречий. Производство ведется по четкому плану, который рассчитан на специальных счетных машинах. Труд для марсиан — занятие необременительное, так как все делают машины, за которыми только нужно наблюдение, ремонт и уход. Потребности марсиан в еде и товарах удовлетворяются полностью, тем более что каждый житель Марса достаточно разумен в своих желаниях и потребностях. В сфере потребления отсутствуют какие-либо противоречия, а отсюда и конфликты. В марсианском обществе отсутствует государство со всеми его атрибутами насилия (армия, полиция, тюрьмы). В нем нет нужды, ибо все марсиане умны, толерантны, корректны. Встречающиеся иногда сумасшедшие, или психически неустойчивые особи, лечатся врачами и педагогами, которым дано право безболезненно лишать жизни неизлечимых. В свободное после работы время каждый марсианин занимается своими личными делами, в которые не принято допускать других. В марсианском обществе нет никаких противоречий, превалирует постоянная стабильность и точно выверенное равновесие. Даже почти исчезло отличие между мужской и женской особями. Для Леонида Н. все они на одно лицо. Но с каждым днем жизни на Марсе Леонида одолевает тревога. Когда он спрашивает марсиан, а не скучно ли жить в таком выверенном, непротиворечивом мире, те ему отвечают, что это в нем говорит буржуазный индивидуализм, «пережитки капитализма в его сознании». Но Леонид никак не может победить в себе этот индивидуализм. А отсюда не проходит чувство тревоги. И тогда его кладут в психиатрическую клинику и лечат с помощью химической терапии. Он на время опять обретает душевное равновесие, которое позволяет ему думать. И он приходит к выводу, что между ним и марсианским социализмом явная био­психическая несовместимость. И к этому же выводу приходят марсианские ученые. Тут он знакомится с одним теоретиком, который излагает ему перспективы марсианского социализма. Они такие. Природные ресурсы Марса истощаются и через 35 лет закончатся. Поэтому Марс должен спасти себя за счет овладения природными ресурсами других планет, прежде всего Земли. Но на Земле господствует человеческая раса, с которой договориться невозможно в силу биопсихической несовместимости, что доказал эксперимент над Леонидом Н. Поэтому выход один, отмечает теоретик: «после долгих колебаний и бесплодной мучительной растраты сил дело пришло бы неизбежно к той постановке вопроса, какую мы, существа сознательные и предвидящие ход событий, должны принять с самого начала: колонизация Земли требует полного истребления земного человечества». Это заявление настолько потрясло Леонида Н., что с ним случился припадок, во время которого он убивает этого теоретика. В конце концов марсиане пощадили и Леонида Н., и людей на Земле. А помогла свершиться этому чудо — любовь, которая вспыхнула между Леонидом Н. и марсианской девушкой по имени Нетти, его лечащим врачом. Любовь ей дала силы выступить против плана теоретика, плана уничтожения землян, за союз с цивилизацией Земли. Как она сказала: они слабее и ниже нас, но они другие, возлюбим их такими, какие они есть. Леонида Н. отправили обратно на Землю, а вслед за ним на Землю полетела и Нетти, чтобы вместе с Леонидом Н. участвовать в революции.

Так представил Богданов в своем романе учение Маркса о коммунизме. То был образ социализма по-богдановски. Но Ленин напомнил ему, что Маркс — это диалектика, и любое развитие движимо противоречиями, в том числе и социализм.