Деляга (СИ) - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 37

Так прошел июнь. В начале июля жара чуть спала, стало полегче. В ночь на пятое, всех разбудила канонада. До фронта еще километров тридцать, но грохотало знатно. Больше часа длилась артподготовка. Под конец на севере поднялись сполохи.

— "Катюшами" ударили, — безошибочно определил Вова. — Похоже, началось.

Остальные с ним согласились. Неизвестно было только, когда придет их очередь. Ожидание затянулось. Третий день впереди грохотало, не замолкая даже по ночам. С каждым днем, с каждой ночью, все ближе и ближе. Танковые батальоны бригады уже на второй день приняли участие в контратаках против прорвавшихся немецких танков, а мотострелки пока стояли на месте.

Шестерка Илов прогудела на небольшой высоте в сторону фронта.

— Сейчас причешут фрицев, — проводил их взглядом Миронов.

— Как бы их самих не причесали, — Вова был настроен более скептически.

— Не каркай.

Обратно штурмовики возвращались впятером. Сверху на них свалилась пара "мессеров". Наших истребителей, как всегда, в нужный момент поблизости не оказалось. Еще один Ил задымил, пошел вниз и исчез в огненном вихре, в небо потянулся клуб черного дыма. Никто не выпрыгнул. Немцы набрали высоту, и пошли на второй заход. Все отделение, не отрываясь, следило за развитием событий в воздухе. На этот раз атака истребителей уже не была неожиданной. Пулеметная трескотня долетела до ушей автоматчиков, тусклые трассы потянулись в обе стороны. Штурмовики сумели сохранить строй, ведущий "мессер" свечой ушел вверх, а ведомый, который пошел было за ним, вдруг свалился на крыло, от него что-то отвалилось. Сразу же, высота была небольшая, немец раскрыл парашют.

— Сбили! Сбили! Ура-а-а!!!

Только Вова не принял участия во всеобщем ликовании, его больше интересовало место приземления немецкого летчика. А оно было…

— Лопухов, стой! Куда?

Вова рванул напрямую, пока остальные сообразили, в каком направлении стартовал их товарищ, прошло секунд пять. Теперь их сапоги бухали в десятке метров позади, и пока Вове удавалось удерживать дистанцию, одновременно отслеживая белеющий в небе купол. Постепенно он начал сдавать и длинноногий Пинчук принялся постепенно сокращать дистанцию, но тут забег подошел к концу.

Немец как раз успел погасить купол парашюта, когда набегающий красноармеец Лопухов, с ноги, как по футбольному мячу, пробил по фрицу. От души пробил. Поначалу он хотел просто пристрелить немца, но разум, пока бежал по полю, все-таки взял верх – за убийство готового "языка", тем более летчика, по головке не погладят, тут трибуналом попахивает. Подбежавшие автоматчики добавили немцу сапогами. Тот и не думал сопротивляться, лежал, закрывая голову руками.

— Отставить! Прекратить, я сказал!

Сержант пожаловал, наконец, спас фрица. Утихомирить подчиненных отделенному удалось не сразу. Многие порывались поквитаться с вражиной не только за погибших летчиков, но и за собственный страх и обидное бессилие, когда ты роешь носом землю, а сверху тебя безнаказанно расстреливает неуязвимый самолет. Но сержант парень здоровый, справился. А тут и взводный нарисовался. По его приказу немца подняли с земли, сняли с него кобуру с пистолетом, раньше, когда его пинали, до этого никто не додумался. Прибрали немецкий парашют, значит, будут бригадные дамы щеголять в новом шелковом белье.

Немец постоянно валился с ног, здорово ему досталось, если бы не удерживающие его под руки автоматчики, точно рухнул. Теперь Вова смог его рассмотреть получше. Не юноша, лет двадцати пяти. Рост ниже среднего, плюгавый какой-то, лицо испуганное, серое. С правой стороны наливается синяк, достал-таки кто-то сапогом. Никаких наград под комбинезоном не видно. И это хваленый ас Геринга, которого они так боялись?

— Студент, чего он бормочет?

— Просит не убивать его.

— Тьфу, — от избытка чувств, Три Процента плюнул летчику под ноги.

— Ладно, без нас разберутся, — вмешался сержант, — пошли обратно.

С летчиком, действительно, разобрались без них – погрузили в машину и увезли. А на следующее утро начались другие события. Бригадное начальство решило, что без роты автоматчиков у них никак не обойтись. Раз начальство решило – пришлось участвовать. Утром два взвода посадили на танки и уже минут через двадцать, полтора десятка бронированных машин с десантом сосредоточились на краю перелеска.

— Утром немцы заняли Васильевку, — взводный указал на домишки, видневшиеся за перелеском. — Приказано их оттуда выбить.

Выбьем, если приказано. Автомат, лопатка, запасной диск на ремне, две сотни патронов россыпью в сидоре за плечами, четыре эргэдэшки и обычный мандраж перед боем. Красноармеец Лопухов к подвигу готов, только ох как умирать не хочется! И виду показать нельзя, молодежь смотрит – ветеран, едрить твою.

П-ш-ш-ш, п-ш-ш-ш! Захлопнулись с лязгом люки танков, взревели дизели, танки окутались клубами черного, удушливого выхлопа. Скрежетнула передача, поехали. Метров триста все шло хорошо, потом по броне сыпануло пулями, с визгом пошли рикошеты, кто-то закричал от боли.

— Прыгаем!

Автоматчиков сдуло с брони, остался только Вова. Он никак не мог разжать пальцы правой руки, которые намертво вросли в приваренную к башне скобу. Страх прыжка с несущегося танка пересилил страх смерти и сейчас Три Процента страстно хотел оказаться внутри, под прикрытием брони, а не снаружи. Сколько секунд продолжалась эта гонка он не помнил. Внезапно, клюнув носом, танк встал, башня начала вращение вправо. Сообразив, что сейчас произойдет, Лопухов кубарем скатился на землю.

Да-дах! Грохот выстрела оглушил. Танк начал разгоняться. Банг! Немецкая болванка, прилетевшая куда-то в правый борт, прервала разгон. Словно споткнувшись, машина замерла, откинулся башенный люк, и в нем показалась голова в ребристом шлеме. Банг! Второе попадание, танк загорелся. Зависть к укрытым броней танкистам мгновенно испарилась. Стряхнув оцепенение, Вова кинулся к нему, понимая, что в любой момент может рвануть боекомплект. В верхнем люке никого уже не было. Либо свалился вниз, либо на другую сторону, ближе к немцам.

Три Процента рискнул высунуться – на лобовой броне висел механик-водитель, чуть-чуть не успел выбраться. Вроде, шевелится! Вова подполз и дернул танкиста на себя, тот вывалился из люка прямо на своего спасителя и застонал. Жив! Пуля взвизгнула по броне, напоминая, что не на курорте, разлеживаться некогда. Теперь надо быстрее валить отсюда. Вова затащил спасенного механика за танк, огляделся и, приметив в паре десятков метров вывороченную взрывом землю, направился туда.

Воронка была неглубокой, но пару задниц спрятать можно.

— Жив?

Танкист промычал что-то невразумительное, похоже, начинает приходить в себя. Три Процента торопливо отвинтил крышку фляги и сунул в рот механику, тот закашлялся, выплюнул все обратно.

— Пей, давай и в себя приходи, а мне с тобой нянчится некогда.

Танк подбили буквально в паре сотен метров от крайних домишек. Когда чужие спины мелькнули перед ними, Вова понял причину столь удачного путешествия от танка в воронку – живыми взять хотят, "язык" им потребовался. А вот хрен вам! Плена он боялся больше смерти, поэтому последнюю гранату решил оставить для себя. И для танкиста. И для фрицев, если повезет. Как ни старался Вова экономить патроны, а первый диск улетел минуты за три.

— Очухался? Тогда набивай, патроны в сидоре. И смотри, чтобы от танка не зашли.

Три Процента сунул танкисту пустой диск. Тридцатьчетверка продолжала гореть и вряд ли кто-то рискнет к ней сунуться, но мало ли. А патроны нужно экономить. Вова решительно сдвинул переводчик на одиночные. Пока, вроде, ни в кого не попал, чувствовалось, что к нему лезут опытные вояки, но ему удавалось держать фрицев на почтительной дистанции. В них тоже стреляли, но без фанатизма, скорее, на подавление, чтобы головы было не поднять.

Внезапно загрохотало с другой стороны села, обходившие Вовину позицию спины, дружно замелькали в обратном направлении. Одна из них удачно подставилась, и Лопухов успел всадить в нее пулю, спина дернулась и замерла. От перелеска накатился новый лязг и грохот. Пара танков прошла невдалеке, следом накатилась пехотная цепь.