Деляга (СИ) - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 29

Пару раз Вове дали по морде, несильно, фотокарточку портить не хотели и намного чувствительнее по другим частям организма. Сопротивляться было бесполезно, старшина тот еще бугай. Наорали, обматерили и сообщили радостную новость – завтра из полка отправляется маршевая рота. Причем, не на спокойный центральный участок, прямиком под Сталинград. И, по их мнению, только Вовиной фамилии в списках и не хватает, но они это дело в кратчайшие сроки исправят.

Вышвырнутый из кабинета и низвергнутый с вершин тылового Олимпа красноармеец Лопухов достал остатки заначенного самогона и засадил прямо с горла в один присест. Мерзкая вонючая жидкость сначала проскочила как вода, а потом растеклась где-то в животе. Организм отреагировал отчаянным спазмом, но Вова усилием воли подавил его сопротивление. Захмелеть не получилось. Вернувшись в землянку, Три Процента упал на нары. Обидно было до слез, второй раз на фронт попадать очень не хотелось. Мелькнула было мысль слинять, но остаток разума удержал. Куда он пойдет без документов, без денег? До первого патруля? А приказ "ни шагу назад" им с месяц назад зачитали. Кому он здесь нужен? Ни родственников, ни хороших знакомых. "Будь, что будет", решил Вова и вырубился, наконец, пропустив спиртовой удар по мозгам, усиленный отравой сивушных масел. 

Глава 6

— На месте, стой!

Прикемаривший на ходу Вова не успел выполнить команду и ткнулся в сидор шедшего впереди красноармейца. В другое время за такое дело он бы точно наряд схлопотал, но, во-первых, было темно, во-вторых, сейчас было не до него – впереди была река. И называлась эта река – Волга. И реку предстояло ее форсировать. Где-то слева заливалось зарево многочисленных пожаров, а в уши настойчиво лез гул канонады, которая не притихла даже ночью.

В штабных сводках дивизия, в которую попал красноармеец Лопухов, числилась как "свежая", но Вова считал, что она скорее просто "зеленая". Наспех сформированная из призывного контингента двадцать четвертого – двадцать пятого годов рождения, слегка разбавленного вернувшимися в строй из госпиталей, и едва обученная. Ротные учения прошли всего два раза, роты поочередно атаковали плоскую лысую высотку в голой степи. Батальонных не было вообще. Все четверо взводных – такие же зеленые, как и их подчиненные. Все только после училища и всего на полгода-год старше остальных. Ротный, напротив, уже в возрасте, недавно призван из запаса.

— Приготовиться к посадке на баржу!

Едва услышав команду, Три Процента стянул с себя опостылевший противогаз и отшвырнул его в сторону.

— Лопухов, ты чего?

Взводный – пацан, которого Вова ни в грош не ставил, настолько удивился, что даже про наряды забыл.

— На хрена он там нужен?

— А если газы?

— Насчет газов не знаю, — парировал Вова, — а вони сейчас будет много.

— Справа в колонну по одному, шагом марш!

Метров через пять, Три Процента споткнулся о чужой противогаз, не он один решил от него избавиться. Впереди кто-то сорвался с узких скользких мостков и громко плюхнулся в воду. Падение сопровождалось отчаянным матом. Вова поежился, купание в октябрьской волжской водичке могло стать последним в его жизни. Плавал он неплохо, но в перетянутой ремнями шинели и ботинках с обмотками, да еще с висящим на ремне имуществом долго никто не продержится. Используя винтовку в качестве балансира, Лопухов удачно проскочил трап и тут же был втиснут в толпу уже погрузившихся. На палубе можно было только стоять, теснота страшная. Застучал движок, и маленький катерок не торопясь потащил глубоко сидящую баржу к противоположному берегу. Река была широкая, скорость буксира куда ниже, чем хотелось всем набившимся на баржу.

Подлянка от фрицев не замедлила последовать. Сначала над рекой повисли осветительные авиабомбы, до этого самолетов никто не слышал, а потом, в их свете, поднялись высокие пенные столбы, опадавшие в воду с ужасным грохотом. Один из таких столбов встал у самого борта баржи, идущей впереди и справа, а когда опал, остался только быстро тонущий буксир и какие-то обломки, баржа затонула мгновенно. Пара капель попала Вове лицо, сразу и не поймешь, то ли кипяток, то ли лед. Вовиной барже поначалу повезло больше, она осталась за пределами светового пятна, но фрицы повесили новую серию и по глазам ударил яркий фосфоресцирующий свет. Рядом кто-то начал молиться.

— Сейчас начнется…

— Не каркай, — Вова даже прикрикнул на соседа, — авось пронесет.

Первая. Как показалось Вове, калибром не меньше пятьсот, легла в трех сотнях метров, слегка оглушила. Вторая, где-то за кормой, баржа вздрогнула, все оглохли, а сверху обрушились потоки воды. Паники не было, да и деваться некуда: река широкая, вода ледяная, шансов выплыть никаких, оставалось только стоять и ждать. Остальные бомбы легли еще дальше и показались совсем нестрашными по сравнению с первыми двумя. Когда грохот взрывов стих, Три Процента едва различил мерный перестук судового дизеля. Жив, курилка! Катерок продолжал невозмутимо тащить баржу к правому берегу. Пронесло. Самолеты улетели, подвешенные на парашютах светильники погасли, темнота сомкнулась над рекой, одарив надеждой переправляющихся через нее людей.

Сильный толчок, Вова едва устоял на ногах, народ хлынул с баржи, не дожидаясь трапов, прыгали с борта прямо в воду. Пережившие бомбежку на воде люди стремились как можно скорее вернуться на такую твердую и надежную землю, она спасет и укроет. Три Процента пропустил вперед самых торопливых и спустился на берег по трапу, не замочив ног. Взводы смешались, народ дружно полез куда-то вверх. И тут, немного отошедшие от взрывов Вовины уши, уловили еле слышный, но такой знакомый звук. До мокрых штанов знакомый.

— Ложи-и-ись!!!

Заорав во всю глотку, Три Процента, как шел, так и рухнул на землю, кто-то, споткнувшись о его ноги, загремел рядом, больно задев бедро прикладом винтовки. Кто успел, кто не успел, мгновение спустя земля вздрогнула, на людей обрушился грохот взрывов, земля, раскаленные осколки. Вернулся на свою голову! Здесь его будут убивать целенаправленно, разнообразно, вдумчиво и изобретательно. Бомбами с воздуха, минами и снарядами на расстоянии, пулями на дистанции действительного огня и в упор. Бить по площадям и прицельно, хлестать пулеметными очередями по фронту и в глубину, ловить в прорезь прицела и снайперскую оптику. Вцепившись зубами в жесткое сукно рукава шинели, Вова выл от страха и безнадеги.

Грохот взрывов стих, остались только крики и стоны раненых.

— Санинструктора! Санинструктора сюда!

Три Процента приподнялся, тряхнул головой и ощупал себя – все на месте, не ранен. Вокруг метались люди, одни лезли наверх, вторые, наоборот, сыпались вниз. Раненых потащили обратно на баржи. Все это подсвечивалось сполохами отдаленных пожаров. Самое время смыться, только куда? Кто-то приподнял Вову за шиворот.

— Какая рота?

— Третья.

— Давай наверх, чего развалился!

Повинуясь командирскому голосу и отеческому пинку под зад, Лопухов влился в ряды карабкающихся по откосу. Там бардака было поменьше, красноармейцев растолкали по своим подразделениям и двинулись дальше. Идти было недалеко, километра полтора-два, точнее в темноте не разобрать. Проводник из местной части вывел на позицию, намеченную несколькими неглубокими ячейками. Занимавшие их бойцы тут же собрались уходить в тыл. Вова слышал, как их командир сказал ротному.

— Копайте глубже, иначе утром немец вас тут и похоронит.

Совету постороннего командира Три Процента предпочел внять, ему виднее, что тут утром начнется. Рассвет в октябре поздний, но фрицам на это было наплевать, концерт начался точно по расписанию – ровно в семь ноль-ноль. К этому времени Вова успел углубиться в твердую, сухую землю на полтора с лишним метра. Только присел отдохнуть, как земля вздрогнула, а мгновение спустя по ушам ударил грохот взрыва. Второй лег еще ближе, третий, комья земли посыпались на скрючившегося на дне окопа Вову. Сто пять, гаубичные, безошибочно определил он. Когда налет закончился, Лопухов сплюнул набившуюся в рот пыль, глотнул из фляги и, нашарив на дне окопа лопатку, с яростью воткнул ее в землю.