Секретная дипломатия Великобритании (избранные главы) - Черняк Ефим Борисович - Страница 10

Через десять лет после войны Уинстон Черчилль в своих мемуарах писал о большой операции по дезориентации немецкого командования накануне открытия второго фронта, операции, включавшей такие меры, как концентрация на юге Англии макетов военных кораблей, или многочисленные радиопередачи, содержащие ложные известия. Черчилль добавлял, что «даже ныне (1955 г. — Е. Ч.) нежелательно предавать огласке все методы, применявшиеся с целью ввести в заблуждение неприятеля». С тех пор многое стало известно об этой операции, состоявшей, собственно, из двух связанных между собой операций, носивших название «Телохранитель» и «Стойкость». Первая была призвана создать ложные представления о стратегических планах союзников, вторая — убедить, что высадка будет происходить в районе узкого канала Па-де-Кале (с дополнительным десантом в Южной Норвегии, а не в Нормандии, где ее предполагали осуществить в действительности). При этом датой называлась третья неделя июля — то есть примерно через полтора месяца после намеченного на деле срока. В операцию по дезориентации включались донесения шпионов-двойников (а такими было большинство агентов абвера в Англии). В Шотландии был образован штаб несуществующей «IV армии», будто бы готовившейся к высадке в Норвегии. Он поддерживал деятельную радиосвязь со своими столь же воображаемыми тремя корпусами. Двойник Монтгомери призван был создать у немецкой разведки ложное представление о местопребывании британского фельдмаршала, который явно должен был возглавить английские войска во время высадки. Английские дипломаты в нейтральных странах «проговаривались» в беседах с людьми, которые сообщали эти «неосторожные замечания» в германские посольства. Часть этих сведений была правдоподобной, некоторые детали даже совершенно точными, но должны были вписываться в общую ложную картину. Британских и союзных агентов посылали с фальшивой информацией к тем группам в составе движения Сопротивления в оккупированных странах, в которые, как было известно в Лондоне, проникла немецкая агентура. Этих людей заранее обрекали на гибель, чтобы они под пытками в гестапо выдали сообщенные им ложные сведения. Немецкая сторона должна была потерять способность отличать факты от вымыслов. Так в действительности и случилось: германская разведка стала считать дезинформацией как раз те сведения, которые поступали к ней без посредничества сотрудников «Телохранителя» и «Стойкости». Результат известен: ставка Гитлера осознала, что высадка союзников в Европе началась, лишь после того, как на берег Нормандии сошли тысячи танков и десятки тысяч солдат. В этом крупном успехе английской разведки отчетливо проявилось использование приемов и методов, применяемых ею в прошлом.

Итоги

Предубеждение многих западных историков против изучения прошлого секретной службы и тайной войны во многом сродни еще не столь давно господствовавшему среди них предубеждению против занятия любыми «низкими» сюжетами, из которых исключалась только высокая государственная политика. Поскольку речь идет об истории разведки, такое предубеждение долгое время порождалось и другими, притом разнородными причинами. Прежде всего здесь играли роль апологетические мотивы — нежелание привлекать внимание к той стороне деятельности господствующих классов и их государства, самое существование которой неизменно с негодованием отрицалось и объявлялось измышлениями недругов страны. Поэтому не случайно было стремление крайне сузить понятие шпионажа, представляя его только как активность специализированных разведывательных органов, некоторые из которых формально вообще ликвидировались в тот или иной период, а другие, напротив, сравнительно недавно появились на свет.

Высокомерное пренебрежение к истории шпионажа отчасти существует в академических кругах на Западе и в наши дни, когда социальным заказом в империалистических странах стало возвеличивание секретной службы, приписывание ей чудодейственной способности изменять законы исторического развития и судьбы человечества. В большой мере сохранение такого предубеждения было реакцией на то, с какой вульгарностью, рассчитанной на невзыскательные вкусы, осуществлялся этот социальный заказ, насколько здесь игнорировались элементарные научные требования и круг знаний, накопленных историографией. При всем том многие буржуазные историки международных отношений, подобно одному мольеровскому персонажу, по-видимому, не подозревали, что «говорят прозой» или, что в данном случае то же самое, занимаются историей тайной войны.

Как мог убедиться читатель, в Англии секретная служба неизменно фигурировала в качестве составной части государственной машины еще начиная с позднего средневековья, на всем протяжении истории нового и новейшего времени. Большее или меньшее ослабление роли и активности секретной службы как особой организации отнюдь не было обязательно равнозначным ослаблению разведки как одного из средств, с помощью которого буржуазное государство обеспечивало выполнение своей внутренней и внешней функции. Частичный отказ от «неофициальной», тайной дипломатии обычно свидетельствовал только о том, что с ее делом справляется с помощью скрытых от постороннего взгляда ходов дипломатия официальная. Свертывание разведывательных организаций означало нередко, что их работа могла обеспечиваться другими ведомствами — внешнеполитическим, военно-морским, военным, колониальным и т. д.

На структуру, облик, методы и размах деятельности английской секретной службы постоянно влияли два взаимосвязанных фактора: во-первых, развитие всей государственной машины, определявшееся в конечном счете соотношением классовых сил и ходом классовой борьбы, и, во-вторых, внешнеполитические задачи, которые порождались опять-таки потребностями английского капитализма и меняющимся положением Англии в системе государств, эволюцией структуры международных отношений.

Конкретные цели могли быть самыми различными, но они подразделялись на два главных вида: на добывание политической, экономической, военной информации о той или иной стране, а также на попытки повлиять на политику этой страны путем активизации противников правительства, изменения его состава, перетягивания на свою сторону тех или иных влиятельных министров, а то и государственного переворота.

Как и следовало ожидать, бурная активизация в деятельности английской секретной службы в новое время приходится прежде всего на годы острых внутриполитических конфликтов, особенно если они совпадали по времени с решающими столкновениями в борьбе против держав, претендовавших на европейскую гегемонию (Испания Филиппа II, Франция Людовика XIV и Наполеона I), а также на переломные годы в войнах за колониальную и морскую гегемонию, за создание и расширение Британской империи. В новейшее время в центр выдвинулась борьба против Страны Советов и мировой системы социализма.

История никак не подтверждает легенды о какой-то исключительной эффективности британской секретной службы. Ее наибольшие успехи были связаны с благоприятными историческими условиями, с подъемом английского капитализма. Особенности исторического развития Англии, ее место в системе международных отношений, ее роль как метрополии огромной колониальной империи нередко побуждали британские правящие круги к использованию оружия тайной дипломатии и разведки взамен прямого военного вмешательства (или для осуществления такого вмешательства чужими руками). Удачи были очень часто отражением объективного перевеса сил, каким обладала капиталистическая Англия над своими противниками, хотя, конечно, сказывался накопленный опыт использования всех и всяческих слабостей и противоречий во враждебном лагере.

История британской секретной службы — это не только реестр успехов, но и летопись поражений в борьбе против исторически неотвратимых прогрессивных изменений в обществе начиная еще со времени американской и Великой французской революций и кончая длинным рядом провалов Интеллидженс сервис в современную эпоху, провалов, частью уже широко известных, а частью еще остающихся достоянием секретных архивов.