Циклическая ошибка (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 144

       - Никаких больше спусков, я замерзла, - приврала Аня, когда Тимур и Гриша оказались в зоне слышимости. - Поехали домой, водка стынет!

       - Ань, как не стыдно, - хмыкнул Андрей.

       - А я, в отличие от некоторых любителей шотландского виски, не теряю связи с Родиной, - парировала она. На самом деле, стыл кое-как сооруженный ею салат оливье, призванный стать жемчужиной их новогоднего стола. Аня искренне надеялась, что после знакомства с ее скромными кулинарными талантами никто хотя бы не отправится в больницу. - Так и быть, сознаюсь: прошлый Новый год я встречала в компании динозавров, которые очень хотели мной закусить, и у меня выработались некоторые суеверия. Так что хочу весь вечер провести дома, в тепле, безопасности и хорошей компании.

       - Ну, если только в целях борьбы с суевериями, - Тимур, которому замена элитного интерната обычной московской школой с техническим уклоном явно пошла на пользу, колючки свои не то чтобы растерял, но теперь хотя бы выпускал их очень дозировано. "Мамой" он Аню, конечно, не называл, но "наркоманка" и "анарексичка" убрались не только из ежедневного общения, но и из социальных сетей. А, может, после раскрытия истории поисковых запросов парень просто стал внимательнее относиться к компьютерной безопасности и лишнее стирал. Аня в этом особенно не копалась, жили себе нормально и жили.

      Отпраздновали хорошо. Не настолько, конечно, хорошо, чтобы пойти играть в снежки, пытаться угнать общественный подъемник и проснуться в полицейском участке в каком-нибудь непотребном виде, но все равно очень душевно. Вроде как даже салат - встреченный вопросом Тимура "Прости, а что эти овощи тебе сделали?" - оказался съедобен, хоть и не особенно красив. Часа в два ночи разошлись спать, а незадолго до рассвета Аня за каким-то чертом проснулась, поглядела в потолок, повертелась так и эдак и, наконец, сообразив, что своими пертурбациями разбудит Андрея, который видит отпуск и здоровый сон раз в сто лет, аккуратно выползла из постели.

      Накинула теплую кофту - вообще дом неплохо отапливался, но за удовольствие иметь несколько панорамных окон приходилось расплачиваться совершенно дикими счетами за электричество да некоторой прохладой под утро - и проскользнула на кухню. С целью выпить воды, полюбоваться рассветом, которому, судя по всему, скоро пора была наступить, ну и вообще, чтобы не шуметь в той части дома, где еще спали.

      Следы вчерашнего застолья уже были убраны, напоминал о нем лишь легкий запах шампанского и апельсинов в воздухе. Гриша - черный силуэт на фоне синевато-серого, выходящего в снежную ночь окна - стоял и смотрел куда-то вдаль. Ане вспомнилась ее московская квартира, свадьба Леси и такой же ночной разговор. С той лишь разницей, что сейчас говорить было бы особенно не о чем. Аня с улыбкой кивнула Грише, повернувшемуся на шум, налила себе воды в стакан, сделала пару глотков, отставила его на столешницу.

       - Спасибо, что навел порядок. И прости, что тебе скучно, - негромко добавила она.

       - Мы можем поговорить? - неожиданно поинтересовался Гриша. Вот это была новость так новость: Аня впервые за четыре года слышала подобное вступление. В те времена, когда ей еще было, что Грише порассказать, он обычно обходился без предисловий. О чем думал, то и спрашивал.

      И, конечно, кивнула.

       - Можем. Только давай на веранду выйдем. А то перебудим весь дом.

      Гриша пожал плечами и направился на веранду. Аня, на ходу нашарив в прихожей теплые тапки, поплотнее укуталась в кофту и вышла следом. На веранде было холоднее, чем во всем остальном доме. Увы, такова была цена трех стеклянных стен из четырех возможных. Кое-где по самому низу окон виднелась изморозь. Свет Аня зажигать не стала: Гриша все прекрасно видел и так, и здесь явно было недостаточно много мебели, чтобы обо что-то споткнуться. Андрей ненавидел хлам, лишние вещи на одной территории с ним просто не задерживались. Двух тяжелых деревянных кресел и столика, по его мнению, было достаточно. Аня опустилась в одно из них. Гриша устроился напротив - его визоры слегка светились зеленоватым кошачьим огоньком.

       - Ну что, хочешь сказать, что все-таки захватил фондовый рынок? - улыбнулась Аня, сообразив, что молчание как-то затягивается.

       - Аня, ты умрешь, - просто сказал Гриша. Она в первую секунду подумала, что ослышалась:

       - Извини... что?

       - Аня, ты ведь умрешь?

      Аня нервно усмехнулась. Сцепила руки на коленях. Подумала, как же должно было прижать бедного Гришу, чтоб он задал вопрос, ответ на который и так знал со стопроцентной вероятностью.

       - Да, Гриша, конечно, я умру. Все умирают. Ты же знаешь.

       - И что будет потом?

      Вот уж умел Гриша вопросы задавать, так умел. Аня, оказывается, уже успела несколько отвыкнуть от таких фортелей.

       - Ну, если ты с технической точки зрения спрашиваешь, то сперва я перевешу приоритет на Тимура, моей смерти ждать для этого не обязательно. Я не все понимаю, но многое понять могу и всегда сделаю так, как тебе будет лучше. Потом, я думаю, андроидам дадут гражданские права. Ну, может, кому-то перед этим придется попрыгать с плакатами или пострелять в чиновников, но, в итоге, вам их дадут, кому тут нужен ядерный полигон в планетарном масштабе? Потом, наверное, вы улетите на Луну или дальше, колонизировать космос. Причем, скорее потому, что мы вам надоедим, а не потому, что вас выгонят..., - Гриша слушал, как всегда, не перебивая. Но что-то подсказало Ане, что ответ с его точки зрения не является удовлетворительным, и она смолкла, решив, что про сияющие перспективы эры освоения своей и соседних звездных систем Гриша почитает сам.

       - Я не спрашиваю, что будет со мной, - уточнил он, дождавшись паузы. - Я спрашиваю, что будет с тобой.

       - Ты прекрасно знаешь, что я не могу ответить на твой вопрос. Может, там благодать, но я ее не видела. Наверное, меня просто не будет, - вначале ляпнула правду, а потом подумала Аня. Вот уж про процесс распада органики Гриша, надо думать, и без нее представлял. - Прости, Гриш, а почему ты спрашиваешь об этом сейчас? Я уже не в "Харриэт". И, наверное, проживу еще лет тридцать-сорок, как пить дать.

       - Ты боишься, Аня?

      Аня несколько раз разжала и сжала пальцы, чувствуя, как кончики покалывает.

       - Я стараюсь об этом не думать. А вообще, все боятся. Этот мир - при всех его недостатках - он очень хорош, Гришенька. Сложно...сложно рассчитывать на равноценную замену. Так что, скорее всего, человек, умирая, многое теряет. Думаю, абсолютно все. Хотя есть миллионы людей, которые думают по-другому. Есть концепции рая, и переселения душ, и еще всякие разные... - Аня замолчала, чувствуя полнейшее бессилие что-то дальше объяснять. Она сама об этом "дальше" понятия не имела.

       - Да, я ознакомился с некоторыми религиозными учениями, - обстоятельно сообщил Гриша, слегка кивнув. - На мой взгляд, они неудовлетворительны, но я не мог бы оценить их в силу особенностей мышления, даже если бы они являлись таковыми.

       - Ты чистый эмпирик, Гриш. Тебе будет очень тяжело впихнуть идею сада, где львы и барашки бродят бок о бок и никто никого не жрет. Но есть другие вещи, в которые стоят этого рая. Например, будет очень здорово, когда человечество выйдет в космос. Серьезно. Я этого, скорее всего, не увижу. А ты увидишь. Может, еще покатаешься на сноуборде где-нибудь на Луне: там горы выше, а тебе будет сложнее разбиться. - Аня улыбнулась. Рассвет уже брезжил - тусклый, серый - и в его мутном свете лицо Гриши она различала не очень хорошо. Но, кажется, тот и не думал улыбаться.

       - Мне непонятна твоя тяга к космосу. Он не для людей. Очевидно, что там все устроено так, что живое выживать не должно: холод, мрак и колоссальные расстояния. Мне кажется, яблони на Марсе - это современная сказка. Как раньше были сказки о стране с молочными реками.