Тень Казановы - Яровая Наталия - Страница 54

Встретила. Только не здесь, а в Турции, на курорте этим летом. Она туда с детьми перед визитом на родину заехала.

Встретить-то встретила, только он ее проигнорировал. Улыбался вежливо, даже детям ее какие-то сладости купил, про Америку расспрашивал, но что знает ее — и виду не подал. Потому что сам с женой был. Видно, боялся, что та приревнует. Даже и не поговорили по душам. А жена его ввернуть успела, что они недавно обвенчались в Москве и теперь вроде в свадебном путешествии. Вот так бывает.

Я внимательно слушала. Но что мне чужие горестные истории? Мне своих хватает. Но Ира продолжала:

— Но я, Вика, все это к чему рассказываю? Все дело в том, что она назвала мне имя парня этого.

Я, недоумевая, смотрела на нее.

— Это Сережа, Вика! Безуглов! И по описаниям ее — вылитый Сергей Викторович!

Тут я уставилась на нее вытаращив глаза. Все, ею проговоренное, прокрутилось в моей голове по новой. И мысль остановилась на ключевых моментах — курорт в Турции, ревнивая жена, обвенчались, свадебное путешествие. Информация была такой неожиданной, что я буквально впала в столбняк.

— Этого не может быть!!! Этого быть не может!!!

— И тем не менее, Вика! От Сергея по-прежнему никаких известий? А так его молчание становится попятным.

Я была в состоянии человека, упавшего в воду. Звуки пропали. Вместо них в ушах какое-то гудение. И одна мысль: я этого не переживу, я прямо сейчас начинаю умирать…

Как простилась с Ирой, как дошла до машины — не помню. Завела мотор и поехала домой.

Как же так, Сережа? Так поступить мог кто угодно, но только не ты! Возможно, разлюбил, возможно, полюбил другую. Все может быть. Мы с тобой не дети и могли закончить наши отношения достойно. Ты должен, обязан был закончить все правильно, красиво. Те годы, что мы вместе, те совместные радости и горести, которые мы пережили, обязывают к этому. Как же так, Сережа, как же так?!

Руль в руках казался необычно большим, звук мотора — грохочущим. Как доехала — не помню. Когда-то мой дед сказал: «Самое болезненное в жизни — это разочарование в близком человеке». Вот сейчас и дошел до меня истинный смысл его слов.

«…до свиданья… без руки и слова»… Как же ты мог, Безуглов, как ты мог?! Ты!!!

А у нашей ограды маялась Шиза. Когда я вышла из машины, чтоб отпереть ворота, она метнулась было навстречу. Но вид мой заставил ее остановиться.

— Викуля! А что это мы суровенькие такие?

— Исчезни!

— Фи, грубая какая, и за что только полюбила тебя?

Я обернулась в ее сторону. Она попятилась. Заверещала издалека:

— С работы выгнали, что ль? А может, хахаль бросил, Сережа твой? Другую нашел?

Все-таки у них, у шизофреников, чутье удивительное. Сразу, сволочь, в яблочко попала.

А она как почувствовала, что зацепила:

— Ха, а я давно тебе говорила, плюнь на мужиков. Козлы они! Твой-то на кого тебя сменял? На мымру какую-нибудь молодую или на подружку твою?

— Уйди, гадина, уйди!

— Ой, ой, ой! Нечего было со всякими Машками-какашками якшаться. Вот она небось, тебе и удружила! Я с первого взгляда поняла, что она сука.

Не обращая больше на Шизу внимания, я въехала в гараж, заперла ворота. Джим радостно бросился ко мне, виляя всем позвоночником.

Дома я упала на кровать, уткнулась в угол одеяла.

— Как ты мог?!

И вдруг меня пронзило — Машка! А ведь Шиза с ее больной интуицией права!

Вот почему не отвечает Машкин телефон! Вот почему ее до сих пор нет в городе! Она с ним! Добилась своего, школьная подружка, сестра подколодная…

И впервые за много-много лет я зарыдала в голос.

Потом прошло два черных дня. Черных-черных. Пустых, глухих, тяжелых.

На третий день я позвонила Ире:

— А тебе та женщина американская, из Находки, телефончик, случайно, не оставила?

— Оставила, — обрадовала Ира. — У меня прикус неправильный. Так она мне телефон своего брата дала, он у нее стоматолог, по брекетам специализируется. Сказала, что поможет. А тебе зачем?

— Мне надо узнать, может, Машка ей какие-нибудь свои координаты московские дала?

— Машка?

— Машка. А ты не догадалась, что это она Сережина жена теперь?

Ира помолчала, потом ответила:

— Не догадалась. Вот стерва! Ладно, сделаю все, что смогу.

Ира перезвонила в этот же день, к вечеру.

— Вот, нашла Любу эту через братца. Ей и правда визитку выдали. Записывай: адвокатское бюро «Партнеры».

Ира продиктовала мне московские телефоны и уточнила:

— Зачем тебе?

Догадайся с трех раз, подумала я, но озвучила по-другому:

— Хочу съездить и своими глазами посмотреть. Закажи мне билет на ближайший рейс в Москву.

— Хорошо, — согласилась Ира и больше вопросов не задавала. Умничка.

Ближайший рейс оказался через три дня. Еще три черных дня. Пережила. Спешить уже, видимо, некуда.

Шиза не проявляется уже целую педелю. То ли отстала, то ли в запой ушла. Такое непривычное спокойствие. И на том спасибо…

СЫН РОДИЛСЯ…

Я боюсь! Я боюсь!! Я всего боюсь!!! Чем дальше, тем страшнее.

Зачем, зачем я все это затеяла? Поддалась эмоциям! Что делать теперь? Каждого встречного боюсь. Вдруг знакомый старый окажется? Вдруг раскроют меня? Узнают. Ладно — меня. А Сережу?! На шею бросятся: Безуглов, где ты пропал? В любую минуту может случиться!

Я столько всего за это время срастила! Во Владивостоке все, что нажито годами было, через доверенного в момент продала. Сыну только квартиру свою оставила, дальше пусть сам растет, задатки есть, да и взрослый уже. В Москве контору нотариальную оформила. Не прибылей ради, а так — чтоб не застаиваться. Жилье приличное в столице купила, обставила, обустроила. Все ради нас с тобой, Сереженька! Он из больнички вышел — все готовенько! Комар носа не подточит!

Счастья хотела! Кому? В страхе живу. Обман, обман! Окружила себя стеной вранья. Боюсь запутаться, спать почти перестала…

Всем плохо сделала! Сережа рядом беззащитный и обманутый. Мной обманутый. Господи, прости! К алтарю с ним пойти согласилась. Сама ему все внушила — и пошла. Грех какой! Что я натворила?

Через две недели после нашего возвращения из Турции в мой кабинет вошла наша секретарша:

— Марь Лексевна, там к вам посетитель, Викторией Андреевной представилась…

Я похолодела. Началось! Как нашла? Так быстро! Что делать? Прыгнуть в окно и убежать. Смех смехом, но первой в голову пришла именно эта мысль.

— Она не записана, — продолжала секретарша. — Но вроде можно принять?

— Впусти, — выдохнула я. — Только паузу сделай. Минут в пять.

— Хорошо.

Через пять минут дверь открылась и вошла Вика. За это время я запихала в себя дрожащими руками каких-то успокоительных таблеток и попыталась принять независимый вид. «Что будем делать, волосы друг другу рвать?» Я надеялась, что мой вид выражал именно этот вопрос.

Слава богу, Сергей отправился в типографию забирать наши рекламные буклеты, а то что было бы?

Вика зашла совершенно спокойная. Присела в кресло:

— Здравствуй, Маша.

Ну как, как мне себя с ней вести? Может, покаянно упасть в ноги, прости, мол, но мы любим друг друга? А может, наоборот, завизжать, затопать ногами и выгнать взашей?

— Здравствуй, Вика.

Нажала кнопку селекторной связи, попросила принести нам кофе. Вика по-прежнему спокойна, даже улыбается:

— Маша, мы вас с Сергеем потеряли.

Вдох-выдох. Что ответить-то? Господи, а если бы здесь еще и Безуглов был… Страшно подумать! Надо взять себя в руки.

— Маш. — Вика посмотрела в мои глаза уверенным, немного усталым взглядом. — Я не собираюсь рушить твое счастье. Безуглов — это лотерейный билет. Повезло тому, кто вытащил и зажал в кулачке.

— Да! — взорвалась я наконец-то. — Ну, зажала в кулачке! Ну, смогла я. Я! Не ты! Я его сто лет люблю! А ты появилась и приклеила его к себе. Чем? Не мешай нам, Вика, не мешай! Я умоляю тебя!!! Мы вместе, мы счастливы!