История одного отцовства (СИ) - "Eva Rouse" - Страница 31

— И так, что берем? — деловым тоном спросил Эрик и потянулся к коробке с эрудитом, и вдруг вскрикнул, обхватил руками живот и выдал. — Толкнулся!

— Не подерутся? — обрадованно спросил я, кладя ладонь рядом с ладошками Эрика, но толчка больше не было. Я обнял омегу и поцеловал в висок. — Люблю тебя.

— И я тебя, — он накрыл мою ладонь своей, а пальцами второй не сильно постучал по животу. В ответ изнутри пнули мою ладонь. — Чувствуешь? Пинается, не нравится ему.

Я улыбнулся.

— Забавно так, я и раньше понимал, что там человечки, но получить доказательство жизни вот так… странно. Интересно, кто из них боевой такой? А они ведь точно не подерутся?

— Конечно не подерутся! Они же маленькие совсем. Но меня попинают знатно… С ними уже можно говорить, они могут узнать твой голос, им может нравится музыка, они будут волноваться, если мы будем ссорится. Они живые и уже многое чувствуют, — рассказал омега.

— Мой вот проснулся и постоянно пинается, — сообщил Шелдон. — Он или спит, или играет внутри в футбол. Леон был не таким, почти не пинался.

— А Нат меня будил в три утра всегда. А днем спал, — сообщил Эрик.

— Ничего себе, такие маленькие, а уже со своим режимом, — заметил Майкл. — Давайте присядем в стороне ото всех, может, тогда детям станет спокойней? Так у тебя двойня, Марк? Редкий случай.

Я кивнул, забирая «Эрудит». Мы заняли угловой диван со столиком, взяли крекеров и крендельков. Омеги еще попросили бананов, мороженого и чая.

— У меня в семье каждое поколение двойни, а один раз была тройня, — сообщил Эрик. — Так что о таком риске я знал. Хорошо, что все же не тройня. Меня бы сразу на сохранение положили.

— Да, Эрик до сих пор ходит на работу, не могу его отговорить. С тройней точно пришлось бы к кровати его привязывать, — пожаловался я, пока мы раскладывали игру.

— С тройней он бы лежал в больнице всю беременность. А ходить на работу не вредно. Вот начнет уставать — уйдет в декрет. Альфы и закон слегка перестраховываются с нашей беременностью, — заверил блондин.

— Омег так мало, а нас так много, что лучше уж пусть перестраховываются, — сказал Майкл.

— Но не до такой же степени! Я работаю врачом, и меня не то что на смены суточные не ставили, мне выделяли лишь три часа в день. Еще и пациентов давали легких, тех кто вменяем и точно будет жить, — пожаловался Шелдон.

— Угу! А мне уменьшили объем работы, и секретарь шефа ланч приносит, — пожаловался Эрик.

— Но ты туда все равно ходишь, разыгрывай бедняжечку как Адам, тебе дадут, что попросишь, — предложил я. — Это у меня иммунитет, помогает только вымогательство.

— Шелдон, а работа врача не опасна? Контактируешь с больными пациентами, — спросил Майкл.

— Я хирург, а не инфекционист. А аппендицит не заразен, да и нет его у меня, — хмыкнул Шелдон.

Мы взяли буквы и начали играть, составляя слова. Эрик и Шелдон быстро вышли вперед, обмениваясь странными взглядами.

— А живот не мешает? — прямолинейно спросил Майкл. — У вас красивые руки, длинные изящные пальцы. Я решил вы увлекаетесь живописью.

— Майкл играет на пианино, хотя об этом мало кто знает, — сдал его я. — Не разучился?

— Нет, практикую в своем домике на пляже Майями. Я бы тебе сыграл, Шелдон.

— О! На берегу — романтичнее не придумать, — признал блондин, улыбаясь. — Я уже месяц в декрете. С таким животом оперировать сложно. Хотя мой ординатор оперировал до родов и продолжил через неделю после. Его альфа сидит с детьми в декрете. А чем вы занимаетесь, Майкл?

— В основном дизайном этикеток для бутылок вина, так же эмблем компаний, школ и прочих, кто заинтересует. У моей семьи слишком много денег, чтобы работать ради них, но ничего не делать скучно, а рисовать и придумывать мне нравится, — рассказал Майкл.

— А еще он написал два графических романа под псевдонимом, это на момент учебы, сейчас, полагаю, их больше? — встрял я.

— Да, выходят примерно три-четыре в год, сейчас их тридцать два, но это хобби. Не бестселлеры, но я получил массу удовольствия, их придумывая.

— Графические романы? А какого жанра? — заинтересовался Эрик.

— Меня это тоже интересует, — подтвердил Шелдон.

— Любовные, в основном вперемешку с фантастикой и фэнтези, — пожал плечами Майкл, выкладывая новое слово. У меня же было меньше всех очков, и другу я совсем не помогал.

Эрик выложил длинное «квинтэссенция» и кивнул:

— Ясно, не про супергероев, значит, мы с Разрушителем не читали.

— Угу! Вот если бы про них, — сказал Шелдон, выкладывая «энергетический», — то Эрик бы точно смог пересказать сюжет.

Я невольно заметил, как блондин зажал одну из букв в руке.

Майкл приуныл, я же стал наблюдать за омегами, увлекшись больше ими, чем игрой. Какое-то время мы разговаривали ни о чем, потом кулак Шелдона нырнул под стол, а затем и Эрик невзначай убрал руку, делая вид, что колено чешется. Я показал на них глазами Майклу, тот нахмурился, раздумывая.

— Помните, что получают победители? — неожиданно спросил он. — Так вот, все полагающееся нам умножается на десять, а теперь давайте играть в «монополию».

— Как на десять? — возмутился Эрик.

— С какой стати? — изобразил невинно-возвышенное выражения лица блондин. — Мы же вас обыгрываем! У нас очков в разы больше!

— Вы два маленьких беременных жулика, — выдал Майкл.

— Эм… Мы не жульничали, — тихо и глухо сказал Шелдон, обнимая себя за живот. — С чего вы взяли?

— Не сработает, моего брата Адама никто не переплюнет, — сказал я. — Вы передаете буквы под столом.

— Нам волноваться нельзя, — печально сказал блондин, — а вы тут доказываете, что мы мухлюем!

— Вы не волнуйтесь, мы не доказываем. Мы знаем, — твердо сказал я и уставился на Эрика. — Ая-яй, Эрик.

— Ты не хочешь со мной на свидание? — спросил о самом главном для него Майкл. — Вы бы и так выиграли. Судя по всему, Марк так и не научился играть.

— Хочу, но не уверен, что хочу на все десять! Давайте за мухлеж в тройном размере выигрыш, — предложил Шелдон.

— Это девять фоток Разрушителя! А как я потом буду склонять Марка к нужному мне торту? — возмутился мой омега.

— В пять раз больше, штраф за отрицание в начале, — решил я. Майкл закивал.

— Я не буду принуждать даже на второе свидание, если не понравлюсь, то зачем мучить кого-то и вынуждать меня терпеть, — несколько расстроено вздохнул Майкл.

— Хорошо, тогда я согласен в пять раз больше за мухлеж, — решил блондин и улыбнулся альфе. — Майкл, пока мне твое общество нравится.

А вот Эрик надулся и обиженно засопел.

Я погладил его по голове.

— Сам виноват, но я тебя все равно люблю. И массаж сделаю.

Он тяжело вздохнул и заявил:

— Мы отыграемся в монополию!

Уверенность омеги в победе навела меня на мысль, что они будут опять мухлевать.

— А там другие ставки, полученные не подлежат реформам. И предлагаю пересесть за стеклянный стол, — я указал на один из таких у противоположной стены.

— Хорошо, стеклянный, так стеклянный, — прищурился мой жених. — Что хочешь в случае победы?

— Профессиональное портфолио с тобой и Натом. Фотографируемся все трое, — предложил я. — Зимняя тематика и рождественская.

— Я выиграю и сам выберу торт, — ответил Эрик.

— Хм… А мне на что сыграть? — задумался Шелдон на минуту. — О! Если я выиграю, Майкл, ты мне расскажешь о своем самом отвратительном поступке.

— Хорошо, — легко согласился я, — но тогда за мной цветы.

— Ой, я не был тихим альфой, боюсь, так сразу и не припомнить… Придется не проигрывать, — улыбнулся Майкл.

Мы убрали «Эрудит» и разложили «Монополию» на другом столе.

То ли удача была на стороне омег, то ли они опять хитрили, но постепенно стало понятно, что они выиграют. Но в этот раз виноват Майкл, точно говорю. После предложения Шелдона о постыдном поступке, друг ушел в себя. Видимо, вспоминая, анализируя, а оттого становясь все более рассеянным.

— Так не честно, вы в большинстве, — хмыкнул я, взглядом указывая на животы и улыбаясь.