Безвыходное пособие для демиурга (СИ) - Никора Валентин - Страница 29

Я погибну, а они похитят более сговорчивого мальчика.

Но если я все допишу, то возможен и другой вариант развития событий: в одной параллельной реальности победит инквизиция, а в другую, где я стану самым известным русским писателем-мистиком, меня вернут живым и здоровым.

Конечно, так не бывает. Но, по здравому рассуждению, студентов никто не похищает и не заставляет их строчить всякую ерунду. Нормальным людям это просто не нужно.

С другой стороны, если обратиться к самому загадочному евангелисту – Иоанну, то на Судном дне – ангелы трубят и открывают семь печатей книги. И начинается потоп, падение плотоядной звезды Полынь, и все в этом же оптимистичном духе.

Похоже, что открывали добрые ангелы вовсе не книгу жизни, а именно тот самый «Некрономикон». Вопрос: зачем им это было нужно?

Конечно, вначале было слово. Вот только какое? Послание к коринфянам и прочим исчезнувшим аборигенам? И посылали их по одному единственно правильному маршруту? В российской эзотерике любое послание выражено в каббалистической формулировке из трех слов.

Но, опять же, если существует страшная книга суда, то можно предположить, что сначала была написана другая, абстрактная история бытия, в которой повествовалось о любви и предательстве, о добре и зле, о власти золота над сердцами, об излечении человеческих душ музыкой.

Тогда получалось, что все мы – ожившие слова.

Но встает вопрос: кто писал первичную книгу? Если бог, то почему он создал столько страданий? Чтобы мы вечно боролись, а не плесневели от скуки?

Если меня похитили ангелы, то почему злодеи в этой еще ненаписанной книге побеждают?

Если меня украли демоны, то не проще ли было им самим переписать историю земли?

Стоп! Вот оно!

Я даже вскочил с кресла. Я все понял: ангелы или демоны, вырвавшие меня из реальности, по каким-то непонятным причинам, не могут править наши судьбы. Что-то мешает им. Историю людей может переписать заново только обычный человек.

Вот почему на Руси в каждом городе велись летописи. Это было необходимо, чтобы враг не переиначивал историю. Летописцы, на самом деле, были не просто грамотными монахами, они стояли на страже времени, они – часовые, не пропускающие в нашу жизнь орды нечисти.

«Откуда есть пошла земля Русская» – это не просто памятник литературы, это – ключ к познанию тайн мироздания. Записанные слова можно извратить, но их уже никогда не стереть. Они остаются в биополе земли навсегда.

А «Некрономикон» – книга древняя и уничтожить ее невозможно. Любой человек, объявивший ей войну, обречен на гибель.

Столкнувшись с волей магических гримуаров – самое разумное – плыть по течению, выискивая надежную ветку, свисающую над водой, за которую можно ухватиться, чтобы вырваться из мистической реки формирующихся, но еще не произошедших событий.

В общем, за сутки в волшебном мире, я научился думать как настоящий некромант, который пишет огромный некролог человечеству. А потом из моего романа непременно родится даже не Некрополь, а целый Некрополис.

Я – орудие черных магов. Мне на время дали крупинку таланта, чтобы только я работал.

Но тогда получается, что все великие писатели: либо были похищаемы, либо шли на сделку с дьяволом. И все фантасмагории, все без исключения, – были на самом деле.

Гоголь не зря боялся, что его закопают живым – это была его плата за раскрытие тайны «Вия». И ведь закопали-таки.

Пушкина убил француз. В общем, за дело. Пушкин был не столько гений, сколько задиристый арап, возомнивший себя солнцем русской поэзии. Ну где вы видели черное солнце? По сути, если смотреть в корень вещей: Пушкин – солнечное затмение, явление редкое, пугающее и неповторимое…

Как все значимые литераторы, свой дар Пушкин получил от тьмы, но когда поднял бунт против благодетелей и из бунтаря-декабриста превратился в истового монархиста, – его тут же и убрали, отдав пламя его гения Лермонтову.

Собственно, у тьмы на счет царской династии всегда был свой особый план. Божьи помазанники идеально подходят на роль очистительной жертвы. Зря что ли летели королевские головы в Европе? Любить царей и самодержавие – было преступлением против тьмы. Вот только мало кто это понимал.

Лермонтов был настоящий бесенок. И бабушка его была истинной ведьмой: как она ловко забрала мальчика у родителей, как истово опекала! Но всех их, как обычно, губил темперамент.

Тогда уже Достоевскому, вместе с даром, в нагрузку впихнули эпилепсию, чтобы, как только разбуянится – не на дуэли бежал, а бился бы в припадках; отлеживался бы в кровати, а не шпажонками бы размахивал. Этот успел много напророчить. И все сбылось.

Потом были Белый, Андреев, Булгаков. И все они несли в себе красный смех мировых войн и революций.

До Булгакова не существовало Мастера, не просто как знатока библейских историй, но как писателя, ищущего истину, понимающего, что все слова – живые, что тексты – всегда становятся реальностью в параллельных мирах.

Черное мистическое солнце опалило сознание и Булгакова, и всех, кто хоть на йоту приближался к истинной картине мироздания. Они пытались нести в мир свет, но через призму мрака. Они боролись, все эти писатели, и все «что светит нам чистым светом, горело в них мучительным огнем».

Собственно, конец ХХ века в песенной традиции бардов и менестрелей зеркально отразил поэзию века девятнадцатого. Цой и Тальков ушли друг за другом так же, как Пушкин и Лермонтов. И опять же: фигурировали фатум и огнестрельные раны.

Вот оно: Безвыходное пособие для демиурга!

Хочешь славы – пожалуйста, но не забывай, на чьи колеса льешь воду. Как только в тебе заговорит совесть, прозрение – да что угодно: ты больше не жилец. Смертей много: не справился с управлением машины, упал с крыши, угодил под бандитскую пулю.

Все писатели и поэты в России обычно не могли выдержать испытания славой. Поэт в России – больше, чем поэт! Он – властитель дум, он – знамя толпы.

Как только это заблуждение масс примеряет на себя автор, так тут же он политизируется в ущерб художественности. Он перестает сочинять и развлекать, а начинает звать к борьбе и идет войной на любой существующий строй. Он открывает первую страницу «Пособия для демиургов». А там написано: «Бойся своих желаний, ибо все они, без исключения, имеют отвратительное свойство сбываться в тот самый миг, когда ты в них уже не нуждаешься».

Господа сочинители все, как один, начинают выдумывать себе эффектную гибель. Потом они об этом забывают, рвутся к новым рубежам – и, хлоп – смерть настигает их в самом зените славы, как, собственно, они сами этого и хотели.

В общем, на обложке только что придуманного мной виртуального учебника для писателей нужно написать: «Безвыходное пособие» в смысле и выхода из этой ситуации нет, и выходные дни, чтобы обдумать ситуацию и отказаться от нелепой смерти, гений получить уже не может. И пособие – это не только рекомендация, но одновременно и воздаяние по заслугам.

Вот только в последний миг наши гении понимают, что этого-то пособия им не нужно. Но – слишком поздно.

После смерти – всем российским писателям платят подъемные, чтобы устроились в Некрополе, который находится в Переделкино. Там, на знаменитых дачах их всех и переделывают, снимают с них печать демиургов и отправляют в первый круг ада за пособничество тьме. Вот такая картина…

Но во всей этой только что придуманной мной истории непонятным оставалось только одно: где все они, и где я!

Они стоят в бронзе, а сижу в темнице и работаю литературным негром. То есть вот прямо сейчас я и есть черное солнце русской макулатуры… тьфу ты, литературы. Можно начинать собой гордиться.

Смех – самое сильное оружие.

Но я даже не улыбнулся.

До сих пор у меня не было четкой картины происходящего. Я не мог уверенно сказать, жив ли я, увидит ли кто-нибудь, кроме меня, эту безумную нить, на которую я нанизываю рассказы, точно бусины.

С другой стороны: я страстно мечтал стать хорошим писателем, настоящим и даже заслуженно знаменитым, так в чем же дело?