Безвыходное пособие для демиурга (СИ) - Никора Валентин - Страница 12

Видно было, что пареньку не терпелось опробовать машинку. Что ж, это хорошо, что у него хоть что-то есть за душой.

– Можешь включить. Дома я документы не храню. На работе с ними возни хватает. Жена пару «бродилок» поставила. Пароля нет.

Но Костя вдруг замкнулся. Он стал каким-то безразличным, словно обиделся:

– Это я так.

– Нет, я серьезно. – я попытался исправить свою оплошность. – Можешь в сети посидеть. У меня «выделенка». Оформлена через муниципалитет. И резак хороший, и болванки мне приносят бесплатно. Пользуйся, не жалко.

– Жируете? – уже без злости сказал Костя.

– Почему не воспользоваться тем, что лежит, под ногами?

Костя крякнул: было видно, что именно так он и думает, но признаться в этом перед чиновником стыдно.

Мне этот парень начинал нравиться.

– А кофе у тебя какой? – Костя начал потихоньку осваиваться.

– Черный. – отшутился я.

И мы отправились на кухню.

Я шел и радовался: да, это была квартира мужчины, от которого несколько дней назад ушла жена. Вполне убедительно. Еще не захламлено до такой степени, что хоть святых выноси, но порядка уже нет.

Я громыхнул посудой, сваленной в раковину, плеснул в чайник «Уральской воды», зажег газ.

Костя молчал. Что-то обдумывал.

Я достал из холодильника четыре бутылки пива, литр водки, сушеную воблу, копченую грудинку, подсохший сыр. Малый джентльменский набор.

– Странно это все. Не привык я к подаркам судьбы. – Костя вел себя, точно ребенок в магазине, уже видящий чек на понравившуюся игрушку и потому не знающий, как ему теперь реагировать на происходящее.

Видимо, я был для этого парня демоном-искусителем. Ему хотелось напиться. И дело не в том, что «на халяву», а была в атмосфере этой квартиры какая-то студенческая романтика, вероятно, близкая его сердцу. Все это читалось в мятущихся глазах Кости. Ну что ж, посмотрим на молодежь под увеличительным стеклом.

– На понижение я не пойду. – буркнул гость.

Молодец. Соображает. Опыт есть.

Но пиво я не убрал, просто сдвинул на край стола:

– Как хочешь. Ночь длинная. А за выпивкой уже я не пойду. Разве что, тебя сгоняю.

Под моим насмешливым взглядом парень смутился, но тут же гордо выпрямил спину:

– Там видно будет.

Кажется, переусердствовал я с выводами:

– Ладно. Угощайся. Я вернусь в кабинет за коньячком, если ты не возражаешь, конечно.

Костя сглотнул. Возможно, жизнь, действительно, не слишком часто баловала его.

Или я потерял чутье на людей?

– Наливай пока кофе. И мне тоже. – я отправился в рабочий кабинет за коньяком.

Из ящика рабочего стола я выгреб четыре полулитровые фляжки, сунул две из них в карманы пиджака.

И тут я почувствовал тревогу. Странную, глухую. Что-то было не так.

На мгновение я закрыл глаза, и мысленно осмотрел квартиру.

Все в порядке. Внутренние охранные печати Соломона горели в воздухе синими паутинками. За окнами угадывался пламень висящих пентаграмм. Защитная магия высшего уровня. Она чем-то напоминает сигнализацию: те же нити, магические знаки, – они точно камеры слежения. И, в случае опасности, – сирены взревут не только в офисе, но и в головах охранников. Система отлаженная, не дающая сбоев.

Это надежно еще и потому, что мы внедрились везде: в структуры ФСБ, во все партийные номенклатуры, в высшие и средние руководящие звенья.

А еще многие из нас любят покрасоваться и откровенно протаскивают в человеческую жизнь нашу атрибутику. Мол, мы крутые, по лезвию ножа ходим. А магистрат всегда смотрел на это ребячество сквозь пальцы. И символика наша буквально пропитала действительность.

Взять, к примеру, череп. Он, по православному канону, покоится в основании Распятия, как символ могилы Адама.

«Веселый Роджер» столетиями украшал бандитские фрегаты.

Во время гражданской войны черепа скалились со знамен штурмовых батальонов Добровольческой Армии. Позднее они перекочевали на воротнички эсэсовцев.

Да и сегодня черепа нарисованы на плакатах, футболках и даже на стенах подъездов. Они стали непременной атрибутикой хард-рока.

Череп – сопровождает жизнь каждого человека как альтернатива, как свобода выбора, как готовность умереть за свои идеалы.

Но мало кто знает, что в тайной канцелярии Ордена череп на протяжении веков так и остался логотипом секретных донесений, связанных с людьми, обладающими магическими способностями, но не склонившимися ни к добру, ни ко злу. И даже Гамлет – это образ, навеянный инквизицией.

И что это меня сегодня так и тянет на общефилософские обобщения? Из-за дождя со снегом что ли? Что-то нервы совсем расшалились.

Я вернулся к гостю, выставил на стол коньяк. Глаза Кости совершенно округлились:

– Ты что, правда, чиновник?

– Кривда. – буркнул я. – Наливай, а то уйду.

– Ладно. – согласился Костя.

Через час в мусорном ведре оказались все коньячные бутылки и пустая коробка из-под шоколадных конфет.

Пьянка была в самом разгаре. Перешли на водку. На местную, на «Истоковскую».

И вдруг – звонок в дверь.

Костя вопросительно поднял на меня честные глаза: кто это? Жена вернулась?

А, действительно, кто? Это же засекреченная квартира.

– Погоди. – я встал и почувствовал, как меня кинуло на стену.

Странно. Кажется, напился. Ах, ну да, ел я только утром! Потом все не до того было.

Зажмурился. Сосредоточился. Внутренним взором скользнул по силовым магическим линиям. Нити заклинаний целы. Печати и пентаграммы неприкосновенны. Все в порядке.

Шагнул к двери и глянул в глазок. Парень и девушка. Обычные.

Кто бы это мог быть?

И тут моей шеи коснулось серебро. Я всегда его чувствую. Нет, не потому, что мы сами постоянно пользуемся именно серебряными ритуальными кинжалами и пулями, а потому, что в серебре заключена особая магия. Страшная даже для инквизиции.

– Открывай. – голос холодный, не знакомый.

Я попытался дернуться и тут же ощутил, как из тонкого пореза за воротничок струйкой побежала кровь. Кто бы это ни был, а он знал обо мне слишком много. Я стиснул зубы.

В крови – душа. Именно потому сатанисты так любят человеческие жертвоприношения.

Я чувствовал, как моя кровь коснулась серебра.

Боги, как больно!

Я сломался пополам. Добивать меня не стали, лишь отшвырнули к стене. Было муторно и стыдно. Надо же было так попасться: провели, точно мальчишку!

Содержимое желудка вывернуло.

Я чувствовал, как кровь пульсирует в голове, как дрожат руки. Во рту был привкус пыльной полыни. Горечь. Горечь поражения.

Я прикусил нижнюю губу. Стало чуточку легче. Сконцентрировался.

Печать Соломона на входной двери взломана. Но как-то странно. Ее словно погасили. А это означало, что сигнала о тревоге в офисе не будет. С кем же я столкнулся?

На такое способен только Великий Инквизитор. Тот, который стоит над всеми Орденами. Но это – миф. Такого человека не существует. И никогда не было.

Я почувствовал, как моя голова поплыла куда-то в сторону.

Потом я ощутил пощечину. Вторую, третью. Но глаза открыть не мог.

– Быстрее! – раздался все тот же холодный голос.

Меня подхватили под мышки и куда-то потащили.

Мне казалось, что жизнь моя оборвалась. Только не было ни ангелов, ни бесов, ни тоннеля. Комната вдруг обернулась воронкой, в которую я стремительно падал.

Я летел в полной темноте и чувствовал, как за мое тело цепляются сотни рук. Я даже знал кто это: те маги, которым я подписал смертный приговор. Все они были здесь.

Я знал, что мы обязательно встретимся. Симпатическая связь со смертью не прекращается. Но я не мог позволить им творить бесчинства среди людей. Я выполнял свой долг. Теперь меня самого ждало развоплощение. Это справедливо. Возмездие – это кармический звездный закон.

Снова удар по лицу, и я очнулся на полу кухни.

Люстра слегка покачивалась от сквозняка. Надо мной склонилось хищное лицо мага. Именно мага: нос горбинкой, глаза холодные; тонкая, вольтеровская бескровная нить губ: