Книга Нового Солнца. Том 1 - Вулф Джин Родман - Страница 87

Я узнал, что значил для нее гораздо больше, чем когда-либо мог надеяться. Наконец, я провалился в сон, и все мои сны были о ней. Не просто воспоминания – воспоминаниями я обладал в избытке. Я держал ее бледную холодную руку, и на мне больше не было ни отрепьев ученика, ни черного плаща подмастерья. Мы были одним существом, обнаженным, чистым и счастливым. Мы знали, что ее больше нет, а я еще живу, но это было совсем неважно, и наши волосы переплетались, и мы читали одну и ту же книгу и говорили и пели совсем о другом.

Глава 12

Ночницы

Я очнулся от снов о Текле как раз к утру. В какой-то миг мы молча шли по странной местности, которая могла быть только раем – говорят, Новое Солнце открывает его для каждого, кто взывает к нему в последние минуты жизни. И хотя мудрые учат, что этот рай закрыт для самоубийц, я не могу не думать, что Он, который прощает так много, должен иногда прощать и это прегрешение. И сразу же вслед за этим я почувствовал холод, увидел неприятный свет, услышал пение птиц.

Я сел. Плащ насквозь промок от росы, и роса покрывала мое лицо, как пот. Рядом со мной зашевелился Иона. В десяти шагах от нас два огромных коня – один цвета белого вина, второй черный, без единого пятна – нетерпеливо грызли удила и рыли землю копытами. Ни от пира, ни от пирующих не осталось и следа, как и от Теклы, которую я никогда больше не увижу и не надеюсь увидеть в этой жизни.

«Терминус Эст», в жестких, хорошо промасленных ножнах, лежал рядом на траве. Я поднял его и стал спускаться по склону холма, пока не наткнулся на ручеек. Там я сделал все, что было в моих силах, чтобы привести себя в порядок. Когда я вернулся, Иона уже не спал. Я показал ему дорогу к воде и, пока его не было, попрощался с покойной Теклой.

И все же какая-то частица ее до сих пор пребывает во мне. Время от времени я становлюсь не собой, но ею, как будто мой разум превращается в картину под стеклом, а Текла стоит напротив и отражается в этом стекле. И с той ночи, когда бы я ни подумал о ней, не имея при этом в виду определенного места или времени, Текла появляется перед моим внутренним взором стоящей перед зеркалом в искристом снежно-белом одеянии, едва прикрывающем грудь и прихотливыми складками ниспадающем на пол. Я вижу, как она замирает на мгновение, протянув руки, чтобы коснуться моего лица.

Потом какой-то вихрь уносит ее в комнату, где и стены, и потолок, и пол – зеркала. Несомненно, это не что иное, как ее собственное воспоминание, которое запечатлелось в виде ее отражения в тех зеркалах, но вот она делает шаг, другой и растворяется в темноте, и я не вижу ее больше.

К тому времени, как вернулся Иона, я уже сумел побороть свою печаль и сделать вид, что меня тоже интересуют доставшиеся нам кони.

– Вороной тебе, – объявил Иона, – а кремовый, конечно, для меня. Между прочим, каждый из них стоит раза в два больше, чем мы с тобой вместе взятые, как сказал моряк врачу, который отнял ему обе ноги. Куда мы держим путь?

– В Обитель Абсолюта. – На его лице появилось недоверчивое выражение.

– Разве ты не подслушивал наш с Водалусом разговор прошлой ночью?

– Я слышал название, но не понял, что нас туда посылают.

Как уже упоминалось, я не мастер ездить верхом, но я сунул ногу в стремя и уселся верхом. На коне, которого я украл у Водалуса два дня назад, было тяжелое боевое седло. Оно поразительно неудобно для человека, но зато из него почти невозможно вывалиться. Вороной же нес плоское седло, подбитое бархатом, что было и слишком роскошно, и совершенно ненадежно. Я еще не успел стиснуть его бока ногами, как он уже начал плясать на месте.

Наверное, это было самое неподходящее время, но другого у меня просто не нашлось, поэтому я спросил:

– Ты все помнишь?

– О той женщине прошлой ночью? Ничего. – Он осадил своего коня, потом отпустил поводья и послал его в галоп. – Я ведь ничего не ел. Водалус наблюдал за тобой, а после того, как все глотнули этого зелья, за мной уже никто не смотрел, да и в любом случае я навострился только делать вид, что ем.

Я с изумлением взглянул на него.

– Я и с тобой то же проделывал – например, вчера за завтраком. Во-первых, у меня плохой аппетит, а во-вторых, я нахожу это полезным для общества. – Он пустил коня вниз по лесной тропе и крикнул мне через плечо:

– К счастью, я знаю дорогу, по крайней мере, большую ее часть. Но не скажешь ли, зачем мы туда едем?

– Там будут Доркас и Иолента, – ответил я. – И у меня есть поручение от нашего сеньора, Водалуса. – Поскольку за нами почти наверняка следили, я не сказал, что не собираюсь его выполнять.

Дабы повесть о моих приключениях не затянулась до бесконечности, я должен лишь мимоходом коснуться событий нескольких последующих дней. За время пути я рассказал Ионе обо всем, что услышал от Водалуса, и о многом другом. Мы останавливались в деревнях и селеньях, когда те встречались на пути, и там, где мы устраивали остановки, я практиковался в своем ремесле, если оно находило спрос – не ради денег (потому что у нас были при себе кошельки, которые дала нам в дорогу шатлена Tea, да еще почти все, что я получил в Сальтусе, плюс деньги, вырученные Ионой за золото обезьяночеловека), а чтобы не возбуждать подозрений.

Четвертое утро застало нас все еще в пути на север. Справа блестел под солнцем Гьолл, будто ленивый дракон, охраняющий запретную дорогу, что выходила из леса к его травянистым берегам. Накануне мы видели наряды уланов – верхом, с пиками, как те, что убивали путников у Врат Скорби.

Иона, которого с самого начала нашего путешествия не покидала тревога, пробормотал:

– Если мы хотим к вечеру попасть в Обитель Абсолюта, надо торопиться. Жаль, что Водалус не дал тебе точных сведений, когда начинаются празднества и сколько они продлятся.

Я спросил:

– Значит, нам еще долго ехать?

Он показал на островок посреди реки.

– Мне кажется, я его помню. Когда я был в двух днях пути от него, какие-то путники сказали, что до Обители Абсолюта рукой подать. Они предупреждали меня о стражниках.

По его примеру я позволил моему скакуну перейти на рысь.

– И ты шел пешком.

– Нет, ехал на моем мерихипе. Боюсь, я больше никогда не увижу бедное животное. Могу заверить тебя, ему было далеко до наших коней. Но все-таки не в два же раза они быстрее.

Я собирался успокоить его, сказав, что Водалус не стал бы нас посылать, не будь он уверен в нашей расторопности, но в это время что-то, на первый взгляд похожее на огромную летучую мышь, пролетело прямо над моей головой.

Я не знал, что это такое, зато Иона, по-видимому, знал. Он прокричал какие-то слова, которых я не понял, потом ударил моего коня концом своего повода. Конь рванулся вперед, едва не выбросив меня из седла, и вот мы уже неслись сумасшедшим галопом. Я помню, что чудом проскочил между двумя деревьями – ни с той, ни с другой стороны не оставалось ни малейшего зазора, а у меня над головой на фоне неба чернело пятно сажи. В следующий миг оно уже билось в ветках у нас за спиной.

Когда мы вылетели из чащи и поскакали вниз, в сухую лощину, это существо как будто отстало, но, взбираясь на противоположный склон, мы снова увидели его – мерзкая тварь появилась из-за деревьев, еще больше прежнего похожая на рваную тряпку.

Она снова потеряла нас из виду на время, достаточное для того, чтобы наспех прочесть молитву, но вот уже опять неслась в воздухе на бреющем полете, скользя нам наперерез. Я вытащил «Терминус Эст» из ножен и резко развернул вороного, поставив его между летучей тварью и Ионой.

Как ни быстры были наши кони, она двигалась быстрее. Если бы у меня был заостренный на конце клинок, я попробовал бы проткнуть ее в полете. И если бы я так поступил, то наверняка поплатился бы жизнью. Но я нанес рубящий удар, держа меч обеими руками. Это было все равно что рубить воздух, и я уже решил, что она слишком легкая и упругая, даже для такого удивительно острого лезвия. Но в следующее мгновение она развалилась надвое, как тряпка. На меня дунуло теплом, как будто открылась и тут же бесшумно закрылась дверь хлева.