Никто не умрёт (СИ) - Лихачева Елена - Страница 31

- Береги его. Теперь все зависит от него. Он должен хорошо сыграть свою роль.

Юноша, о котором шла речь, в этот момент уже находился на борту теплохода, который отбывал в свой последний рейс. И для Бориса Моренюк это путешествие было тоже последним. Знаменательный день превращения гражданина России в якудза настал, только события разворачивались не по тому сценарию, который был разработан задолго до этой даты.

Первоначально предполагалось, что Хан, будучи по паспорту Борисом Моренюк, отправится в путешествие на туристическом лайнере, и близ берегов Японии он, находясь якобы в состоянии крайней степень опьянения, выпадет за борт при большом скоплении пассажиров на палубе. Поисковые отряды его, конечно же, не найдут, так как под водой его должны были ждать аквалангисты. В России он числился бы в статусе пропавшего без вести. По необходимости, если что-то пойдет не так, он смог бы вернуться в Россию легально, как ее, чудом спасшийся гражданин.

Однако в сценарий вмешались финансовые интересы владельца довольно старой посудины, прослужившей более полувека, и в ремонт которой он не хотел вкладываться. Застраховав свое судно на крупную сумму на случай кораблекрушения, он собирался эту сумму получить. На совещании, которое состоялось между судовладельцем, Акено и её дядей, было решено, что затопить теплоход лучше на полпути из Владивостока в поселок Фусики. Неожиданное решение Хана стать молодоженом перед отъездом и отправиться в Японию с русской девушкой внесли в этот сценарий нотку романтизма, которая должна была убедить в "честной" смерти юноши даже самого недоверчивого из врагов. То, что вместе с ним на дно могут пойти все пассажиры судна, никого не волновало.

- Он сыграет. Мальчик не просто умен. Он схватывает все налету. Это была его, и очень хорошая идея, отправиться в поездку женатым, - Акено засмеялась, - Не хуже нашей идеи пожениться, когда мы приехали в Россию.

- Акено - мужское имя, - проскрипел, испорченный телефонными помехами, голос Якудза, - Об этом не знают только русские.

- Глупая самодовольная курица, - Акено снова засмеялась, - Ее свадебное плавание продолжится среди рыб. Я отправила с тем же рейсом нашего строптивого Ивана. Как говорят русские - убьем двух зайцев сразу.

- Не утопи наследника, - голос Якудза улыбнулся.

- За наш план можешь быть спокоен. Все просчитано до мелочи. Его встретят аквалангисты и доставят на борт яхты Мамору. Я прибуду в Окинава через Корею чуть позже.

***

На утро Сонины мысли, как и вчера с вечера, были заняты размышлениями о мужском непостоянстве, а уязвленное самолюбие уже несколько раз останавливало ее палец на пути к кнопке вызова мобильного телефона. Она по кругу в уме прогоняла последний разговор с Иваном - вспоминала, что она сказала и что не успела, а должна была бы сказать, будто от этого зависело что-то. Будто бы фразы могли исправить то, что случилось. Соня боролась с желанием позвонить и в сердцах сказать Ивану что-то нравоучительное и решительное, чтобы навсегда отрезать ему путь к своему сердцу.

- Завтракать будем в городе, - сказала она Иване, которая очень этому обрадовалась -путешествие продолжалось. Они позавтракали в кафе-столовой, потом долго прогуливались по незнакомому городу. Пообедали в блинной. И к вечеру оказались у портовых ворот, в которые шли люди. Это были пассажиры одного из рейсовых теплоходов, регулярно отправляющихся от берегов Приморских городов в Японию. "Кажется, Иван говорил, что отплывает вечером. Может быть, даже прямо сейчас, - подумала Соня, - Не зря меня ноги сюда принесли. Вот возьму и прямо сейчас поставлю все точки над "и"."

- Пойдём-ка, милая, прогуляемся и мы туда, - сказала она, - Посмотрим на корабли.

- Тогда я пойду посмотреть на волны! - сказала Ивана.

- Только не убегай далеко отсюда, непоседа! - крикнула она вслед племяннице, которая побежала к морю.

- Ага, - охотно ответила Ивана, не останавливаясь.

Она остановилась на краю причала, зачарованная. У её ног в одетый в бетонные латы берег громко и нетерпеливо билось море. Лязгал, пыхтел и гудел, жил своей обыденной жизнью морской порт. Она стояла, прислушиваясь к звукам, вдыхая терпкий запах солярки. На мачтах кораблей и на кранах порта начали вспыхивать сигнальные огни. Но Солнце не сдавалось сумеркам, оно светило со стороны города из-за крыш домов. На набережную легла тень, окрашивая прибрежную полосу моря в темно синие и серые тона. Его рыжие лучи упали на борт теплохода и тех, кто находился на нем, вцепившись руками в поручни. Может быть, от этого лица пассажиров казались ей добрыми и знакомыми. Стоит посмотреть на любое из них повнимательнее, то, кажется, что знаешь этого человека уже вечность. Как он хмурится, как улыбается, как живет. Вот сейчас он здесь, а потом пойдет домой, откроет своим ключом дверь, к его ногам с радостным лаем бросится щенок. Он улыбнется его наивной радости, погладит между ушами и скажет немного раздраженно и снисходительно: "Хватит уже беситься. Знаю, что рад. Пусти, тапки одеть не мешай. Гулять пойдем попозже. Сейчас я устал..."

Толпа около большого серо-синего теплохода, оборудованного грузовыми кранами, постепенно редела. Пассажиры друг за другом поднимались по трапу, а те, что оставались на причале кричали им вслед и махали руками. Ивана тоже замахала руками и звонко закричала "до свидания! возвращайтесь скорее!" Ее переполняли эмоции - сердце ее билось в грудную клетку, жарко обливая щеки алым румянцем.

Глава 15. КОРАЛЕКРУШЕНИЕ

Возле трапа теплохода собрались будущие пассажиры и провожающие их люди. Хан провёл Ирину сквозь этот строй, предъявив матросу билеты и паспорта. Перед тем как скрыться в утробе железной махины, Хан оглянулся и пробежал глазами по лицам. Он знал, что Акено не будет провожать, но все равно оглянулся. Неясное чувство сожаления кольнуло его сердце. "Это глупо, - одернул себя Хан, - Глупо сожалеть о том, что больше ничего не значит в моей жизни. И никогда не значило. Не моя жизнь, не моя страна". Он отвернулся и ступил в темноту внутренних коридоров, и уже оттуда услышал почти детский звонкий голос, полный ясной радости "возвращайтесь скорее!", который влетел вслед за ним и, будто, толкнул в спину. Хан почувствовал угрызения совести. Кого не дождется из рейса этот ребенок? "Это бой без правил, - успокаивал он себя, - Или я, или они...". Хан открыл дверь нужной каюты, мельком оценил скудное убранство помещения. Все самое необходимое, ничего лишнего, кровати, стол, санузел... Он довольно грубо подтолкнул Ирину, неожиданно застывшую на пороге, внутрь. "Когда корабль будет тонуть, ей отсюда не выбраться", - вяло подумал он, - Не пожелал бы никому закончить свои дни в этом гробу без шанса спастись..."

- Куда мы едем? - спросила Ирина, заглядывая снизу вверх в лицо Хану.

Пробираясь сквозь столпотворение у трапа, она уже поняла, что поедет не на туристическом корабле, а коммерческим рейсом, которым обычно торговцы подержанными японскими автомобилями отправлялись за своим товаром. Страшное предположение о том, что она, добившись расположения самого перспективного парня в колледже, на самом деле, попала в низшие слои среднего класса, с трудом зарабатывающего жалкие копейки на жизнь перепродажей БУ вещей, ввергло ее в отчаяние. Воображение Ирины послушно нарисовало унылую картину ее ближайшего будущего: она стоит на базаре в тулупе, переминаясь с ноги на ногу, и зазывает покупателей к привезенной ими из этого рейса дешевой "японке".

Ее настроение падало все ниже и ниже с каждой ступенькой трапа, ведущего под палубу, где расположились каюты класса "Б", и скатилось до минуса, когда перед ней распахнулась узкая дверь тесной каюты без окна. Она с ужасом смотрела на две узкие железные кровати, привинченные к полу, по бокам от маленького квадратного столика.

- Располагайся, я пока закрою тебя снаружи. Постарайся не привлекать к себе внимания, - сказал Хан, протолкнув застывшую в дверях Ирину.