Легенда о заячьем паприкаше - Тершанский Енё Йожи - Страница 12

И Паприкаш, ничтоже сумняшеся, шмыгнул в открытые настежь ворота на двор.

Прыгнул он туда, прыгнул сюда. Принюхался, поднял уши, опустил их. Все тихо! Возле шелковицы во дворе Паприкаш даже умылся передними лапками, по заячьему обычаю.

И стал искать себе временное убежище понадежней.

В углу двора увидел он весьма привлекательную, огромную открытую настежь берлогу. Пойдем поглядим, что там такое' Он скользнул внутрь.

Но в тот момент, когда он допрыгал до середины берлоги и начал осматриваться вокруг, в нос ему ударил близкий, страшный человеческий запах. И послышался какой-то прерывистый шум, вроде ветра в кустах.

Караул! Бросился он обратно во двор и помчался к воротам, чтобы удрать отсюда сию же минуту, и как можно дальше.

Только вот беда: в раскрытых воротах Паприкаш вдруг увидел двух дико храпящих, взмыленных, бьющих копытами в землю коней.

Что ж теперь?… Ах, разве можно предугадать, что сделает в непредвиденной ситуации насмерть перепуганный человек? То есть заяц…

Паприкаш заметался, сломя голову кинулся в самый дальний угол двора. И, махнув на все, снова прыгнул в полутемную, пахнущую человеком берлогу.

Из угла ее все еще доносился ритмичный шум.

Но в остальном все было спокойно.

И Паприкаш с колотящимся сердцем затаился возле стены, за кучей пепла.

В нос ему снова и снова били волны адских запахов. Запахи пепла, угля, табака, запахи керосина, одежды, вареной еды — все, что означает близость врага, человека. Но со двора доносились еще более страшные звуки. К тому ж там стоял ясный день, здесь же была полутьма…

Пока народ гонялся за Паприкашем, коляска графини, несомая осатаневшими лошадьми, домчалась по тракту к подножию холма.

Где было деревенским увидеть издалека, в какой опасности оказалась коляска! Если кто-то из них и заметил скачущих по дороге коней, то в азартной охоте за зайцем на них и внимания не обратил. Сто или тысячу раз уже видели деревенские, как летят по дороге господские экипажи.

Лишь когда упряжка достигла точки, где налево от тракта, к дому объездчика, отходила тележная колея, несколько мужиков, неторопливо бредущих по тракту, заметили, что на облучке нету кучера, вожжи тащатся по земле, а лошади, потеряв голову, несутся вскачь сами по себе.

Мужики, махая руками и палками, бросились наперерез, пытаясь остановить упряжку.

Только лошади, заметив перед собой препятствие, свернули, не долго думая, влево и поскакали по проселку.

Поворот был таким стремительным, что коляска приподнять на одном колесе, едва не опрокинувшись набок. И тут наши бравые мужички разглядели, что в коляске, на заднем сиденье, откинувшись на подушки, мирно дремлет сама молодая графиня.

Ух, елки-палки! Не может такого быть, чтоб графиня просто слала в летящей без кучера, без вожжей коляске! Что-то тут случилось, видать!..

И мужички, крича во всю глотку, помчались следом за граф. ской коляской. Те из них, у кого фантазия была поживее, уже видели новенькие, хрустящие банкноты, которые посыплются им в руки, если они окажутся спасителями графини.

Так что: вперед, ребята, лихие мадьяры! Заходи с боков не жалей кулаков! Жми-дави, деревня близко!..

Между трактом и домом объездчика на холме был бугор, за ним — небольшой уклон, потом — снова подъем перед объездчиковыми воротами.

Так вот: ретивые мужички взбежали на бугор в тот момент, когда мчащаяся упряжка вдруг остановилась как вкопанная перед воротами объездчика.

Остановиться-то она остановилась, но только лишь на одну минуту. Потом влетела во двор и там пропала.

Фантазия мужичков живо представила им ужасную сцену, как лошади бьют разогнавшуюся коляску о колодезь, о шелковицу, об угол сарая, о крыльцо…

Разлетающиеся в щепки оглобли… окровавленные, храпящие кони, запутавшиеся в постромках, пораненные обломками… И — несчастная контесса!.. Господи упаси!.. И все это вперемешку, одной страшной грудой!..

Храбрые мужички сломя голову бросились под уклон по проселку. Но когда они были уже в двух шагах от объездчиковых ворот, у них аж дух захватило от удивления.

Чинно, будто так и надо, из ворот выезжает графская коляска. На облучке сидит сама молодая графиня. Ручкой своей крепко держит вожжи. А другой-то, другой — лихо помахивает кнутом. Да еще сигарета горящая вместе с кнутом зажата в графининых пальчиках. Подхлестывая коней, она еще успевает затянуться табачком. Вот это да! Не хуже самого молодцеватого кучера-лихача.

Бравые мужички, готовые бежать, хватать, держать, жизнь спасать, только глаза таращили.

Но, разумеется, ни у кого не хватило духу поинтересоваться у могущественной помещицы: а что это за наваждение было, померещилась, что ли, им несущаяся коляска с потерявшими голову конями?

Скинули мужички шапки перед графиней. Та им милостиво кивнула в ответ.

И вот уж коляска катит по проселку в обратную сторону. Да как катит! Потому что графиня кнута не жалеет. И-эх! Как врезает с размаху по резвым и без того коням!

Но чудеса на этом еще не кончились.

Бравые мужички, прибежавшие, чтобы спасти жизнь графине, смотрят и видят, как со всех сторон появляются и бегут в их сторону люди. А первыми — орава ребятишек с санками.

Тоже, должно быть, заметили взбесившуюся упряжку. Тоже бегут, спасители, графине на выручку!..

Черта с два!.. Все до единого — и детишки, и седобородые старики — кричат про какого-то зайца. Что-де заяц какой-то прямехонько прискакал в деревню. И кинулся вроде сюда, к объездчиковой усадьбе.

— А вы не видели? Не видели, куда он делся?…

Вот те раз!.. Ну кто тут что поймет?… Этим тоже, что ли, наваждение было?

И все эти люди даже слушать ничего не хотят, только бегают взад-вперед, зайца ищут. Тут и сама объездчикова баба с младенцем на руках, объездчиковы дети волокут санки — и этим тоже зайца вынь да положь.

Уж не спряталась ли хитрая бестия где-нибудь возле дома? Ведь за домом, в заснеженном поле, никто никакого зайца не видел.

Стали люди вокруг дома рыскать. Вошли и во двор. Стучат вовсю палками, улюлюкают. Откуда-нибудь да должен паршивец выпрыгнуть!

Только все понапрасну! Пропал заяц, растаял, как радуга-дуга в поднебесье. Был, был — да весь вышел!

Наконец, возбужденно переговариваясь, кое-как разошелся народ кто куда.

А объездчица осталась дома. Время-то не стоит, пора ужин готовить. Муж с охоты скоро вернется, усталый, голодный.

Ах, ну да!.. А какого же дьявола приезжала коляска-то графская? Вон и след ее: видно, как въехала и развернулась на просторном дворе.

Не нашла графиня хозяев. Вот и уехала.

Ну, не беда! Раньше, пока Заячье поле принадлежало графу, к объездчику часто из имения приезжали. Должно быть, по тем же делам и сегодня была коляска. Сходит муж в имение сам, спросит, чего хотели.

На том объездчица и успокоилась.

Поглядела она и в конец двора, в сторону летней кухни. Вдруг Гажи дома сидит? Может, он что расскажет насчет господской коляски?

И вправду, Гажи дома был. Да только спал убогий на своей подстилке. Даже шум во дворе не смог его разбудить, так истерзала беднягу больная нога.

Знала объездчица, что с ним случилось. Потому и не стала его беспокоить. Только дверь прикрыла, отгребя с порога нанесенный ветром снег.

И с тем обе истории: с зайцем и с графской коляской — пока для объездчика завершились.

Но как же все-таки вышло то чудо с графиней?

Молодая помещица без сознания находилась примерно до той минуты, когда коляска свернула с тракта.

А там у нее появилось сразу много причин, чтобы срочно очухаться.

Мужички, что орали и прыгали перед коляской, и крутой поворот, и, главное, очень даже заметная разница между трактом и проселком — все это и заставило барышню очнуться от обморока.

Проселочная дорога, ведущая к дому объездчика, была вся в ухабах, с глубокими колеями. Коляска на быстром ходу так подпрыгивала на них, что бедную графиню, и без того измученную жизнью, кидало на сиденье, будто теннисный мяч на ракетке. Когда коляска подъехала к объездчикову двору, графиня уже была в полном сознании. И сознание это переполнено было инстинктом сохранения собственной жизни.