Тридцать три - нос утри - Крапивин Владислав Петрович - Страница 28

– Папа... а ты можешь мне звездочку от пилотки привезти? Или “крылышки” с фуражки? Или еще что-нибудь такое, военное...

– Попробую.

Винька помахал вслед отцу и вернулся в квартиру.

– Глазеть или помогать? – спросила Рита из-под потолка.

– Чего помогать-то?

– Вытащи мусор на помойку, – попросила Рая.

Винька вытащил. Одно ведро, второе, десятое... И умаялся. Ведра-то не легкие были. Да и попробуйте-ка бегом столько раз со второго этажа и обратно по крутой лестнице.

В комнате и на кухне стало почище, зато Винька собрал на себя немало пыли и сажи. И добавил синяков на ногах, потому что все время стукал ими о ведро.

– Ох и пугало сделалось, – сказала Рита.

Винька похлопал себя по рубашке и штанам и пошел во вторую, дальнюю комнату.

Сюда была сдвинута почти вся мебель. А по углам – груды всяких мелких вещей. Винька решил поискать коробку с фильмоскопом и диафильмами.

Коробку он не нашел. Но под кучей пыльных валенок обнаружил свою рогатку. Хорошую такую, с ошкуренной ручкой из ветки сирени, с красной резиной. Вот она где! А мама грозила выбросить...

Винька сунул рогатку под ковбойку. Потом отодвинул корзину с кухонной посудой. Нужной коробки не было и за ней. Зато в углу Винька увидел мячик. Старый, из потертой черной резины.

Винька про такой и не помнил. Наверно, им еще Людмила играла в детские годы, а потом он до ремонта валялся в каком-то дальнем закутке.

Пригодится!

Винька сжал мячик в ладонях. В нос ему ударила воздушная струйка. Это что же, в мячике дырка? Да, вот она, почти незаметная... Ладно, от такого мячика тоже есть польза.

Винька опять прошел на кухню. Здесь у плиты стояло чистое ведро с водой. Винька выдавил из мячика воздух. Мячик стал похож на круглую кукольную шапочку. Винька погрузил его в ведро. Мячик зашевелился там, стараясь принять прежнюю форму: стенки его были толстые, упругие. Он вбирал в себя воду.

Когда Винька вынул мячик из ведра, тот был блестящий, будто новенький. И очень тяжелый.

Винька шагнул в комнату, от порога пустил из мячика длинную струйку. В Риту. Она замахала на стремянке руками.

– Винька! Шпана! Уши оторву!

– Не поймаешь!.. – Он попрыгал на пороге. – Ладно, Рита-Рая, не скучайте без меня!

– Приходи снова, – сказала Рая. – Мусора еще много.

Винька поскакал вниз по лестнице и опять оказался на дворе. Побросал над собой скользкий увесистый мячик (в нем булькало). Обогнул дом.

С другой стороны дома было высокое крыльцо. На его ступенях, в тени разлапистого клена, устроилась соседка Варя. С учебником. Она в этом году закончила школу и готовилась поступать в институт. Зубрила физику.

Варя была Винькина любовь. Настоящая. Не то, что Кудрявая.

Кудрявая не вызывала никаких нежностей и замираний в душе. Винька относился к ней... ну, как, наверно, будет относиться к племяннице Галке, когда та подрастет. Варя – другое дело. Винька млел от влюбленности в нее еще с давних дошкольных лет.

Нельзя сказать, чтобы Варвара была красавица. Большеротая, курносая, с круглыми глазками не поймешь какого цвета – то ли серые, то ли зеленые. Но что поделаешь, любовь – штука необъяснимая.

Особенно любовь эта расцвела во втором классе. Винька после уроков шел не домой, а к женской школе номер шесть и ждал, когда у восьмиклассниц кончатся занятия. Домой шли вместе, и Винька преданно волок полный учебников Варин портфель.

– Оруженосец, – одобрительно хихикали Варины подружки.

– Рыцарь, – говорила Варя. – Айвенго.

Но вообще-то она с Винькой не церемонилась. Если надоест, сразу: “Брысь, не мешай!”. А то и шлепка даст. И дразнила иногда. Винька прощал все. И насмешки, и эти “брысь”, и то, что, дурачась, иногда ловила его и устраивала всякие “щипалки” и “дергалки”. Ухватит, положит к себе животом на колени и пальцами – как тупыми ножницами – по волосам:

– Мы сейчас поймали Вовку, пострижем ему головку...

– Ай! Я не Вовка!

– Да-а?.. Значит мы поймали Гошку, быстро выдергаем ножки...

– Ой! Я не Гошка!

– Неужели?.. Значит, мы поймали Генку, пощекочем под коленкой...

– Ай! Ха-ха-ха! Я же не Генка!

– И правда не Генка! Значит, мы поймали Степку, надаем ему по...

– Ты чего! Я не Степка!

– Вот как? Значит, мы поймали Мишку! И на лбу поставим шишку!

– Не Мишка я!

– В самом деле!.. Значит, это вредный Винька! Разорвем на половинки! – И дерг за уши в разные стороны.

Но это не больно нисколечко. Только страшновато и щекотно. И... приятно. Потому что Варя тепло дышит в затылок, а от ее пальцев по всему телу (и по душе) как бы разбегаются пушистые шарики...

А как счастлив бывал Винька, если Варя говорила: “Хочешь со мной в кино?” Или в Городской сад, или на карусель, или хотя бы на рынок за капустой...

Когда у Вари появился некий Олег Зайцев из соседней мужской десятилетки, Винька испугал маму полной пропажей аппетита и по ночам несколько раз пускал слезы в подушку.

Зато какое было торжество, когда Зайцев оказался “несносным типом” и был предан забвению!

А потом в любви у Виньки случилось изменение. Она не то чтобы ослабела, а... в общем, в ней поубавилось трепетности и появилось этакое озорство. Винька сам с той поры подзуживал Варвару всякими дразнилками и приставалками. Хотя и знал каждый раз, что даром ему это не пройдет....

Сейчас Варя сидела почти спиной к Виньке. Она была в цветастом куцем сарафанчике. Шею закрывали густые каштановые кудряшки (Винька никогда не видел каштанов, но знал, что этот цвет называется именно так). А спина была открыта чуть не до половины. Лямка сарафана сбилась и открыла незагорелую полоску. А на загаре густо сидели родинки. Винька постоял, посмотрел, вздохнул. Подошел на цыпочках. И струйкой из мячика – по загару, по родинкам!

– Ай! Мама!... У, Винегрет!..

Это прозвище придумала она. Понятно почему. Имя и фамилия “Виня Греев” сами складывались в такое слово. Странно даже, что в школе, а потом в лагере до этого никто не додумался, только и знали “Шуруп” да “Грелка”.

– Ах ты Винегретище злодейское! Ну, подожди! – Варя вскочила, учебник полетел на траву.

Винька стрельнул струей еще раз, бросил мячик под забор и – наутек!