Шальная музыка - Черненок Михаил Яковлевич - Страница 10

— Впервые слышу, что начальники районных сельхозуправлений имеют телохранителей, — сказал Бирюков.

— Официально такой должности не было. В штатных бумагах той шарашкиной конторы я числился специалистом по выращиванию винограда, а на самом деле — груши околачивал. Там, хочешь знать, у нас даже свой начальник был — мастер спорта по самбо. Как после на суде выяснилось, этот самбист, чтобы выбиться в главари, купил за пять тысяч справку о десятилетней судимости. Липовую, понятно. Во до какой хохмы дело доходило!..

Антон засмеялся:

— Анекдот?..

— Клянусь, не вру! Руководящие ворюги трясутся за собственную шкуру. Поэтому каждый ташкентский пупок из махинаторов имел персональную охрану. Мой шеф тоже басмачом был. Раскатывал я с ним, как фон-барон, на черной «Волге» по совхозам, оброк собирал. Счет деньгам не вел, потому что Султанбай Каримович взятки не пересчитывал. Нахапал — сказать страшно! Одних сотенных банкнот полную алюминиевую флягу, в каких молоко по магазинам развозят, следователи оприходовали. Про двадцатипятирублевки и десятки не говорю. Московский особо важный обэхээсник на электрической счетной машинке полдня эти бабки подбивал. Эх, посмотрел бы ты, что там творилось, когда аресты начались!.. Кто петлю на себя накинул, кто в бега ударился, кто от инфаркта помер, а моего шефа паралич чуть не вдребезги разбил. Короче, такая буря разыгралась — глаза бы не смотрели!..

— Как же ты из этой бури выбрался? — спросил Бирюков.

— Пришлось и мне в следственном изоляторе посидеть. Потом, когда разобрались, выпустили. В телохранители не сам себя устроил. В условно-досрочном освобождении тоже был не виноват. За это служебное злоупотребление полковник Тухтабаев на отсидку пошел. Моему шефу Султанбаю Каримовичу, как только выяснили, что врачи за взятку ему паралич придумали, три пятилетки принудработ с конфискацией отвалили. На следствии я не темнил. Наоборот, откровенно закладывал шефа в его махинациях. Вот и отпустили меня на все четыре стороны, когда судебный процесс пошабашили. Решил больше счастливую рулетку не крутить. Гоняю теперь на междугородных трассах, фрукты в рефрижераторе с ветерком развожу.

— А каким ветром в наш район занесло?

— Второй раз на этой неделе приезжаю к Зуеву за песнями Высоцкого. Собственный магнитофон заимел, чтобы не дремать в дороге на дальних рейсах.

— Давно знаком с Зуевым?

— Прошлым летом он меня выручил одной кассетой. Я каждый год приезжаю в Новосибирск к матери. Хотел в местной студии грамзаписи разжиться любимой музыкой. Сунулся в шарагу, там мне дулю у порога показали. Дескать, из Высоцкого пишем только то, что на пластинках выходило. Обрадовали, называется. Пластинки можно в магазине купить. Мне дозарезу хотелось иметь шоферскую песню: «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом» или что-нибудь в таком роде: «В тот вечер я не пил, не ел. Я на нее вовсю смотрел»… Приемщица — тощая вобла в очках — сидит, как страдающая несварением желудка, и слушать не хочет. Попробовал сунуться к этим, которые записи переписывают — пустой номер. Все деловые — не подступись!..

— С Зуевым на студии познакомились? — поторопил Антон.

— Нет. Кирюха один по старой дружбе подсказал.

— Какой?

— Женька Дремезов. В Новосибирске на Иркутской живет. Зуев тогда в соседях с Женькой жил. Для куража поломался немного, но одну мировецкую кассетку все-таки сделал.

— Сколько за работу взял?

— Ерунду, всего пятнадцать хрустов. Из них почти десятку сама кассета стоит.

— Цену Зуев назначил или ты сам столько предложил?

— Когда я пришел за кассетой, Зуева дома не было. Какая-то арапистая девка счет мне предъявила.

Бирюков показал Сипенятину цветную фотографию Каретниковой. Глянув на нее, Вася выпятил толстые губы:

— У-у-у, какие сиськи-масиськи!..

— Не она? — спросил Бирюков.

Сипенятин с интересом пригляделся:

— Начальник, кажется, она…

— Кажется или точно?

— Точно эта бичиха! Только в тот раз грудь у нее была не нараспашку.

— Что она делала в квартире Зуева?

— Сигаретой, как паровоз, дымила. Не разобравшись, хотел было с ней трали-вали завести, а когда пригляделся, смикитил, что с такой марухой лучше не связываться.

— Почему?

— Замашки у нее, как у бичихи трассовской. Есть такие наглые туристки, которые обслуживают шоферов на автотрассах. Лично я презираю их.

— По-моему, на трассы она не выходит.

— Но Зуева доит самым наглым образом. Когда я три пятерки ей за кассету выложил, она один пятерик с ходу в свой лопатник сунула, а две бумажки на столе оставила. Выходит, Зуев только кассету окупил, а навару ему за работу — от бублика дырка. На Левином месте этой подельнице я так бы мордашку начистил, что она раз и навсегда запомнила, какую долю себе хапать.

— Может, у них свои счеты.

— Дураку понятно, что за женские услуги бабы сдачи не сдают. Но почему, штучка с ручкой, заработанные Левой деньги без него делит?.. — Сипенятин уставился Бирюкову в глаза. — Начальник, что с Зуевым случилось?..

— А что с ним могло случиться? — словно не понял Антон.

Вася обидчиво надулся:

— Не темни. Ты ведь не для того цветную карточку этой зазнобы при себе таскаешь, чтобы оголенными прелестями любоваться. Да и я давно из пионерских штанишек вырос, кое-что нехорошее приметил…

— Что именно?

— Пришили Зуева, вот что. Заявляюсь сегодня, как фрайер, к нему, вижу, что-то не того… Не успел оглядеться — катафалк подкатывает. «Во, — про себя думаю, — явился, придурок, на поминки!» Мигом сгреб пятки в охапку и утек от греха подальше…

— Чего испугался?

— Условный рефлекс сработал.

— Откуда узнал здешний адрес Зуева?

— Все тот же Женька Дремезов подсказал. Когда-то мы с Женькой по-черному киряли. У меня, хочешь знать, почти все судимости от водки. То денег на похмелку не хватало, то на геройство волокло. Теперь пить бросил — сам себя не узнаю.

— Дремезов тоже «геройствовал»?

— Нет, Женька алкаш с высшим образованием. Он в уголовщину не ввязывался и судимостей не имеет. Интересный был мужик, но от этого дела… — Вася щелкнул себя по горлу, — мозги набекрень съехали.

— Сам-то своей нынешней жизнью доволен?

— С моим прошлым лучшего не придумаешь.

— Не женился?

— Официально — нет. Прописался в пригороде Ташкента у одной узбечки. Геройская вдова, то есть настоящая мать-героиня. Одиннадцать штук нарожала! И все такие шустряки — ухохочешься. Прошлым летом пятилетний Кадыр целую неделю бродяжил. И никто не заметил, что его нету. Милиция в дальнем конце города задержала сорванца. Другой бы нюни распустил, а он, пузырь, в амбицию: «Я потерялся! Почему не искали?» Понял, какой отчаюга растет?..

— Весело живешь.

— В зоне досыта наскучался, хватит. — Сипенятин поправил на голове тюбетейку. — Значит, не хочешь сказать, что с Зуевым случилось?..

— Убили его.

— За что?!

— Об этом нам еще не доложили.

— Извини, начальник, за дебильный вопрос. Ножом?..

— В спину из самоделки выстрелили.

Вася сокрушенно покачал головой:

— Исподтишка, значит?.. Вот сволочи!..

Антон посмотрел в сердитые Васины глаза:

— В понедельник утром у Зуева японский магнитофон через форточку утащили. Не слышал об этом?..

— От кого мне теперь про такие дела слышать?! — удивился Сипенятин. — Клянусь, начисто порвал с уголовкой. Не веришь, спроси у моей матери. Адрес знаешь: у Бугринской рощи, улица Кожевникова. Заезжай в любое время, желанным гостем будешь.

Бирюков посмотрел на часы. За разговором время пролетело незаметно.

— Ладно, Василий, не упусти электричку. До свидания, — сказал Антон, поднимаясь со скамейки.

Сипенятин тоже встал:

— До пока, начальник. Авось и свидимся…

Глава VII

На следующий день рано утром Бирюков поехал в Новосибирск. В электричке было малолюдно, и под перестук колес на свежую голову хорошо думалось. Всю дорогу Антон перебирал в памяти вчерашние события.