Фамильяр. Охотник на читеров 2 (СИ) - Новак Маришка - Страница 69

– Кастанеда тоже вон пейотль жрал и умер от цирроза печени, нет? – улыбнулся я.

– Всё-то ты знаешь. Не помню, чтобы эту теорию доказали. Ему это было необходимо, чтобы понять, как вообще происходит смещение точки сборки, потом он уже не пользовался даром природы. Видишь ли, Серёжа, – Даша достала ещё одну сигарету, села напротив меня и грациозно положила ногу на ногу. Красивая баба она всё-таки. Очередная роковая дьяволица, но чувствуется в ней какая-то простота, в отличие от Еххи, которая сразу в позу встает и угрожать начинает.

– Наше сознание в детстве находится в стеклянном домике с очень хрупкими стеночками. Представляешь? Если с нами происходит нечто ужасное, то сознание травмируется на долгие годы, да так, что не любой психотерапевт сможет вылечить. Со временем мы растем, развиваемся, и стеклянные стенки становятся каменными, а у некоторых людей так вообще стальными. Тебя с детства учат, что такое хорошо и что такое плохо. Родители, учителя, дети во дворе, армия, чмыри на работе, политики в телевизоре. Все это придумано, чтобы сделать тебя обычной тупо шестеренкой в существующем порядке мира. На самом деле правильно и хорошо, но только для человека, который не думает ни о чем кроме этого, который не тянется к знанию, которому достаточно оставаться на его месте.

– Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – улыбнулся я. Да, с ней хотя бы пообщаться можно.

– То, что обычному человеку хорошо, то магу скука. Чтобы овладеть силой и знанием, мы должны выбиться из этого порядка, делая вид, что продолжаем быть его частичкой. Искусно загримироваться, чтобы никто из близких не подумал, что мы изменились и стали белыми воронами. Мы должны потихоньку сносить эти стены внутри себя, чтобы нашему сознанию было куда расширяться. Вот почему мы голыми не ходим по улицам?

– Сейчас зима, Даша, холодно, яйца можно отморозить, – нагло улыбнулся я.

– Шуточки – это хорошо, но тем не менее ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Нам просто запрещено. Этот запрет навязан сложившимися местными традициями, плюс если все будут ходить голыми, то некому будет продавать одежду. Кто будет покупать эти тряпки? Представляешь, какой кусок рынка канет в лету? Все эти луивиттоны, плейны – они станут не нужны, и так во всём, что нас окружает, а самое страшное знаешь в чём?

– Нет, – признался я.

– Мы все станем одинаковыми. Как ты отличишь президента от бомжа Васьки?

– По золотым зубам и аксессуарам, – усмехнулся я, – по наколкам.

– Конечно, но в целом народ поймёт, что все люди одинаковые. Сознание у нас разное, вот в чём дело. Но даже им пытаются манипулировать. И вот это уже страшно, Серёжа. Настоящему магу плевать на то, как выглядит его тело. Красивое или не очень. Заплыл он жирком, или плешь на голове появилась. Он уже не живет этим миром.

– Ну, есть у меня один знакомый маг, ты его, похоже, описываешь. Тогда почему вы все такие красивые-то, а? Ну Хома полноватая, Ксана немного, а вы словно из обложек порножурналов повыскакивали, хоть обдрочись. Ходили бы как есть. Зачем Еххи операцию сделала? Сиськи, талию. Не сходится что-то в твоей картине мира, – я стряхнул пепел с сигареты.

– Феноменальная наглость, а главное – какой слог, – Даша рассмеялась, – ты умеешь произвести на девушку впечатление. Объясняю. У нас стоит несколько иная цель, Серёжа. Мы не просто выбиваемся из системы и мимикрируем, мы занимаем лучшие места повыше и как хамелеоны меняемся под её ценности. В этом году модно носить меха, отлично, мы их купим. Мужчинам нравятся большие красивые сиськи – мы их сделаем. Обычными озабоченными самцами мы крутим как марионетками на ниточках. Богатыми, бедными, без разницы. У меня в поклонниках три депутата сидят и каждый месяц они мне присылают круглые суммы на счёт в Доминикане, а про количество подарков я вообще молчу.

– Так ты же с ними не трахаешься? Или…

– Брось, конечно нет. Для этого есть обычные эскортницы. В жизни каждого мужчины есть женщина – его недостижимый идеал. Ты сейчас сидишь перед одной из таких. Можно любить, дарить, оказывать знаки внимания, но касаться нельзя. Это мотивирует.

– Дерьмо какое-то, – заключил я, – не было у меня такого никогда.

– Ха, я уже заметила. Об этом поговорим потом как-нибудь. Так вот, о стенах. Вернемся чуть назад. Достаточно просто раздеться донага посреди других людей, и ты почувствуешь настоящее облегчение. С тебя спадет весь этот груз навязываемых тебе традиций. Для настоящего мага нет никаких запретов. Он без сожаления сносит стены своего домика.

– Знаешь, мне не пятнадцать лет как бы, – я улыбнулся, – я думал об этом и очень хорошо, что ты провела именно такую аналогию с домиком. Мне есть, что тебе возразить на все это дерьмо.

– Ох, – Даша закатила глазки, – у нас тут спор, что ли? Ведьма с чужим фамильяром рассуждают о смысле жизни. Ладно, валяй, жги. Мне с тобой весело.

– Если я завтра разденусь догола, закинусь психоделиками, выйду на Красную площадь и трахну там полицейскую овчарку – то одним махом сломаю кучу стен. Только вот окажусь после этого даже не на скамье подсудимых, а в дурдоме, и я скажу почему. Активно ломая стены, какими бы прочными они не были, ты в итоге снесёшь и несущие. Крыша просто рухнет тебе на голову, твое сознание разлетится на осколки, и попробуй собери. Это саморазрушение и деградация в чистом виде, а не магия!

Даша на мгновение замерла. Она облизнула свои губы и сделала длинную затяжку.

– А ты не такой дурак, как я сначала подумала, – сказала она, – всё верно. Маг должен не только сносить всё как конченый идиот, он должен строить новые стены. Но об этом мы поговорим с тобой уже потом, когда ты придешь к нам в гости.

– Вы с Еххи вместе живете, что ли? – спросил я.

– Да, мы любовницы. Ещё одна дурацкая стенка, с которой так любят бороться у нас в стране.

– Вы бисексуалки. У вас просто фамильяра нет.

– Угу, пока нет, – Даша довольно усмехнулась, – но скоро будет. Ладно, я пойду посплю еще.

– Погоди, пожалуйста, – попросил я, – мы с тобой так здорово побеседовали. Не расскажешь напоследок, как ты находишь людей? Это какой-то дар, да?

– А зачем тебе знать? – однако Даша не встала, а наоборот, достала ещё одну сигарету, – ты всё равно от меня не спрячешься. Нет, это не дар. Это доступно всем сновидцам, просто не все умеют. У них недостаточно света и они не знают техник. Даже если я тебе расскажу, ты ничего не поймешь. Ты же не умеешь ходить по снам других людей?

– Нет, не умею, – честно признался я, – и не верил в такое никогда особо, но вы заставили меня пересмотреть свое мнение.

– Хорошо, тогда слушай. Все легко и просто, и одновременно очень сложно, поэтому из всего ковена это умею делать только я. Я должна хорошо представлять человека, в чей сон хочу попасть. Я осознаюсь, создаю его спрайта. Навязываюсь к нему в гости, втираюсь в доверие.

– Бред чистой воды. Спрайт – это просто персонаж твоего подсознания.

– Ахаха, – ведьма довольно рассмеялась, – конечно, многие сновидцы так и считают. Что ещё ты прочитал в интернете? Спрайт конкретного человека – это по факту его примитивная проекция. Она связана с настоящим человеком.

– Реально, что ли? – я не верил своим ушам.

– Да. Когда приглашение получено, я просто открываю портал, самый обычный, и захожу туда вместе со спрайтом. Оказываюсь в твоем сне. Спрайт при этом ликвидируется. Его убивает твоя система безопасности.

– За каким хером?

– Если ты увидишь во сне своего двойника, Серёжа, то сразу поймешь, что это сон. Поэтому такой спрайт уничтожается, чтобы не смущать тебя. Ты хоть раз во сне видел своего двойника?

– Нет.

– И я нет. Все продумано. Система не хочет давать тебе никаких подсказок, чтобы ты понял, что спишь. Если ты видишь во сне своего двойника – значит что-то сломалось. Дальше я сразу становлюсь невидимой в твоем сне, чтобы ты меня не увидел и не принимаю никакого участия. Меня как бы нет. Ты даже не почувствуешь, как я проникну в твое сновиденное тело и сольюсь с ним. Это самая сложная часть работы. Я как бы становлюсь тобой, потом я просыпаюсь, а ты продолжаешь спать и видеть сон, и где я оказываюсь?