Проклятие низвергнутого бога - Черненко Дэн - Страница 25

– Отберите у него меч, – велел Грас матросам, поспешившим к нему на помощь, – пока он не натворил глупостей.

– Вы правы, командор, – ответил один из них.

Они попытались окружить фервинга. Возможно, воин решил, что его собираются убить, или он был один из тех, кто безуспешно, до последнего, стрелял из лука по «Выдре», когда та надвигалась на шлюпку, – так или иначе, но, похоже, он не собирался сдаваться и жизнь свою решил продать дорого. В несколько прыжков миновав изумленных матросов, фервинг очутился прямо пред Грасом.

Только потому, что Грас был настороже, ему удалось отразить удар в первые минуты боя. Враг был здоровее, сильнее и моложе, к тому же сражался с отчаянием обреченного. Если бы одурманенный раб с южных земель, что были под властью Низвергнутого, мог сражаться, он бы дрался именно так. Но рабы не способны воевать.

Грас отступил, иначе был бы убит на месте. Фервингу, казалось, страх был неведом. Только смерть могла остановить его.

Вжик! Стрела вонзилась ему в бок, словно выросла оттуда. Великан поморщился, но не отказался от намерения убить Граса. Вжик! Вжик! Одна – в бок, другая – в грудь. Фервинг замычал. Кровь хлынула у него изо рта и ноздрей, но даже это не остановило его.

Вжик! Еще одна стрела, на этот раз в центр груди. Качнувшись, противник кивнул Грасу как старому знакомому.

– Он все еще помнит о тебе, – произнес фервинг на чистейшем аворнийском языке и только после этого упал.

– Крепкий парень, – заметил матрос, не в силах сдержать уважения. – Вы в порядке, командор?

– Кажется, – ответил Грас, все еще тяжело дыша. – Чертовски упрямый негодяй. Мне едва удалось уцелеть.

Моряки подняли тело фервинга и, перекинув его через поручни, сбросили в Туолу. Когда труп с громким плеском упал в воду, один из них спросил:

– Что он имел в виду, говоря о ком-то, кто помнит вас?

– Откуда мне знать, – ответил Грас.

Моряки пожали плечами и отошли; завтра, а может быть, и раньше они забудут о происшедшем. Грас был бы рад поступить так же, однако для него это было нелегко. На самом деле он понял, что хотел сказать фервинг. В какое-то мгновение ему даже показалось, что сквозь глаза фервингского солдата на него взглянул Низвергнутый. Командор пытался внушить себе, что это ему показалось, но все усилия оказались напрасными.

Зимой жизнь в Аворнисе затихала. Люди коротали время со своими друзьями и семьей. Дождь и снег делали поездку за ворота города трудной, иногда почти невозможной. Даже просто перемещаться по городу становилось нелегко.

Сначала короля Ланиуса не беспокоило, что снегопад продолжался день за днем. Как все дети, он любил зимние забавы и радовался снегу. Дети слуг играли с ним, не боясь наказания за брошенный снежок.

Лептурус был единственный, кто вслух высказал свои опасения за несколько недель до зимнего солнцестояния.

– В этот год выпало слишком много снега, ваше величество, – произнес он.

– Я заметил это, – ответил Ланиус.

Он только что убедился в справедливости слов командира гвардейцев. Перед тем как вернуться во дворец, ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытряхнуть снег из левого уха.

Но Лептурус не успокаивался:

– Если дело пойдет так и дальше, нас ждут неприятности. Я думаю, реки замерзнут, и лед будет стоять на них очень долго.

Ланиус задумался: он читал про суровые зимы.

– Это может обернуться бедой.

– Вы правы. Может.

Лептурус задумчиво посмотрел в окно.

– Когда мне было столько лет, как тебе, или немного меньше, мой дед рассказывал мне истории об очень суровой зиме, когда он был маленьким мальчиком. Голод заставлял некоторых убивать, чтобы выжить. Казалось, что Низвергнутый выискивает себе добычу на улицах города. Мы же не хотим, чтобы нечто подобное повторилось?

– Нет, конечно! – воскликнул Ланиус. Но затем, помедлив, спросил: – Тебе нравилось иметь дедушку? Я едва помню отца, и оба деда умерли задолго до моего рождения.

– Мой старик любил выпить и поболтать, как следует перебрав. – Командир королевских гвардейцев усмехнулся. – Но теперь нужно думать о столице Аворниса и...

– Доставить в город как можно больше хлеба, пока реки не замерзли, – продолжил Ланиус.

Лептурус взглянул на него и защелкал языком.

– Вы перебиваете меня, ваше величество, – произнес он почти с упреком. – Да, я думаю, мы должны это сделать, и чем скорее, тем лучше.

– Тогда ступай к моей матери, – попросил Ланиус, – и передай ей, что я тоже так считаю. – Уголки рта у него дрогнули. – Или... лучше не надо. Последнее время она предпочитает не обращать внимания на мои слова.

– Осталось не так долго до совершеннолетия, ваше величество, – заметил гвардеец. – Вашей матери нравится... править королевством.

– И поэтому ей не нравится, что я разбираюсь в чем-то? – спросил Ланиус.

Командир королевской стражи кивнул. Мальчик произнес со вздохом:

– Но это же глупо. Я все равно стану взрослым. Но если бы я был глупцом, неужели это нравилось бы ей больше?

– Спросите ее, – сказал Лептурус. – Я же передам ей ваши слова, и надеюсь, она обратит на них внимание.

Спустя несколько дней слуги доложили Ланиусу, что в доки прибыло намного больше кораблей и барж, чем обычно. Все они были доверху нагружены пшеницей, рожью и ячменем. С удовлетворением кивнув, юный король подумал: «Никто вокруг не знает об этом, но я поступил правильно».

Вскоре после этого события в столице Аворниса появились послы с юга – смуглый полный ментеше по имени Караюк со свитой. С князьями ментеше Аворнис был в таких же отношениях, как и с королем Дагипертом и правителями городов в Черногории. Однако это посольство было особенным: его отправил тот, кто правил ментеше, – Низвергнутый, почти столетие он не обращался к Аворнису напрямую.

Несколько дней королева Серфия удерживала Караюка и его всадников под стенами города, в то время как секретари изучали полуистлевшие свитки, чтобы встретить ментеше так, как когда-то аворнийцы встречали послов Низвергнутого. Память у Низвергнутого была лучше, чем у простых смертных. Он не пропустил бы ни малейшей детали или случайного просчета.

Так как в прошлый раз правящий король Аворниса сам встречал его послов, на этот раз приветствовать новых посланников пришлось Ланиусу. Если сначала представить Караюка королеве Серфии – хоть она и являлась главой совета регентов, – советники опасались, что это может быть расценено как оскорбление. Серфия очень беспокоилась за сына:

– Вдруг он что-нибудь с тобой сделает?

– Волшебники будут оберегать меня, – терпеливо успокаивал ее Ланиус – Все будет хорошо. Если бы Низвергнутый хотел убить меня, то использовал бы убийцу, а не посла.

– Ты думаешь, ему не все равно? – мрачно покачала головой королева-мать.

Ланиусу нечего было возразить. Для Низвергнутого не существовало никаких законов, кроме его собственного. Ситуацию разрешил один из советников по протоколу:

– Мы не смеем оскорбить его, ваше королевское величество.

И королеве Серфии пришлось последовать его совету.

Итак, Ланиус восседал на троне в своей самой тяжелой и великолепной мантии и остроконечной королевской короне, давящей на голову, когда Караюк и четверо сопровождающих приблизились к нему. Их было четверо и сто лет назад. Посол был в волчьей шапке, куртке, сшитой из шкуры снежного леопарда, и штанах из оленьей кожи. Его свита была одета так же, только менее изысканно.

Караюк низко поклонился Ланиусу.

– Приветствую вас, ваше величество, от имени моего господина.

Его аворнийский был превосходен, без малейшего акцента. Что-то блеснуло в его темных глазах, когда он добавил:

– Может быть, на днях он явится поприветствовать тебя сам.

Не напрасно Ланиус изучал старые документы, раскопанные для него советниками по протоколу. Он сказал:

– В последний свой визит посланники Низвергнутого сказали то же самое, однако он не появился.