Метро 2033: О чем молчат выжившие (сборник) - Вардунас Игорь Владимирович - Страница 17

– Что?!

– То! Плеть же не просто так в шею ударяет, она зародыш подсаживает. С виду и не поймешь, глубже щупать надо. Это небольшой такой корешок, – Егор показал пальцами около сантиметра. – Через него мухоловка с тобой говорит и знает, где ты находишься. Контролировать, правда, не может, и на том спасибо.

– Пока не может, – вырвалось у Лешки.

– Пока, – согласился Егор. – Пока что зародыш удаляешь – и все, мухоловка тебя потеряла.

– Не совсем, – мрачно сказал Лешка, осторожно приподнявшись на локте. – Она через светляков видит.

– Да? – нахмурился Егор. – Не знал. Развивается, тварь.

– А ты вообще откуда столько знаешь? – Лешка тоже нахмурился и сел. – И про мухоловку, и про зародыш?

Егор помолчал, потом усмехнулся:

– Оттуда, что тоже таким был. Только зародыш я себе сам вырезал. Чуть копыта потом не отбросил, конечно, но ничего, выжил. Об этом никто не знает, вот и ты помалкивай. А то те же местные загонят вилами в сарай и сожгут на всякий случай.

– Так челюсти чуял ты, а не Север? – осенило Лешку.

– Ну, он же умный барбос был, что-то тоже чуял…

Помолчали.

Лешка вспомнил Жеку, закрыл глаза и со стоном выдохнул сквозь зубы.

– Спасибо, – словно о чем-то догадавшись, тихо сказал Егор и неловко обнял Лешку за плечи. – Я вот уверен, что каждый человек сам для себя решает, кем ему быть и что делать. Предавать или быть верным. Убивать или щадить. Стоять насмерть или сдаться. А мухоловкин голос в голове, он же так, ерунда, внешний шум. Главное – как ты сам для себя решил. Вот и я здесь не просто так ошиваюсь. Решил найти и спалить эту дрянь, пока совсем не расползлась.

– Вот что, – Лешка подумал и кивнул сам себе. – Я останусь. Походим тут вместе, посмотрим. В общем, устроим твари концерт по заявкам. Бурят с челноками до Брянска доберется, расскажет там все, может, придумают что-нибудь. Вон, с козельчанами свяжутся. У них, поговаривают, какая-то шахтная пусковая установка сохранилась, вот бы шарахнуть…

– Ракетой по мухоловке? – захохотал Егор. – Это покруче будет, чем из пушки по воробьям!

– Да не в том дело! – нетерпеливо отмахнулся Лешка. – Понимаешь, у меня такое чувство, что это… ну, не просто мутант, не просто какая-то гигантская венерина мухоловка, которая светляками командует. Она что-то гораздо, гораздо большее! Она показывала, что по всему городу расползается. И потом… я слышал, как челюсти говорили про какую-то Венеру, чтобы не будила их. Не сами же с собой они разговаривали.

– Венера? – задумался Егор. – Не знаю, парень… Очень может быть, что и большее. Узнать бы только, что это за Венера.

Венера немного успокоилась. Один убит, двое сбежали, зато этот упрямец убил себя сам. Венера его больше не чувствовала, не ощущала его страха, отчаянного желания вырваться и в то же время – упрямой решимости не сдаваться. И пес тоже сдох. Неплохо.

Теперь можно и отдохнуть. Возможно, люди когда-нибудь догадаются, что Венера живет своей, особенной жизнью. Но это наверняка будет еще очень, очень не скоро. А к тому времени она сможет управлять не только жучками и хищной мухоловкой.

Спи, Венера, пора отдохнуть. Она совсем недавно придумала себе такое имя взамен старого, и оно ей очень нравилось. Город Белые Берега умер в Третьей мировой, зато родилась она, Венера – разумная аномалия, разумный город, город-монстр.

Венера поежилась под покрывалом вечерних сумерек, обрушив пару дряхлых домиков на окраине, и задремала.

Станислав Богомолов

Оборотень

Нет, все же у точного распорядка дня свои плюсы. Пусть неимоверно скучно, пусть надоедает все до чертиков. Зато чуть ли не до секунды знаешь, когда и что произойдет. И часы не нужны. События движутся по кругу, заканчиваются и начинаются снова. День за днем…

Поэтому, когда дверь моей камеры вдруг заскрипела, открываясь, я удивленно повернул голову. Странно. По моим расчетам, до кормежки оставалось еще как минимум два часа. Кого еще сюда принесло? И за каким фигом?

На пороге с совершенно безразличным видом стоял часовой. Без миски с баландой. Зато с направленным на меня пистолетом. Другой рукой он показал в сторону дверного проема.

– Шевелись. Господин не будет ждать, – произнес мой нежданный гость.

Скупо. Но настойчивость приглашения понятна. И, зная скверный характер зашедшего ко мне мужика, лучше не медлить. Нарочито лениво поднявшись, я молча вышел из камеры. Хотя меня конвоировал всего один человек, и мои руки были свободны, мне бы не дали улизнуть. Часовой сразу же загородил проход и жестом показал, чтобы я шел в глухой торец коридора. К комнате для допросов. Так-так, интересно…

Отведя меня к дверному проему, из которого пробивался белый свет, конвоир жестом приказал зайти внутрь. Очутившись в комнате, я остановился и прищурился. Все же освещение в моей камере было гораздо хуже. Позади лязгнула обитая железом тяжелая дверь. Затем раздался звук поворачивающегося ключа. Меня заперли.

Странно, но в довольно просторном помещении, кроме меня, никого не оказалось. Может, я просто не так понял фразу: «Господин не будет ждать?»

Ой, какая разница? Зато хоть что-то новое за последний год. Неспешно обойдя стоящий посреди комнатки прямоугольный дубовый стол, я уселся в крутящееся кожаное кресло. Ух, удобное! Похожее было у нашего боцмана… Давно не сидел на подобных. Расслабившись, я закинул ногу на ногу, положил руки на подлокотники и уставился в находившуюся прямо напротив меня дверь. Что ж, взглянем на этого господина.

Мне не пришлось долго ждать. Минут через десять послышались шаги нескольких человек. Заскрежетал ключ. В распахнутую дверь, грузно топая ногами в тяжелых сапожищах, ввалился здоровенный бородатый амбал с обрезом в руках. На рукаве военной куртки – нашивка витязя. Ох, кого это у нас повысили! Зиновьева-Крушителя! Даже такие дегенераты, как этот, умеющие лишь бить и не бить, нынче дворянами становятся? Матерь Божья, куда мы катимся…

Следом появился еще один охранник, которого я не знал. А вот третьим оказался отлично знакомый мне субъект. Светловолосый паренек двадцати семи лет с жестким волевым лицом. И с не по годам высоким званием. Алексей Брусиловский – герцог Истринский и Манихинский, владыка Новоиерусалимский. Больше двух тысяч душ в подчинении. А еще он – лучший друг церковников и сам набожен до ужаса. Ну, и что ему от меня надо? Неужто будет просить покаяться ради спасения некой бестелесной сущности?

– Александр Кущев, – на лице герцога возникла хитренькая улыбка, – рад видеть тебя живым и здоровым.

И это мне говорит человек, который сам же меня за решетку упрятал.

– Не вашими стараниями, – ответил я как можно равнодушнее. – Ваша светлость, оставьте все эти шарканья ножками на потом. Знаете же, что я их не люблю. Скажите, зачем вытащили меня из берлоги?

Герцог неспешно уселся в точно такое же кресло напротив меня. Поправил полы алого плаща с вышитым на нем православным крестом и положил украшенные роскошными перстнями руки на столешницу. Ох, уж эти затеи наших господ. Двадцать лет прошло, а до сих пор иногда удивляет новый порядок. Все эти графы-герцоги, витязи-дружинники, псы-ищейки, крепости-остроги, феоды-волости… Российская империя с примесью Средневековья. Боже, Форпост храни, е-кэ-лэ-мэ-нэ…

– Возникли небольшие проблемы под Истрой, – сказал владыка, – нужно поймать одного мутанта. И ты пригодишься в поимке этого адского создания.

– И без меня, конечно же, ни витязи, ни псы Господни не справятся, – улыбнулся я.

– Если бы могли, я бы с тобой не возился, – поморщился Брусиловский.

– И что же это за исчадие ада? – лениво поинтересовался я.

– Оборотень.

Пару секунд недоуменного молчания. Затем все же выдаю нечто среднее между смешком и покашливанием.

– Видишь ли, – начал рассказ герцог, – недель пять назад возле Истры кто-то стал нападать на охотников и собирателей. Три трупа в первую же ночь. Все жертвы – из ближайшей деревни, Рычкова. Через два дня – снова мертвец, на том же месте. Я отправил дружину в ту деревушку. Обыскали там все – никаких следов, кроме людских. Будто человек босой ходил рядом. Но все жертвы изгрызены и изорваны в клочья. Этого никак не могло сделать создание Божие!