Главный приз (СИ) - Темень Натан - Страница 32

Он упал в своё директорское кресло и закрыл глаза. Кресло было уютное, с мягким кожаным сиденьем. Вот только Базиль чувствовал себя обладателем жёстких санок, и санки эти катились вниз с пугающей скоростью.

Вот очередная кочка, санки подбрасывает вверх, и седок едва не летит головой в сугроб. Только что его давний партнёр по бизнесу, на которого Базиль привык полагаться, как на самого себя, объявил о прекращении поставок. А компоненты питательных смесей, обладавшие редким сочетанием цены и качества, сгорели вместе со складом.

Партнёр ещё что-то объяснял, но это уже не имело значения.

Следующая кочка. Фирма по производству жизненно важного компонента, ещё вчера занимавшая прочное положение на рынке, поглощена более крупным конкурентом. Когда это случилось, Базиль Фёдорович даже не удивился. К этому шло, и он уже готовил остроумный план по выходу из ситуации. И план бы сработал в рассчитанное директором время.

«Только не сейчас, мы ещё не готовы», — думал Базиль, сжимая виски ладонями. — «Только не сейчас. Мы бы выкрутились. Как всегда выкручивались.»

Поглотившая поставщика компания была утёсом на фоне других фирм, и выдавала на рынок по-настоящему качественный продукт. «Хорошо иметь с ними дело» — думал директор, глядя в рекламный буклет. — «Хорошо, спокойно. И дорого.»

«Если бы только это, мы бы потянули. Не в первый раз.» Но никогда фирму «Бебиберг» не зажимало в таком жестоком цейтноте.

Базиль Фёдорович не был новичком в делах. Если бы коммерция была рыцарским турниром, а коммерсанты — рыцарями в боевых доспехах, он знал бы, как выглядит со стороны.

Вытоптанное ногами и копытами поле, ограждённое цветными флажками. Грубо сколоченные дощатые трибуны вдоль длинной его стороны, в центре — матерчатый навес для знатных особ. Трибуны забиты народом, пришедшим поглазеть, как мужчины на конях и в латах будут бить друг друга конвенционным оружием. Сияют личики дам, развеваются на ветру вуали. Трепещут флажки. Заключаются ставки.

Зычный голос выкликает его имя, и боевой конь уже роет копытом землю у края поля. Всадник, на чьих доспехах нарисован зелёный росток и пробирка, опускает забрало. И решётчатый металл закрывает старые, полученные в боях с беспощадным противником шрамы.

Падает сигнальный флажок, пронзительно звенит труба. На поле вылетают выстроившиеся клином, а попросту — свиньёй, всадники в блестящих доспехах.

На одном, несущемся в центре — герб с символом дензнака, подчёркнутом вереницей нулей. На его соседе слева — домик остроконечной крышей, и дымком из трубы. На том, что справа — шестерёнка и гаечный ключ. Остальные украшены кто чем, но все они несут для противника угрозу.

Всадники с гиканьем несутся на одинокого рыцаря, уставив в него острия копий, и он с хладнокровием отчаянья опускает навстречу копьё и трогает шпорами верного коня.

***

Базиль Фёдорович выключил коммуникатор, легко поднялся из кресла и вышел в приёмную. Там один из викингов под присмотром Ксении вешал на стенку злополучные часы. Отвалившееся стекло уже было вставлено на место и протёрто до прежней прозрачности.

Базиль остановился, и секунду глядел на блондина, выравнивавшего часы. С горькой усмешкой подумал, что у господина Коля изрядно чёрный юмор. Ведь определить, который из близнецов-викингов сделал то, что их менеджер обозвал изящным эвфемизмом на латыни, не представлялось возможным. «Может, это он и прикончил уборщицу», — подумал директор, и, провожаемый вопросительным взглядом секретаря, вышел в коридор.

***

Мари Ив вышла из лифта этажом раньше, чем нужно. Она пошла вдоль скучных офисных дверей, с мнимой заинтересованностью разглядывая таблички. Ноги сами несли её по кругу, заставляя мерить метры и метры отмытых до блеска, бесконечных коридоров, и одинаковых холлов с пальмами-близнецами в кадках.

Наконец она поняла, что описывает широкую спираль, которая всё равно приведёт её к центру. К кабинету Базиля.

— Ты трусиха, Мари Ив, — сердито сказала она вслух. И решительно повернула к лестнице.

Пост охранника с крохотным стулом в холле был пуст. Мари беспрепятственно миновала холл, где томились пальмы в пластиковых кадках, и двинулась по коридору.

Сейчас она увидит его и скажет: «забудь всё, что было. Давай начнём сначала» Или так: «Я тебя прощаю за то последнее сообщение. Прости и ты меня» Нет, не так… Она остановилась, уткнувшись в очередную кадку с деревцем. Подняла глаза и возле двери в директорский кабинет увидела Базиля.

Тот стоял, держась за дверную ручку, словно только что вышел из приёмной, и разговаривал с девицей в фирменном халатике. Той самой, что проводила экскурсию в лаборатории. Мари не слышала, о чём они говорили, но очень хорошо увидела, как Базиль, не прекращая что-то говорить, взял девицу за локоток. А эта нахальная, бесцветная, как моль, ботаничка улыбнулась ему такой улыбкой, что Мари забыла все заготовленные для объяснений слова.

Она решительно обогнула кадку и двинулась к воркующей парочке. Когда она была уже в двух шагах, они обернулись. Не обращая на девицу внимания, Мари подошла к Базилю, обхватила его руками за шею и прижалась губами к его губам. Она услышала скрип отворяемой двери кабинета, удивлённый вздох, и шорох у косяка. Учёная девица молча стояла рядом, должно быть, потеряв дар речи.

Наконец Мари отпустила его и отстранилась, посмотрела в лицо. Базиль был красен, он держал её за руку, и только безмолвно открывал рот, не находя слов. Потом он смущённо оглянулся. Из открытой двери кабинета выглядывала лощёная, вся с иголочки, секретарша. Рядом подпирал косяк здоровенный детина в рабочем комбинезоне. Детина посмотрел на Мари Ив прозрачными глазами, улыбнулся и неожиданно подмигнул. Мари, почему-то тоже смутившись, крепче ухватилась за руку Базиля.

Глава 27

Ах, как сияли люстры богемского стекла, отражаясь в медовом зеркале паркета. Как прыгали бриллиантовые солнечные зайчики с бокалов на подносах официантов. Официанты с грацией профессиональных танцоров невесомыми тенями скользили по залу. Медленными, солидными пузырьками исходило шампанское в бокалах, наполняя атмосферу приёма легкомысленным ароматом солнечного юга.

Ах, как прелестны, пусть даже только здесь и сейчас, были дамы. Дамы в длинных, до пола, платьях. Дамы с обнажёнными плечами и дамы, прикрытые тончайшей тканью, чьи личные бриллиантовые зайчики соперничали с местными обитателями в величине и силе блеска.

И как хороши, пусть даже здесь и сейчас, были мужчины. Мужчины в смокингах, эксклюзивных пиджаках и даже во фраках. Мужчины с бутоньерками и запонками ценой с хороший лимузин. Мужчины, чьи лица были покрыты мужественным загаром, полученным не только под искусственным солнцем солярия, а в более экзотических местах, местах, продуваемых всеми ветрами континентов.

Приём уже достиг той стадии, когда игривые пузырьки шампанского заполняют голову гостей приятной лёгкостью, а количество гостей на паркете кажется неважным.

Неслышно отошла в сторону декоративная портьера. Монументальные складки плотной серой ткани дрогнули, задвигались вышитые шёлковой нитью изящные цапли. Портьера колыхнулась, словно живая, потом цапли дрогнули в последний раз, и застыли в сонном ожидании.

Качнулась и вновь плотно закрылась тяжёлая дверь, шум из залы пропал, словно его не было. В кабинете стояла та шуршащая тишина, которая бывает, когда полдюжины хорошо знакомых людей не знают, о чём говорить.

— Они опаздывают, — сказал председатель собрания, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Госпожа Бондарь любит общение, — сладко сказала дама в розовом платье со своего кресла у окна. Она закинула ножку на ножку, и принялась рассматривать маникюр.

Вновь качнулась портьера, возник и снова пропал гул голосов. Вошедшая, дама в сером платье, сказала без тени смущения:

— Мы немного задержались.

Она сухой, твёрдой рукой взялась за спинку стула, подвинула его ближе к овальному столику, где стояла одинокая икебана, и села напротив кресла председателя. Вошедший вслед за ней мужчина во фраке на секунду застыл, давая рассмотреть себя на фоне жемчужно-серой портьеры, и двинулся по кругу, пожимая руки собравшимся.