Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Главный приз (СИ) - Темень Натан - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Сильвия подняла голову, шмыгая распухшим носом. Базиль Фёдорович в приступе сострадания отметил, что бедняжка вся припухла, а её глаза сильно покраснели и блестят от скопившейся влаги.

— Госпожа Снайгер плохо себя чувствует, — сурово ответил директор, глядя в упор на следователя. — И сейчас ей лучше пойти отдохнуть.

Сильвия благодарно посмотрела на шефа, отирая ладошкой мокрое лицо.

— Ксения, проводите, пожалуйста, госпожу Снайгер.

Ксения Леопольдовна помогла Сильвии выбраться из-за стола, и вывела её из кабинета, бросив у двери загадочный взгляд на своего шефа.

— Ну что же, — бодро сказал кругленький полицейский, по-хозяйски устраиваясь на мягком сиденье и кладя ладони на стол. — Приступим. Господин директор, расскажите, пожалуйста, всё, что можете по данному вопросу.

Директор посмотрел в невинное лицо следователя.

— Какой вопрос вы имеете в виду, господин Филинов?

Старший менеджер кашлянул:

— Господин следователь имеет в виду…

— Я имею в виду сегодняшнюю ночь, а именно время между тремя и пятью часами утра, — веско сказал следователь. — Опишите свои действия в этот период.

— Если вас интересует, что я делал ночью, могу вам сказать — я спал. В своей постели.

— А кто…

— Это может подтвердить охрана, — опередил Базиль Фёдорович, улыбаясь следователю улыбкой отличника, никогда не бившего школьных окон. — И вы можете проверить запись в камере наблюдения у дома.

— Мы проверим, — серьёзно сказал полицейский. — Кстати, о камерах. Нам нужны записи сегодняшней ночи с камер наблюдения в вашей фирме.

— А причём здесь наши записи за ночь? — удивился Базиль Фёдорович. — Насколько мне известно, Макс сегодня ночью не дежурил.

— А при том, уважаемый господин директор, что, согласно полученным сведениям, — следователь оглянулся, ища кого-то взглядом, — покойный охранник сегодня ночью, между тремя и четырьмя часами пополуночи, находился здесь, на территории, за которую как руководитель несёте ответственность именно вы.

Директор перевёл взгляд на Сутейкина. Тот заёрзал в кресле. Его гладкие щёки пошли пятнами.

— Базиль Фёдорович, — торопливо выговорил он, глядя то на шефа, то на снисходительно молчавшего следователя. — У Фоскарелли был выходной. Я сам не понимаю, что он тут делал в неурочное время. В лаборатории дежурил Константин. Он…

Сутейкин запнулся. Следователь пришёл на помощь менеджеру:

— Видите ли, господин директор, мы до сих пор не можем поговорить с вашим старшим охранником. Как его — Константин? Так вот, ваш охранник… Он, коротко говоря, немного не в себе.

— Что значит — не в себе? — резко спросил окончательно вышедший из равновесия Базиль Фёдорович. — Объясните вы мне, наконец, что тут произошло?

И директор услышал занимательную историю.

Совершая обычный обход, работник службы безопасности фирмы отметил, что на посту у лаборатории, где должен был дежурить этой ночью Константин, никого нет. Продолжая обход, он заглянул в мужской туалет, и там обнаружил пропавшего охранника, сидящего на полу под писсуаром.

Константин не отвечал на вопросы и вёл себя неадекватно. При виде вошедшего в туалет сотрудника он попытался вскочить на подоконник и выброситься в окно. Сделать это он, естественно, не сумел, поскольку разбить прочное стекло не под силу обычному человеку без специальных инструментов. Тогда он снова забился в угол, весь дрожа и мыча нечленораздельно какую-то чушь. С тех пор Константин пребывает в этом состоянии, вывести из которого его до сих пор не удалось.

— При этом, — подытожил рассказ следователь, — дверь в лабораторию была закрыта, сигнализация включена, а ваш работник службы безопасности, этот здоровый парень, с которым я только что побеседовал, утверждает, что никаких необычных явлений не было. И никаких — никаких — тревожных сигналов на пульт не поступало.

— Господин Филинов, мы всегда рады оказать содействие закону, — сказал директор. — А теперь объясните, что вы здесь делаете?

— Простите?

— Разве нахождение работника в неурочное время на территории фирмы — это преступление? Или умственное расстройство подпадает под статью уголовного кодекса?

— Вы забываете, господин директор, что ваш работник Фоскарелли скоропостижно скончался.

— И для этого нужно вызывать следователя?

Следователь Филинов потёр пальцем полировку стола. Оглядел палец. Поднял невинный взгляд на директора. Базиль Фёдорович ответил не менее невинным взглядом. Кто смог построить бизнес с нуля, того не испугаешь кавалерийским наскоком.

— Умереть можно по-разному, — ласково сказал Филинов, глядя на Базиля Фёдоровича зорким глазом школьного учителя. — Ваш охранник получил пулю в голову. Его с трудом смогли опознать.

Базиль Фёдорович поглядел в добродушное, круглое лицо следователя. Бедная Сильвия.

— Вы заставили опознавать его госпожу Снайгер?

— Почему её? — быстро спросил Филинов. Директор замялся. — Нет, госпожу Снайгер мы не просили.

— Господин Сутейкин, — сказал директор после паузы. — Проследите, чтобы полиции оказали всемерное содействие.

Он смотрел, как выходит из кабинета полицейский. Менеджер плавно поводил руками, жужжа возле следователя, как элегантный серый шмель. Викинг отлепился от косяка и вышел вслед за ними.

Базиль Фёдорович взял так и не пригодившуюся чайную чашку. Покатал в руке.

— Хорошо начался день.

Глава 10

Вспыхнул огонь, трепещущие оранжевые языки костра взлетели в ореоле мерцающих искр. Стволы сосен стали медными, словно колонны диковинного храма. Зашуршали под ветром верхушки деревьев, и на рассевшихся в кружок людей посыпались сухие иглы и прошлогодние шишки.

Жидкость для розжига прогорела, огненные языки опали, вернулись в ложе из плоских, обкатанных когда-то, в доисторические времена первобытным океаном, камней. Зашипели, пузырясь смолой, сложенные домиком дрова.

Люди в просторных матерчатых балахонах склонили головы, тень накинутых капюшонов скрыла лица. По складкам грубой материи пробегали рыжие тени, и казалось, сидящие на земле фигуры слегка покачиваются.

Кружок неба над головами рассевшихся под соснами людей потемнел, стал иссиня-чёрным. Половинка жёлтой луны разрезанной вертикально головкой сыра повисла над поляной.

Из темноты выступили трое — жрец в балахоне и двое служителей. Их балахоны, тоже просторные, скрывающие фигуру целиком, переливались в свете костра чёрным атласом.

Жрец вышел на середину, обогнул костёр и встал у алтаря. Развёл руки и поднял лицо к луне. Помощники стали по бокам, сложили руки на груди и склонили головы.

Жрец затянул первые строчки песни огня. Низко, почти басом вывел начальные слова, помощники речитативом подхватили на два голоса. Потом вступили остальные, и гул слаженных долгими упражнениями голосов заполнил маленькую круглую поляну.

Неслышно трещали в огне смолистые дрова, стреляя пучками искр. Завозились в ветвях вспугнутые пением птицы. Поднялась до фальцета и резко оборвалась последняя нота, и на поляне стало тихо.

Помощники отступили в темноту и вернулись с металлической клеткой. В клетке сидела большая белая птица. Помощник открыл дверцу клетки, вдвоём они с трудом вытянули трепыхающуюся индейку и водрузили на алтарь. Жрец отвернулся от жёлтого полукружья луны, сложил руки на груди и тихим, хрипловатым баском ещё раз пропел заключительные слова песни огня.

Шагнул к алтарю. Индейка трепыхалась, пытаясь вырваться из рук служителей. Жрец возложил руки на птицу. Та дёрнулась, двигая лапками и вертя шеей. Жрец кивнул, служители отпустили птицу и отошли в стороны. Та сидела неподвижно, ладони жреца лежали на ней плотно, прижав белые перья к бокам. Наконец глаза индейки затянулись белёсой плёнкой, голова опустилась, клюв утонул в перьях на груди. Птица уснула.

Служитель вынес круглую чашу на ножке. Поднёс к алтарю, другой служитель подал изогнутый серпом нож на костяной ручке. Жрец прижал одной ладонью индейку к камню, другой рукой сделал неуловимо быстрое движение, и белая птичья головка упала в подставленную служителем чашу. Жрец отошёл от каменного алтаря, дав место помощникам. Лица его смутно белело под опущенным капюшоном, только блеснули белки глаз, когда он обвёл взглядом поляну.