Аз Бога ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 7

– Да Вещим князем!

Карная посох отложила и замахала руками:

– Чур, чур меня!.. Ох, матушка, беда! Коль Вещий Гой подавал, знать, Вещему и принять. А ты – жена… Зачем же приняла? Сей посох предназначен мужу!

– Мое имя – Ольга. Я Вещим князем наречена, как муж.

– Уволь, княгиня, – попросила Карная. – Сие мне не под силу. Могу дождя накликать иль тучи усмирить… Беду навлечь на супостата. Поспорить с Перуном могу, когда он бьет дубы в Рощенье иль безвинных карает для забавы! А знаки сакральные – удел не мой.

– Хоть погадай! – взмолилась княгиня.

– Боюсь, неправда будет, кривда, – Карная задумалась. – Будет тебе дорога, долгий путь. Вручил Вещий Гой, чей дух и чье имя ты унаследовала, знать, путь сей – не земной… Увы, увы мне, княгиня! Темна я в сих делах, мне еще срок не пришел изведать Пути небесные, живу всего сто и двадцать лет… Ага! На посохе вон есть змея, а гад ползучий велит искать земного пути! Нет! Ума не приложу! Постой, постой… А не Валдай ли посох сей прислал? Волхв из чертогов Света?.. Опять помыслить, зачем он будет слать? К чему? Куда тебя вести, старуху? Года не те..

– Сама старуха! Сто и двадцать лет… А я вдвое моложе!

– Да будет, матушка, прости. Но и шесть десятков – совсем не мало, чтоб Валдай позвал…

– Во сне мне грезилось, как черный ворон оборотился голубем и зашипел: “Змея – знак твоей смерти”, – поведала княгиня, сердясь.

– Пустое се, – отмахнулась ведунья. – Змея – мудрость земная, путь к сей мудрости, дальняя дорога… Нет, не возьмусь судить. Надобно волхва призвать, который ведает Пути земные и небесные. Кто хаживал тропой Трояна.

– Ну так зови!

– Покуда я доползу – изведешься, княгиня, – закряхтела Карная. – Тот волхв в Родне сидит. У трех дорог, меж трех камней… Кумир там есть, перст указующий. Чародей ему служит. Пошли гонца!

Немедля гонец умчался в Родню, а княгиня и вовсе покой потеряла – заметалась от окна к окну, стуча посохом. То страх к сердцу подступит, ни жива, ни мертва, то от радости великой готова самую лютую обиду простить. На восходе солнца вышла во двор, и послышался ей лебединый плач в поднебесье. От птичьего клика затрепетала душа – готова была .вослед полететь, да сколько ни смотрела, так и не увидела стаи перелетной. Но вдруг упало к ногам княгини белое перо. Подняла она перышко, зажала в руке и в терем поспешила. А там, ровно дитя малое, засмеялась, облобызала находку и спрятала под подушки. И сама прилегла, не выпуская посоха из рук. Будто и дверь не скрипнула, окошко не стукнуло – лишь ветерком лицо овеяло, и очутился возле ложа белый-белый старец в плаще, сотканном из лебединых перьев.

– Вставай-ка, матушка, пора. За тобой пришел. Княгиня изумилась:

– Кто ты, старче? Не волхв ли из Родни?

– Ни, матушка, – ответил он. – Я Гой еси, птичий данник.

– Чудно… Я не звала тебя. Зачем же ты явился? Мне надобно волхва…

– Не будет проку от него, – усмехнулся старец. – Знаю я волхва роднинского: слепой, глухой и горбатый. Семнадцать лет ни света не видал, ни речи человеческой не слышал. На что тебе он?

– Сон вещий был, и с Вещим князем…

– Ужели вещий сон? – отчего-то развеселился нежданный гость. – Поведай-ка, авось я растолкую! Любо мне сны разгадывать! В былые времена частенько призывали, покуда молод был… То дочь боярская, то дочка купеческая. Уж я так растолкую, так!..

И засмеялся озорно, блудник старый!

– Ой, не верю я тебе, – усомнилась княгиня. – Больно смешливый ты и одет-то – перышки…

– Не смотри, во что одет! Знала б, что под одеждами! А по наряду не встречай, я птичий данник… Так что же привиделось тебе?

Старец вдруг запустил руку под подушку и вынул спрятанное перо. Княгиня отнять хотела, но гость непрошеный засмеялся, уворачиваясь, и в единый миг вплел перышко в свой плащ.

– Да как ты посмел? – возмутилась княгиня. – Верни перо!

– Как бы не так! – воспротивился старик. – Мое перышко, я обронил. Одежина поистрепалась, покуда к тебе шел… Ну, довольно веселиться. Ступай за мной!

Он вынул из котомки рубище и чудной кокошник, отороченный галочьими перьями, бросил в руки. От дерзости такой княгиня разгневалась:

– Явился незваным и мне указ чинить?! Изыди вон! Эй, тиуны!..

Гой – старец ничуть не устрашился:

– Ты хоть и княгиня, да птица-то не велика. Недосуг мне с гобою канителиться. Одевайся!

В этот миг в покои соколом влетел боярин Претич, покружил по светлице.

– Звала ли, княгиня?

– Звала, боярин! Выбей-ка из моих покоев гостя непрошеного!

Претич еще раз огляделся, недоуменно пожал богатырскими плечами:

– Кого, матушка, выбить? Укажи!

– Да вот же он! – княгиня толкнула старца в грудь. – Гони взашей!

– Не вижу, матушка… Нет никого в покоях! Вот токмо перышки лежат, – боярин растерялся.

А старец стоял перед княгиней и надсмехался, и все толкал в руки простую одежину. И тут княгиню осенило: уж не сон ли это наяву, коли Претич не зрит диковинного и дерзкого старца?

– Ладно, ступай, привиделось мне… Претич в недоумении вышел из покоев.

– Ну, будет, старуха, двор смешить, – сказал Гой. – Одевайся да идем. Путь-то не близок.

– Старуха?! – взъярилась княгиня, схватывая со стены зерцало. – Ужо вот я тебе!..

Замахнулась на Гоя да и остолбенела: старец стоял с ее посохом в руке и глядел через плечо взглядом острым, молодым, соколиным!

И таким знакомым! Токмо где видела, когда – никак не вспомнить…

– Кто же ты есть? Чей посланник? – теряя самообладание, спросила княгиня.

– Известно чей!.. – недовольно пристукнул посохом гость. – Был знак Владыки – на восходе солнца взять тебя и увезти на реку Ра. Ужель ты думаешь, приятно идти далеким путем с княгиней строптивой?..

– Кто сей Владыка? Кто вздумал мною управлять? Или не ведает мой норов? Я же княгиня, жена Великого князя!

– Все ведают твой норов, – пробубнил Гой. – Никто не спорит: ты княгиня… Да как бы ни было – ты внучка Рода.

Княгиня рассмеялась и бросила зерцало на постель.

– Ах вот кто прислал тебя!.. Ну полно, Гой. Ступай. А дедушке сему, Даждьбогу, скажи: мол, его внучка Перуну поклоняется и требы воздает. Минули веки Рода! И Русь сего кумира отринула, как колыбель мужалый отрок.

– Слыхал я, будто ты мудра, – вздохнул старец. – А ты на самом деле глупа, как всякая бездетная жена, сварлива. Ох, горе мне с тобой… Великий волхв Валдай мне сказывал, ты будто бы Вещим князем была избрана и просвещена. Да где ж тот свет в твоих очах? Темна ты, матушка, и дух в тебе изгойский… Чего бы ты ни измыслила, кому бы требы ни возносила, все одно – внучка Рода, и до последнего часа ходить тебе под его десницей. Богов отринуть можно, да крови не отринешь. Ну не серди меня, старуха!

И снова глянул соколом!

– Ужели я старуха? – она пролепетала.

– Да ведь не молодка! Инно по другому бы говорил с тобой…

Соколиный взгляд достал глубин души, и ровно когти впились в сердце. Усмиренная княгиня промолвила:

– Не время мне ходить на реку Ра, Киев оставлять не время. Муж мой в походе. Бояре возмутятся… Мне Русью надобно править.

Гой – старец погрозил посохом:

– Я вот тебе, управительница!.. Жена на престоле! Вот уж тьма несусветная! Ну и жену избрал Вещий князь!.. Покуда ты под сенью знака Рода – престол не пошатнется. Знать надобно! Чему Олег учил?..

– Как же рубежи? – уже беспокойно спросила княгиня. – Каждое лето по семужью то печенеги, то хазары землю воюют. Прознают, нет княгини – на Киев исполчатся!

– Ох, слепота! Ох, тьма-тьмущая! – загоревал Гой. – Слышала ли ты от Вещего Гоя о тропе Трояна?

– Будто бы слыхала…

– Так вот, едва ступим на сию тропу – Русь заключится в обережный круг. У супостата и помыслов не будет. А пойдут, так сгинут, как обры.

– Не подослан ли ты хазарами? – вдруг усомнилась княгиня. – Уж больно выманить из Киева хочешь!

– Довольно! – ударил посохом Гой. – Возьму за косы да силою умчу! Отвечай мне, добром пойдешь или тащить тебя?