Буйный бродяга № 6, зима 2017-18
(Альманах коммунистической фантастики) - Рубер Александр - Страница 34

Несмотря на более длительную Первую мировую войну, в конечном итоге насилия в альтернативном мире оказывается меньше. Главное — революция в Европе предотвращает развитие фашизма и, как пишет автор, «в этом мире „первая мировая война“ навсегда остается просто Великой войной».

«Успешная революция в Германии меняет баланс многих действующих исторических факторов. Власть рабочих в ядре промышленной Европы быстро сделает удаленную и аграрную Россию вторичным театром, смещая центр событий в центральную Европу и избавляя Россию от худших последствий кровавой Гражданской войны. В свою очередь это позволит русским оказать военную помощь только что оперившейся Советской республике в Венгрии, избавляя Венгрию от контрреволюционного белого террора и фашистского правления, которое продлилось в нашей хронологии до середины столетия, чтобы смениться сталинистским режимом до конца Холодной войны. При свершившихся революциях в Германии, Венгрии и России трудно представить, чтобы Польша ограничилась простым восстановлением независимости. Борьба за независимость Польши против царя и кайзера взрастила целое поколение выдающихся левых радикалов, которые помогли бы социалистической революции увлечь и Польшу. Это стерло бы со страниц истории Русско-польскую войну[3], как и жестко антисемитский „режим полковников“ межвоенной Республики Польша».

«…предполагая, что Роза Люксембург и Карл Либкнехт сумели избежать социал-демократических убийц, они получают достаточно времени для основательной подготовки восстания против социал-демократов. Всегда будучи рабочим городом, городом радикалов, Берлин становится красным. Злополучная Веймарская республика, синоним политической хрупкости и волнений и в этой, и в нашей хронологии, приходит к счастливому концу, смененная не фашистской диктатурой, но властью рабочих. Веймар просуществовал даже меньше недолговечного Временного правительства Керенского. Самым очевидным ответом западных держав на революцию в Германии было бы продолжение войны с полномасштабным вторжением в Германию. <…> Но англо-французским империалистам было бы сложно продолжать вторжение. Даже либеральная казуистика президента США Вудро Вильсона в конце концов провалилась бы, пытаясь обосновать вторжение в новую республиканскую Германию в терминах войны против монархического абсолютизма. Даже Вильсон не смог бы превратить войну против немецкой оккупации в войну за оккупацию Германии, войну против имперской Германии — в войну против самопровозглашенного государства рабочих, стремящегося к миру без аннексий и контрибуций».

«Весной 1925 года растущая кампания пассивного неповиновения французскому захвату рейнского угля сливается с массированной стачкой, выводящей из строя Рейнскую промышленность и парализующую ГДР в целом. Германский Союз Социалистических Советских республик решает, что пришло время вновь объединить Германию железом и кровью, теперь под руководством рабочего класса, а не Бисмарка. Так и не приняв условия Версальского договора по демилитаризации, могучая Красная армия быстро расправляется с деморализованными силами ГДР, когда их быстрые танки окружают скопления злополучных войск ГДР и французские базы. Пока рейнские рабочие приветствуют солдат „красных“, французские полки, расквартированные в Рейнской области, быстро подавляются, а их фанатичные полувоенные союзники обращаются в бегство. Обветшалое правительство ГДР бежит из Бонна в Бельгию и Париж, захватив с собой возы бесполезных дойчмарок. Объявляя об интернационалисткой форме нового пролетарского государства и его близких отношениях с другими советскими республиками, на границу с Эльзасом прибывает бронепоезд Троцкого, повсеместно приветствуемый. Недолго просуществовавшую ГДР будут вспоминать как жестокое, милитаристское марионеточное государство, управлявшееся ультранационалистическими военачальниками, спекулянтами и контрабандистами черного рынка.

У Итальянской социальной республики дела идут немногим лучше. Вынырнув из коллапса Королевства Италия во время Bienno Rosso в 1919 году, бывший социалист Муссолини делает то, о чем Керенский мог лишь мечтать, — назначает себя генералиссимусом милитаризованной республиканской диктатуры после бегства короля Виктора Иммануила III в Стамбул. Начавшись на громадных металлургических заводах Турина и фабриках Фиата в 1919 году, колоссальная волна послевоенных захватов фабрик и забастовок по всему промышленному северу Италии быстро распространяется среди крестьян, живущих посреди итальянского северо-западного промышленного треугольника. Вслед за атакой чернорубашечников на офисы главной газеты социалистов Италии „Avanti“ долина По скатывается в гражданскую войну с ополченцами из рабочего класса, анархистами и коммунистами, сражающимися вместе в неловком союзе против правых итальянских ветеранов, католических ополченцев, чернорубашечников и squadristi. <…> Напуганное коллапсом ГДР, в то время как крестьяне захватывают усадьбы при поддержке летучих отрядов красных Garibaldini, фашистское микрогосударство южной Италии рушится, когда силы „красных“ наступают через реку Вольтарно. <…> В этой хронологии обратившийся в бегство Муссолини также захвачен и казнен красными партизанами… <…> Со своевременной смертью Муссолини глобальный фашизм оказывается мертворожденным».

«Крушение ГДР и Социальной республики совпадает по времени с путчем болгарских военных. Вслед за победой на выборах в 1920 году популистской аграрной партии Александра Стамболийского в союзе с болгарскими коммунистами повторяющие неудачные попытки буржуазных партий завоевать голоса избирателей заставляют их обратиться к националистической военщине. <…>…хорошо организованные коммунисты вмешиваются на стороне популярных, но испытывающих политические затруднения аграриев Стамболийского. Лучше организованные и дисциплинированные и хорошо вооруженные сочувствующими из военных, коммунисты сокрушают попытку переворота. Реакционные генералы погибают в борьбе или арестованы, царь Болгарии свергнут и провозглашена республика.

Оружие и советы текут в Софию рекой из Красной Европы, позволяя новой республике собраться, отвергнув послевоенную систему договоров и Лигу Наций. Великий болгарский революционер Христиан Раковский приезжает в новую республику из России. <…> После присоединения Болгарской революции к Немецкой, Венгерской, Австрийской и Русской разрушение системы версальского договора завершается».

Автор упоминает одну из идей Ленина, вокруг которой и сейчас не утихают споры:

«Европейская революция означала бы более немецкую революцию, а немецкая революция — более немецкую Европу. В свою очередь, это означало бы меньшую поддержку самоопределения наций, так как триумф немецкого марксизма неизбежно дает поддержку австромарксисткой политике культурной автономии внутри высших политических структур, лишенной права нации на отделение. По иронии эти взгляды часто разделяли коммунисты из меньшинств и небольших наций. Люксембург, критиковавшая Ленина, настаивавшего на самоопределении, была полькой, тогда как Ленин, будучи русским, неуклонно поддерживал борьбу за самоопределение. <…> В этой хронологии Ленин проживет на несколько лет дольше в 20-х, поскольку его здоровье будет не так подорвано напряженной защитой изолированной Русской революции. Но в этой хронологии его последние годы также будут посвящены напряженной борьбе — не против сталинизма, а за глобальное право наций на самоопределение. <…> В этой хронологии неспособность прислушаться к совету Ленина тоже имеет политическую цену, когда революционные правительства договариваются с восставшими молодыми нациями, ищущими политической зрелости и независимости, хотя эта цена не будет столь большой, как заплаченная в нашем мире за игнорирование ленинских предписаний».

Революция в Америке описывается автором подробно, на протяжении многих страниц раздела «Кузница человечества», поэтому придется ограничиться переводом лишь некоторых выдержек.