Выйти замуж и влюбиться - Джеймс Джулия (Julia) - Страница 5

Анатоль только улыбнулся.

— Джорджи, — сказал он, — не надо это есть. Джентльмены не едят часы. Понимаешь?

Джорджи продолжал смотреть на него большими темными глазами. Этот строгий, глубокий голос явно произвел на него впечатление. Не делая попыток засунуть в рот золотой «ролекс», он завороженно смотрел на своего дядю.

Из-под черных длинных ресниц Анатоль бросил на Лин торжествующий взгляд. Но в следующую же секунду быстрым движением Джорджи отправил часы себе в рот.

— Джорджи, нет! — Но было поздно.

Лин торопливо пошарила в коробке возле дивана, пытаясь найти любимую его игрушку — набор пластиковых ключей. С большим трудом ей удалось обменять их на дорогие золотые часы, чтобы вернуть их Анатолю. Джорджи сосредоточенно жевал ключи. А Лин почувствовала, что невыносимое напряжение, мучившее ее с момента появления Анатоля, исчезло, но все же она по-прежнему испытывала неловкость в его присутствии.

А потом низкий глубокий голос произнес:

— Итак, что мы будем делать?

Глава 3

Лин подняла голову, и их глаза встретились. Между ними действительно что-то изменилось. Она все еще была настороже, но уже без прежней враждебности. И его голос тоже звучал по-другому. Более открыто. Без командных ноток. Сейчас он не раздавал указания, а спрашивал у нее совета.

Но что она могла ему сказать? Только то, что уже сказала пять минут назад. Другого ответа не было. Она по-прежнему не собиралась никому отдавать Джорджи!

Лин пожала плечами и старалась не смотреть на Анатоля. Ее гнев прошел, и она снова чувствовала себя беззащитной и уязвимой рядом с этим богатым, могущественным и потому опасным для них человеком.

Анатоль смотрел на эту девушку с ребенком на коленях, который — он это чувствовал — действительно был сыном Маркоса. И не нужно было никакого анализа ДНК, потому что сейчас он уже понял, что должен заботиться об этом маленьком ребенке и защищать его. То же, вероятно, чувствовала и она. Вот что управляло ее действиями. Ее ожесточение, вспышки гнева — все это говорило о том, что она действительно любит этого малыша и скорбит о своей сестре. И расстаться с ним сейчас, отдать в чужие руки было для нее просто немыслимо.

Анатоль вдруг понял, что ему очень нравится смотреть на то, как она нежно обращается с маленьким Джорджи.

Теперь, когда она не была настроена враждебно, ее лицо, озаренное улыбкой, казалось намного привлекательнее и нежнее. Если бы она сделала другую прическу и уделила больше внимания своему гардеробу, она бы могла выглядеть совсем иначе…

Он одернул себя. Были ли у нее время и деньги, чтобы заниматься свей внешностью? Она училась и заботилась о ребенке, ограничивая себя во всем. Даже во сне, судя по темным кругам под ее глазами.

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Ведь он мог бы облегчить ту ношу, которую она несла одна. При этом, не забирая у нее ребенка, которой был ей так дорог.

И Анатоль сказал:

— Нам необходимо прийти к какому-нибудь соглашению.

Она посмотрела на него, и в ее взгляде снова читались тревога и настороженность.

И прежде чем она успела что-то сказать, Анатоль произнес:

— Теперь я вижу, как много значит для вас сын Маркоса. И надеюсь, что и вы сможете понять, как много он значит для семьи его отца. — Он сделал паузу. Ему нужно было, чтобы его слова звучали убедительно. — Я хочу, чтобы вы доверились мне и позволили найти удобный для всех выход из этого тупика.

Лин слушала его и чувствовала, что невольно ей хочется верить этому сильному и уверенному в себе человеку, что пристальный взгляд его темных глаз влечет ее как магнит.

— Я не хочу, — продолжал он, — вступать с вами в конфликт. Выход может быть найден. Я уверен в этом. Если только… — Он сделал выразительную паузу. — Если только у нас будет доверие друг к другу. Не могли бы вы привезти Джорджи в Грецию? — спросил он, словно почувствовав, что ее сопротивление ослабло. — На время, — уточнил он. — Сейчас я не могу просить большего. Но мне бы хотелось, чтобы Тимон увидел своего правнука.

В ее глазах опять появилась тревога.

— У него нет паспорта, — сказала она.

— Это можно устроить, — тут же отреагировал Анатоль. — Я прослежу за этим.

Но на ее лице по-прежнему читалось беспокойство.

— Мне, возможно, не разрешат вывезти его из страны… — начала Лин и замолчала.

Анатоль нахмурился:

— Вы ведь его родная тетя, почему ему нельзя куда-то поехать с вами? Вы думаете, что не сможете вывезти его за границу, потому что процесс усыновления еще не окончен?

— Официально он находится под моей опекой, — ответила она, снова стараясь не смотреть ему прямо в глаза. — Я не знаю, какие существуют правила насчет вывоза детей за границу в таких случаях…

— Я думаю, это не трудно выяснить, — ответил Анатоль. — Все эти вопросы решаемы. — Он был уверен, что адвокаты помогут ему решить все вопросы с органами опеки.

Но не стоило на нее больше давить. Не сейчас. Он изложил свою просьбу, она его выслушала — теперь нужно дать ей время, чтобы она к этому привыкла.

Он встал, глядя на нее сверху вниз.

— Это был очень насыщенный день для всех нас. — В его голосе уже не было жесткости, он посмотрел на Джорджи, который в этот момент тоже поднял голову и посмотрел на Анатоля. Его сердце сжалось. Он был так поразительно похож на Маркоса!

Почти автоматически он перевел взгляд на лицо Лин, пытаясь найти какое-то сходство в чертах тети и ее племянника. Но, глядя на ее большие серые глаза и высокие скулы, он не находил никакого сходства. Зато увидел, как она покраснела, и перестал так пристально разглядывать ее. Он и так доставил ей беспокойство, незачем смущать ее еще больше. И тем не менее, прежде чем отвести взгляд, он заметил, как румянец на щеках оживил ее лицо. Сделал его более привлекательным.

Он отмахнулся от этих непрошеных мыслей. Он был здесь не для того, чтобы оценивать внешность женщины, которая заботится о сыне Маркоса.

— Простите меня, — сказал он. — Но Джорджи так похож на Маркоса, и я пытался понять, какие черты лица он унаследовал от своей матери.

Он вовсе не собирался ее смущать. Наоборот, он хотел объяснить, почему он так пристально ее разглядывал. Но, судя по ее реакции, его слова произвели прямо противоположный эффект. Он увидел, как краска сошла с ее лица. В глазах снова промелькнул испуг.

Он нахмурился. Видимо, была какая-то причина для такой реакции, но какая? Впрочем, сейчас это было не важно. Важно было то, что между ними наконец стал возможен диалог. Это значило, что, возможно, ему удастся достичь своей цели, не разлучая ее с ребенком, которого она так любила. Ему хотелось, чтобы его последние слова прозвучали обнадеживающе.

— Я сейчас уйду, — сказал Анатоль. — А завтра я хотел бы зайти еще раз. В какое время вам будет удобно?

— Утром у меня лекции, — неуверенно пробормотала Лин.

— Хорошо. Тогда я зайду в обед. Мы поговорим еще раз и наверняка придем к какому-то соглашению, которое устроит нас обоих. Потому что теперь я знаю, что вы ни за что не оставите Джорджи. Вы слишком сильно его любите. Но и вы должны понимать, что поскольку его не могут забрать у вас без вашего согласия, ведь вы сестра его матери и поэтому самая подходящая кандидатура для его усыновления, то с моей стороны вам ничего не угрожает. Какие бы планы мы ни строили на будущее Джорджи, все это может быть реализовано только после вашего разрешения и согласия. Вам нечего бояться — абсолютно нечего.

Он хотел, чтобы его слова придали ей уверенности и заставили подумать о будущем ребенка.

Но выражение ее лица было по-прежнему отстраненным. Анатоль почувствовал раздражение. Ведь он был готов на все что угодно ради того, чтобы Джорджи воссоединился с семьей своего отца.

— Я сам открою дверь, — сказал он. — Не надо меня провожать.

Наконец он ушел, и в комнате наступила тишина, нарушаемая лишь стуком пластмассовых ключей в руках у Джорджи. Лин еще крепче обняла его. Она чувствовала себя слабой и опустошенной. Как будто над ними пронеслось цунами.