Песнь кецаля - Чернецов Андрей - Страница 6

Дневник…

Скрупулёзность была второй натурой Адама, естественно, после аккуратности.

Обложка дневника из крокодиловой кожи, ручка обязательно «Паркер». Давно ли он его ведёт? Пожалуй, со времён учёбы в Берлинском университете. Как там они называли своего преподавателя по египтологии? Адам быстро пролистал первые десять страничек, покрытых ровным каллиграфическим почерком. Преподавателя называли Опоссумом. Адам улыбнулся. Воспоминания воспоминаниями, а чем чёрт не шутит, вдруг кто-нибудь возьмёт потом, и всё издаст.

Крюгер сразу же представил себе эту книгу. На красочной обложке будут изображены они с Фрицем, привязанные к здоровому вертелу над большим костром, вокруг которого в припадке гастрономического счастья пляшут папуасы в боевой раскраске. А называться книга будет так: «Посмертные записки чёрного археолога».

Чёрного, в смысле, зажаренного.

М-да, неплохо.

Адам открыл дневник в середине. Вот последняя запись, датированная маем. Надо бы перечитать. Он всегда это делал перед тем, как начать новую запись. Такая привычка была полезной. Она позволяла воспроизводить не отдельные голые факты, а целостный, единый по смыслу текст. Как в настоящем романе.

– Может, действительно, когда-нибудь издадут? – вслух предположил Крюгер, ища глазами абзац с цифрой десятое мая.

День был слишком насыщен событиями.

Но Адам не придал этому особого значения.

А зря.

Утро в Лондоне выдалось туманное.

Воздух был насыщен влагой, и многочисленные автомобили спешащих на работу англичан двигались медленней, чем обычно. Опоздание на службу в такой день было допустимым…

Прибывшие из Германии Адам с Фрицем, не теряя времени, прямо из гостиницы направились в центральный Лондонский музей, где должно было состояться открытие великолепной выставки артефактов, посвящённой Египту периода царствования фараона Сети I.

Среди многочисленных экспонатов Крюгер рассчитывал увидеть и свою золотую пектораль, которую он подарил музею год назад. Эта пектораль и стала главной причиной того, что в почтовом ящике Ганноверской виллы Адама появилось любезное приглашение посетить Лондонскую выставку.

Ехать на такси в такой туман Крюгер с Думкопфом не решились, воспользовавшись метро.

В музее они оказались как раз к открытию. Директор лично пожал Адаму руку, сообщив, что его пектораль находится в третьем зале на главном стенде.

– Герр Адам, смотрите, мумия Тутанхамона, – словно ребёнок обрадовался Фриц, тыча пальцем куда-то влево.

Адам удивлённо обернулся:

– Нет, Фриц, это не Тутанхамон, это экскурсовод.

– Чёрт! – Думкопф смутился. – А чего это он за витриной стоит? Я и подумал…

Крюгер сразу почувствовал в музее слежку. На такие вещи у него был профессиональный нюх. Он ничего и никого в жизни не боялся, но слежки не любил. Липкий оценивающий взгляд, режущий спину, был словно натянутая на тело, неподходящая по размеру рубашка.

Фриц, конечно же, никакой слежки не заметил, с восторгом пятилетнего карапуза осматривая каждую мумифицированную ногу или руку. Остальные посетители испуганно от него шарахались, когда радостный здоровяк басом ревел: «Глядите, герр Адам, этот высохший жрец, вылитый Тони Блэр».

Крюгеру потребовалось всего около получаса, дабы выявить двух невзрачных джентльменов, упорно смотрящих в сторону, когда Адам украдкой оглядывал зал.

Джентльмены были более чем странными, если не сказать подозрительными. Крюгер всегда умел подмечать детали, поэтому внешний вид проявляющих к нему интерес джентльменов его сильно удивил. Они оба были в совершенно одинаковых чёрных плащах, брюках и туфлях. Адам мог поклясться, что туфли у джентльменов были одной модели, он сам такие когда-то носил. Не исключено что следящие за ним незнакомцы являлись братьями, причем, судя по бледной, слегка сероватой коже, они оба страдали хроническим нарушением пищеварения, вызванным чрезмерным употреблением крепких алкогольных напитков.

Именно такие ассоциации и возникли в голове Адама в тот момент.

Ещё он заметил одну любопытную деталь: джентльмены по возможности старались держаться более тёмных мест и, переходя из зала в зал вслед за Адамом, обходили стороной слегка прикрытые жалюзи окна, сквозь которые пробивался дневной свет.

Крюгер когда-то читал о чувствительной к дневному свету коже у некоторых людей, но мрачные джентльмены походили уж скорее на…

Встряхнувшись, Адам прогнал дурацкие мысли.

Во всякую суеверную чушь он не верил с детства, чему способствовал его отец Отто фон Крюгер, читавший сыну на ночь вместо сказок братьев Гримм монографию Шлимана о раскопках Трои.

Если кто и получил искреннее удовольствие от выставки, так это Фриц, замучивший несчастного экскурсовода своими вопросами на хромом английском по поводу того, чем питались древние фараоны и почему их мумии такие худые, не от недоедания ли?

По дороге в гостиницу Крюгер продолжал следить, нет ли за ними хвоста. Но в толпе на улицах Лондона и тем более в метро обнаружить этот хвост просто не представлялось возможным. С другой стороны, если джентльмены в чёрных плащах действительно боялись дневного света, то совсем неудивительно, что они прекратили преследование.

Да и было ли это преследование?

Липкий взгляд между лопаток?

Вполне возможно, что всё это Адаму попросту показалось. Так сказать, разыгралась фантазия после мучительного перелёта плюс ещё этот дурацкий туман, словно из фильма «Сонная лощина», вот всякая мистическая дурь в голову и полезла.

Может и так.

Но в гостинице Крюгера поджидал очередной сюрприз.

Длиннолицый набриолиненный портье сообщил, что господину фон Крюгеру звонил некий мистер Саймон Джентри и настоятельно просил о встречи.

– Он сказал, где? – удивился Адам, ибо о мистере Джентри слышал впервые, притом, что в Англии у него не было никаких знакомых.

– В вашем номере, – учтиво ответил портье. – Он посетит вас где-то около девяти часов вечера. Мистер Джентри просил вас никуда в это время не уходить.

Адам пожал плечами.

Выходить куда-либо сегодня он больше не собирался, рассчитывая хорошо отоспаться.

Но отоспаться ему в тот день так и не удалось.

Переполненный впечатлениями Фриц сначала тараторил без умолку, доставая Адама глупыми вопросами вроде: «Было ли в древнем Египте пиво с картофельными чипсами?» Крюгер отвечал, что было, но парень все равно не унимался.

К полудню Думкопф отправился пообедать, и Адаму, наконец, удалось задремать, но дремал он недолго.

Плотно перекусивший Фриц, вернувшись в номер, прилёг на кушетку в соседней комнате, врубив при этом магнитофон, из которого тут же полились бодрящие гитарные рифы группы «Rammstein», обожаемой всеми скинхедами мира. Известные хиты, не спеша переходили один в другой, напрочь снося черепную коробку: «Sehnsucht», «Tier», «Du hast». На композиции «Spiel mit mir» разъярённый Адам чуть не разнёс стулом магнитофон.

– Это издевательство! – злобно орал он. – Издевательство над нашей родной речью. Немедленно выключи это дерьмо!

Открыв прикрытые глаза, Фриц невинно посмотрел на Крюгера.

– Это музыка истинных арийцев, – невозмутимо ответил он. – Она способствует моему пищеварению.

– Это музыка для садомазохистов, – продолжал истошно орать Адам, но альбом, слава Богу, вскоре закончился.

Вяло переругиваясь с Фрицем, доставшим Крюгера со своим Египтом и «Rammstein», Адам и не заметил как настал вечер.

Поэтому бравый охотник за артефактами был несколько удивлен, когда в номер внезапно позвонил портье, сообщив, что приехал мистер Саймон Джентри. «Какой такой мистер Джентри?», – сперва хотел было спросить Адам, но вовремя вспомнил об утреннем разговоре с тем же портье.

– Да-да, пусть поднимается.

Фриц снова пропадал где-то в ресторане, и Крюгер, наспех приведя себя в порядок, принялся ждать.

Через пять минут в его номер деликатно постучали.