Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 42

— Вы что-либо заметили? — Спросил Вольский, желая понять, видел ли Федоров то, о чем они говорили.

— Хм. Могу сказать только то, что пики обоих графиков совпадают.

— Я тоже это заметил, — сказал Вольский. — Однако Добрынин сказал мне, что это нормальною.

— Это лишь обычная процедура технического обслуживания, — пояснил тот. — Реактор оснащен 24 стержнями управления, которые нуждаются в регулярной проверке. Для этого мы выводит один из стержней в защищенную камеру, — он указал вверх над основным оборудованием помещения. — Там мы можем провести обследование стержня, включая даже микроскопию в случае необходимости. Пока производиться эта процедура, требуется ввод резервного стержня, который опускается вот из этой металлической трубы, — он снова указал на оборудование. — Это стержень номер двадцать пять. Он вводится в активную зону, пока производиться обслуживание другого стержня.

— Значит, вы фиксировали изменения потока каждый раз, когда выполнялась эта процедура?

— Верно, — ответил Добрынин. — Но не сразу, не во время самой процедуры. Иногда проходило несколько часов, а иногда и сутки. Я полагаю, поэтому я не сразу связал эти явления.

— Ясно… — сказал Федоров. Затем ему в голову пришло нечто, и его следующий вопрос был очевиден. — Добрынин… Как часто производится эта процедура?

Адмирал Вольский улыбнулся, сложил руки на широкой груди и подмигнул Федорову.

— Скажите ему, — сказал он Добрынину.

— Каждые двенадцать суток, товарищ капитан второго ранга. Мы вводили этот стержень каждые двенадцать суток, но я не связывал это с изменением потока, пока…

— Пока я не поручил составить эти диаграммы, — сказал Вольский.

Глаза Федорова широко раскрылись, и в них слабо засветился огонек.

— Каждые двенадцать суток? Интервалы, товарищ адмирал! Это может многое объяснить!

— Действительно, — сказал Вольский. — Быть может, ответ на нашу загадку был у нас под носом все это время. Мы полагали, что эту сумасшедшую реакцию вызвал взрыв на «Орле», и потому мы угодили в этот временной разлом.

— Возможно, — предположил Федоров. — Но связь с интервалами определенно есть.

— Что за интервалы? — Спросил Добрынин.

— Я сопоставил даты, — сказал Федоров. — Перемещения во времени происходили каждые двенадцать суток. Переход либо вперед, либо назад. Позвольте взглянуть на даты проверок…

Он наклонился над графиком, и вздрогнул от волнения.

— Вот! Взгляните, товарищ адмирал! Стержень был введен незадолго до запланированных стрельб. Затем еще одна процедура за сутки до того, как мы исчезли у бухты Арджения. Добрынин… Когда была последняя?

Добрынин прищурил глаза.

— Трое суток назад. Выведен стержень номер 8, введен стержень номер 25…

— … И мы оказались здесь, — сказал адмирал. — Стреляя ракетами по японским самолетам и кораблям.

— Что является еще одним доказательством того, что причиной этих перемещений было не какое-либо внешнее воздействие, — сказал Федоров. — Она может находиться прямо здесь, в нашем собственном реакторе. Мы могли бы вызвать это, просто снова выполнив процедуру.

— Вы хотите сказать… — Глаза Вольского ярко вспыхнули под густыми бровями. — То же самое предлагал Золкин. Он сказал мне обратиться к Добрынину, чтобы тот поигрался с реактором и отправил нас домой. Он говорил это в шутку, но теперь оказывается, что в каждой шутке есть для правды.

— Так что вы предлагаете, Федоров? Нам следует проверить это?

— Вы хотите сказать, завершить процедуру и посмотреть, что получиться?

— Разумеется! Добрынин, имеются какие-либо причины, не позволяющие произвести ее прямо сейчас?

— Никак нет, за исключением того, что стоит дождаться удаления остатков забортной воды. Эти стержни просто поглощают нейтроны, образующиеся при реакции деления, тем самым контролируя скорость реакции, а следовательно температуру и уровень излучения.

— Каким же образом процедура технического обслуживания могла привести к отмеченным аномалиям в потоке нейтронов? Это ведь необычно? Ненормально?

— Я не вполне уверен. Если бы в контрольном модуле произошла протечка воздуха, который бы соприкоснулся с циркониевым покрытием стержней, могла произойти реакция окисления, однако она сопровождалась бы образованием водорода, которого не было отмечено. Я также проверил воду из системы охлаждения на наличие примесей. Она должна иметь высокую чистоту, без лишних ионов и хлоридов.

— Проведите проверку, и, по возможности, как можно скорее постарайтесь произвести обычную процедуру техобслуживания. Обязательно доложите на мостик, когда будете готовы.

— Так точно, товарищ адмирал.

— Становится все интереснее, — сказал Федоров. — Сколько занимает процедура?

— Все будет готово через час. Сама проверка стержня займет еще два часа.

— Тогда сделайте все точно так же, как и раньше, — сказал Вольский. — Все как обычно. Никакой спешки. Просто сообщите, когда все будет готово. Федоров, следуйте за мной. Что за три пуска я слышал?

— Японские самолеты из Порт-Морсби. Производили поиск, и одно звено стало слишком любопытным. Карпов принял решение сбить их.

— По звуку было похоже на «Кинжал». Что же, я так и думал. Итак, Федоров, теперь, после того, как ремонтные работы завершены, что дальше? Мы находимся в Коралловом море. Куда нам следует направится?

— Нужно держаться в стороне от Соломоновых островов. Они находятся к востоку от нашей нынешней позиции. Я подозреваю, что изменилась история или нет, но сейчас там эпицентр боевых действий. У некоторых мест есть особый магнетизм, и Южные Соломоновы острова одно из таких.

— Возможно, нам следует направится на север?

— Не могу согласиться, товарищ адмирал. Все территории там заняты японцами, а остров Новая Британия и Барьер Бисмарка вынудят нас прорываться узкими проливами в пределах досягаемости самолетов с японских баз в Лаэ и Рабауле. В настоящее время море Бисмарка к северу является японским озером. Нет, я полагаю, мы должны следовать на юг.

— А как насчет американцев? Если они обнаружат нас, они могут начать преследовать нас с тем же упорством, что и японцы, особенно если смогут сложить дважды два и понять, что мы — тот самый корабль, ответственный за инцидент в Северной Атлантике.

— Это весьма вероятно, товарищ адмирал. Я предлагаю остаться на курсе 135 градусов. Мы пробудем в Коралловом море еще достаточно долго, но пройдем далеко от австралийского побережья. Австралийцы не будут представлять особой угрозы. На данный момент у них слабые военно-воздушные и военно-морские силы. Но Новая Каледония — совсем другое дело. Американцы наращивают силы в Нумеа. Мы должны держаться подальше от этого места, и при нынешнем курсе пройдем в 400 километрах. В конце концов, он приведет нас к Новой Зеландии, но задолго до этого мы сможем занять курс 90 градусов и направиться в южную часть Тихого океана. Это позволит нам обойти фейерверк на Соломоновых островах с юга, и кто знает, возможно, мы еще увидим ваших аборигенок, товарищ адмирал. В 400 милях к юго-востоку от Фиджи находится Тонга, затем Ниуэ, острова Кука, Французская Полинезия, Таити, Бора-Бора, и даже Острова Питкэрн. Это самое изолированное место на земле, которое я могу назвать. Там когда-то поселились мятежники с «Баунти», но теперь они практически необитаемы[55].

— Давайте сначала взглянем на Французскую Полинезию, — сказал Вольский. — Что предполагает, что мы, для начала, сможем уйти от японцев, и еще какие-либо пикирующие бомбардировщики не спикируют на нас.

— Мы узнаем больше на рассвете, товарищ адмирал. После гибели «Кирисимы» они могли растерять свой пыл. Они уже поняли, что крейсера не годятся для охоты на нас, а другие авианосные соединения действуют намного восточнее, у Соломоновых островов. Николин докладывает об интенсивных переговорах в эфире.

— Французская Полинезия мне больше по душе, — сказал Вольский. — Но если Добрынин завершит процедуру, мы увидим результат через несколько часов, предполагая, что наша теория верна.