Святая ночь
(Сборник повестей и рассказов зарубежных писателей) - Вебер Виктор Анатольевич - Страница 137

— Видел ли ты, юноша, пеструю бабочку, — загрохотало вокруг, — что некоторое время порхала справа от тебя?

— Их я видел немало, возможно, среди них была и та, о которой ты говоришь.

— Он видел многих! Да, некоторых из них твое дыхание сбивало с пути. А ту, о которой я говорю, твое жаркое дыхание погнало на восток; и она пролетела много миль, пока, порхая крылышками, не оставила позади золотую ограду королевского парка.

От этой бабочки произойдет гусеница, которая год спустя жаркой ночью поползет по белоснежной шее королевы; та проснется в столь страшном испуге, что сердце ее остановится навсегда. И не родится на свет наследник королевской четы, и вместо него престол перейдет по наследству к брату короля; а он, коварный, порочный и жестокий, ввергнет народ в пучину отчаяния и возмущения, а потом, чтобы спастись самому, — в круговерть войны, что принесет твоей родине неисчислимые беды. И виновен в этом не кто иной, как ты, ибо это твое жаркое дыхание погнало пеструю бабочку из долины на восток, через золотую ограду королевского парка.

Юноша пожал плечами:

— Как я могу усомниться в том, что все произойдет в точности так, как ты предсказываешь, о невидимый дух, поскольку на Земле всегда одно следует из другого, причем подчас мелочи служат причиной событий чудовищных, а события чудовищные часто приводят к переменам незначительным? Но что может заставить меня поверить в это пророчество, раз не сбылось другое: ведь, по твоим словам, восхождение на вершину грозило мне смертью?

— Кто на нее взошел, — ужасающе загремело вокруг, — тот непременно захочет спуститься, если вознамерится и впредь оставаться среди живущих. Это тебе ясно?

Юноша сразу же поднялся, словно исполнившись желания в тот же миг ступить на тропу, ведущую к спасению. Но с внезапным ужасом ощутил, сколь непроницаема окружающая его ночная мгла, и понял, что для этого рискованного предприятия потребуется дождаться рассвета, чтобы сохранить ясность мысли и чувств. Он снова вытянулся на узенькой площадке вершины, всем сердцем призывая к себе укрепляющий силы сон. Хотя лежал он без движения, сознание его бодрствовало, болели и не смыкались усталые веки, недоброе предчувствие сжимало сердце и холодило жилы. Перед глазами все вновь и вновь вставала головокружительная пропасть, мимо которой змеилась единственная ведущая к жизни тропинка; и он, прежде всегда совершенно уверенный в правильности своих решений, почувствовал, как в душе его зарождаются неизвестные дотоле сомнения, как они все мучительнее ее терзают. Наконец, не в силах более терпеть, он решил, что будет лучше познать неизбежное теперь же, нежели страдать от неизвестности до наступления дня.

Он повторил сомнительную попытку превозмочь опасности обратного пути, не дожидаясь благословенного рассвета. Но стоило только ему сделать первый пробный шаг во тьме, как он словно бы услышал неотвратимый приговор: предсказанная ему судьба настигнет его в самое ближайшее время. В мрачном гневе он воскрикнул, взывая к небу:

— О невидимый дух, трижды предостерегавший меня! Я трижды тебе не поверил, но теперь склоняюсь перед тобой, как более сильным. Прежде чем убить, явись мне!

И прозвучало в ночи, непостижимо далеко и неимоверно близко одновременно:

— До сей поры узреть меня не дано было смертным, а имен у меня много. Суеверные зовут меня Судьбой, глупцы — Случаем, а верующие — Всевышним. А для тех, кто полагают себя мудрецами, я — предвечная сила, сущая с начала всех дней и неумолимо влияющая на все, что было и будет.

— Тогда я проклинаю тебя в последние мгновения моей жизни! — воскликнул юноша с горечью смерти на сердце. — Ибо если ты — предвечная сила, сущая с начала всех дней и неумолимо влияющая на все, что было и будет, значит, все и должно было случиться, как случилось! Значит, я должен был пройти лесом, чтобы совершить убийство, должен был пересечь долину, чтобы навлечь беду на мою родину, должен был одолеть эту вершину, чтобы найти смерть свою — вопреки твоим предостережениям. За что же я осужден был слышать их, слышать троекратно, хотя они ничего не могли предотвратить? Должно ли было произойти и это? И почему, о глумление из глумлений, в последний миг моей жизни я должен жалостливо лепетать бессильное «почему» в твоем присутствии?

Тут юноше почудилось, будто где-то на краях невидимого неба, потяжелевшего и посуровевшего от столь неслыханных слов, раздался необъяснимый смех. Но когда он попытался вслушаться в его звучание, он покачнулся и земля выскользнула из-под его ног; и вот он уже рухнул вниз, в пропасть глубиной в миллионы пропастей — во тьму, где кочуют все ночи, которые приходили и еще приходят от сотворения миров и до их конца.

Карл Грюнберг

КОЕ-ЧТО О СВЯТОЧНОМ РАССКАЗЕ

Перевод Е. Факторовича

десь речь пойдет не о библейской, а об обязательной трогательной святочной истории, без которой в конце года не обходится ни одна ежедневная газета, ни один журнал, ни один орган для семейного чтения. Ибо жизнь тяжела, безжалостна и — с буржуазной точки зрения — без иллюзий невыносима.

А посему задача литераторов — создавать эти иллюзии, или, конкретнее говоря, помочь сохранить веру в то, что мир сотворил бог. Чертовски трудная задача в век рационализации, гонки вооружений и разного рода запретов. Испокон веков лучшим временем этого заказа казался декабрь. Если перелистать в эти «полные ожиданий» дни буржуазные (в том числе и социал-демократические) газеты, то мы найдем — из года в год — стандартные новогодние пирожки, испеченные по следующим облюбованным сюжетам.

1. Берут бедную, трудолюбивую, но больную вдову, укладывают на заштопанные, но чистые простыни, вокруг кровати расставляют четверых голодных детей и заставляют всех пятерых попеременно вздыхать и молиться. Тем временем автор должен растопить как масло сердце жены господина коммерции советника, сидящей у богато наряженной новогодней елки. Она вспоминает с благодарностью об одной вдове, которая недавно вернула ей потерянный скунсовый воротник. Итак, она велит служанке отнести вдове коробку конфет и блестящую трехмарковую монету. Описание удручающей нищеты заставляет растаять и сердце коммерции советника (как-никак — сочельник!). Они укладывают в автомобиль елку и большую корзину со съестным и вваливаются как деды-морозы в хибарку стонущей и молящейся вдовы. Здесь немедленно выясняется, что кормилец семьи погиб год назад на фабрике коммерции советника. Он достает (как-никак — сочельник!) толстенный бумажник. Все растроганы, все поют песню в честь сил небесных! Заключительный аккорд: трудолюбивая, чистоплотная, богобоязненная и тем временем выздоровевшая вдова убирает квартиру коммерции советника, а ее дети учатся в школе — и все это оплачивает добрый господин коммерции советник.

2. Очень популярен за рождественским столом пропавший — и, разумеется, ставший за это время в Америке миллионером — сын, который возвращается в дом окончательно обедневших родителей как раз накануне праздника. Конечно, ему все прощают (как-никак — сочельник!). Заключительный аккорд: сын-миллионер обручается с дочерью соседей, которая во время его отсутствия трогательно заботилась о бедных стариках.

3. Затейливее будет следующее блюдо к праздничному столу: накануне рождества по деревне от двора ко двору ходит старушка нищенка; но лишь один порядочный рабочий, несущий бога в сердце своем, сжалился над ней и пригласил к столу. В сочельник все жители деревни приглашаются в помещичий замок для вручения новогодних подарков. Но все они получают одни заплесневевшие корки, которые сами совали нищенке, оказавшейся на деле переодетой графиней. И только положительный рабочий — несущий бога в сердце своем — щедро одаривается и назначается инспектором имения.