Злые компаньоны - Перкинс Майкл - Страница 9

— Нет. На большее я не способен.

— Ну, давай же. Пожалуйста. Я принесу тебе ложку.

Пюрдом спрыгнул с постели и подошел к выдвижному ящику. И он принес ложки и вручил нам с Энн по одной. Пюрдом присел на корточки перед куличом, его живот повис, придавая ему вид сумасшедшего Будды в номере гостиницы.

Энн не хотелось подвергнуться этому испытанию; я видел, что она вряд ли воспримет это очень хорошо. Пюрдом собирался отведать первый кусок, когда Энн открытой ладонью ударила его по уху, отчего наш клиент подавился. Все началось забавно, и она поддерживала игру. Я был уверен, что она не причинила ему боли, но он начал вопить и вытянулся на постели. Энн колотила его до покраснения, он вопил. Я начал хихикать. Встретив Энн, я, словно влюбленный мальчишка, делал разные необъяснимые вещи.

— Сильнее! — заорал он, и Энн встала на постель и пинала его рыхлый зад, а большой палец нацелился на яйца. Он неожиданно выгнул спину и судорожно начал таранить бедрами постель, затем со вздохом рухнул на нее, разбросав руки, с напряженными ногами и согнутыми пальцами. Он перевернулся, его член и диафрагма были заляпаны фекалиями. На его лице играла блаженная улыбка.

— Ты извращенец, глотающий дерьмо! — зашипела Энн на него. Она подала мне знак одеться. Но это был еще не конец. Он встал и пошел, как ослепленный, ко мне, раскрыв руки, словно собираясь обнять меня. Я попятился назад, но он наступал.

— Держись подальше от меня! — потребовал я, но он не отступал. Одно обстоятельство напугало меня. Я стоял в углу, и когда он, потирая рукой живот, приблизился, а затем вытянул ее, чтобы перепачкать меня, я ударил его ногой в колено. Удар не был сильным, но Пюрдом упал. Я стоял над ним, а он смотрел томными от любви глазами, умоляя меня ударить его еще раз, ненасытный маленький ублюдок. У него были больные глаза, и они хотели заразить меня.

Пюрдом вопил и задыхался, когда я начал обрабатывать его ножом, вырезая участок кожи, покрытый дерьмом, но как раз в тот момент, когда инфекция была удалена, пациент умер.

Энн взглянула на меня с невиданным прежде уважением в глазах.

— Мне это понравилось, мне это действительно понравилось. Пошли домой. Мне жарко.

Глава четвертая

Горящая постель

Энн подобралась ближе к моему уху, чтобы поведать эту историю. Я хотел услышать ее. Она воткнула в меня иглу с легким шлепком, ловкое движение руки послало шоковые волны по всему моему телу. У нее оказалась коварная рука.

— Ты его так хорошо изрезал. У тебя рука настоящего хирурга. Пожалуй, я бы позволила тебе оперировать меня. Я своим глазам не верила, когда ты вытащил нож. Ни за что не могла поверить, что ты такой злой.

Мы не спали всю ночь, обсуждая это. Каждая клетка моего тела выплясывала под отрывок мелодии, под отличное соло Монка. Музыка убийцы, но я представлял ее в романтическом свете. Я подумал, что мой незначительный поступок кое-что да значит, что он предвещает освобождение. Но Энн напомнила мне, кто я такой. Она решила стать не только моей любовницей, но и наставницей.

— Парень, ты еще даже не начинал. Я научу тебя, как вытягивать из людей боль, словно зубы. Убийство — пустое дело, если ничего не знаешь о боли. То же самое можно сказать о сексе.

Самым приятным ощущением в моей жизни было очутиться в ее объятиях. Я никогда не испытывал такую силу и одновременно такое успокоение. Мне хотелось вскрыть ей вены и сосать кровь.

Рядом с постелью стоял белый телефон, которым она в тот поздний час воспользовалась, чтобы позвонить подруге.

— Привет, дорогая. Как приятно снова поговорить с тобой. Как у тебя дела?

Подруги говорили в таком духе примерно с полчаса, вполне обычный разговор. Я обратил внимание на потолок, к которому Энн приклеила маленькие звездочки на почти черной поверхности. Обнаружив свои собственные созвездия, я думал о том, с какой звезды спустился. Я все время считал, что звездный рисунок на небе каким-то образом представляет оригинал внутренностей наших тел, даже если звезды ненастоящие. В моем случае вполне может получиться, что мои внутренности тоже ненастоящие.

Когда Энн повесила трубку, она поставила меня в стойку смирно, объявив, что примерно через полчаса заявится Тина.

— Среди ночи? Ты с ума сошла?

— Я хочу видеть Тину. Я хочу, чтобы Тина увидела тебя, — слегка обидевшись, ответила она, как любая другая женщина.

— Кто она?

— Тина — моя давняя подруга. Она черная и нежная. Тебе она понравится.

Больше Энн мне ничего не сказала. Она любила сюрпризы, и я тоже. Она решила, что мы должны играть в ее игры, пока ждем прихода Тины. Я устал от игр. Я полагал, что заслуживаю хороший и долгий отдых.

— А ну-ка, подними свой толстый зад.

Я нехотя встал. Она достала из ящика маленький хлыст и стала щелкать им.

— У меня нет настроения заниматься этой ерундой, — сказал я.

— Раздевайся, — приказала она.

Я устало сбросил одежду, недовольный тем, что придется устраивать спектакль. Мы это уже раньше несколько раз проходили, она придумала такой способ возбуждения, если все другое не срабатывало. Она обычно несколько раз хлестала меня, затем мы оба падали на пол, охваченные приступом хохота.

Я знал, что такие репетиции заканчиваются, если после второго удара я начинал орать.

— Эй! У меня кровь течет!

Мои пальцы перепачкались моей собственной темной кровью. Я отскочил от нее, продолжая орать.

— Мне надоело играть в эти игры, — сказала она. Я думал, что Энн рассмеется над своим торжественным тоном, но она не шутила. Тяжело дыша, мы стояли лицом к лицу в узкой спальне и ожидали, кто из нас первый тронется с места. Я сказал ей, что мы ведем себя как дети, но мне следовало знать — это ничуть не изменит ее намерений.

— Если бы мы действительно вели себя как дети, — ответила она, — ты бы попытался убить меня, ибо как раз это я сделала бы с тобой.

— Но почему?

С моей точки зрения, я вел себя как ребенок. Разумеется, моя точка зрения являла собой незнание.

— Я не думала, что ты так чертовски туп, — всего лишь ответила она тогда, но разговор на эту тему был еще впереди.

Сперва я подумал, что Тина, которая явилась вскоре после звонка, съест меня. Это случится позднее; она уже заточила зубы, из ее ушей торчали кости и сверкали на фоне черной, как ночь, кожи. Все существо Тины было соткано из зубов.

Тина тут же обнялась с Энн, с этой шлюхой-людоедкой.

Я лежал на постели и слушал, как обе обмениваются последними сплетнями. Энн со смешком выдавила из себя мое имя, затем последовал обмен еще несколькими словами и многозначительными взглядами. Тина сверкнула мне улыбкой, и я вжался в постель при виде ее глаз. После этого, пока обе разговаривали (их голоса становились все тише и тише), она не сводила с меня глаз, в которых читалось удивление.

— Парень, твоя девушка говорит, что ты настоящий развратник, — первым делом сообщила она мне. Энн продолжала сидеть на диване и наблюдала, как Тина устраивается рядом со мной и кладет руку мне на колено. Колено чуть дернулось — я ничего не мог поделать с собой. Я испугался ее. Она была черной ведьмой, явившейся прямо из джунглей.

— Энн сказала, что ты недавно снял скальп. Она говорила, что у тебя это неплохо получилось.

— Она слишком много болтает.

Тина приближалась ко мне, и я почувствовал идущий от нее запах мускуса, кровавый, резкий запах.

— Тебе нравится мой запах?

— Конечно, почему бы и нет?

— Хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты занялся со мной оральным сексом.

Тина сказала это дружелюбно и дохнула на меня горячим дыханием львицы. Я отвернул голову, и горячее дыхание угодило мне под мышку.

— Ты будешь настоящим ангелом, белый мальчик, — прошептала она, ее рука спустилась с моего колена и оказалась между моих ног.

— Мне придется разбить несколько яиц. А тебе достанется сок. Ты веришь в колдовство?