Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 1

Алексей Сальников

ОТДЕЛ

Владислав Толстов

Китайский синдром

Уральский поэт Алексей Сальников написал роман. У автора интересный бэкграунд. Он живет не просто на Урале, а в Нижнем Тагиле. Кто бывал в этом городе (я бывал), наверняка согласится, что жизнь в нем не слишком располагает к литературному творчеству и прочим изящным занятиям. Тем не менее Алексей Сальников живет там, творит, и творит довольно плодотворно — у него вышло три стихотворных сборника. А теперь — «Отдел», роман, оставляющий довольно необычное послевкусие.

Сюжет: некто Игорь, уволенный из «органов» (пострадал за справедливость — раскрыл коррупционную схему, на которой наживалось его начальство), попадает на работу в тихий Отдел, приютившийся в здании заброшенной котельной на промышленной окраине неназванного города. В Отделе работают такие же бедолаги, которых в свое время вышибли «из рядов» по разным причинам. Эва, думает внимательный читатель. Похоже, «Отдел» — это такие истории из жизни современных «бывших», изгоев путинской эпохи, отставных фээсбешников, отвергнутых системой. Тема необычная, интересная: много ли у нас сегодня пишут про тех, кого «уволили из рядов»?

Но читатель будет разочарован. Тихий и неторопливый бытовой сюжет стремительно разворачивается в кровавый триллер. Сотрудники Отдела занимаются убийствами. Вламываются в квартиры, устраивают их обитателям долгие допросы (по бессмысленному опроснику в 168 пунктов — впрочем, в конце романа этот казус разъяснится). Ответы тщательно фиксируют, а после хладнокровно убивают своих жертв. Возвращаются в Отдел и пишут подробные отчеты.

Так вот оно что, смекает читатель. Не триллер это, не производственный роман. Это такая черная абсурдистская сатира на спецслужбы. Фантасмагория в духе сорокинского романа «Сердца четырех», в котором герои вели вроде бы нормальную жизнь, но время от времени пожирали экскременты и резали людей ножами на куски. Вот и тут нечто подобное. Конторские будни «эскадрона смерти»: такие же, как везде, планерки, те же разговоры ни о чем в курилке, так же ходят перекусить в ближайшее кафе и интригуют по мелочам против неприятных коллег. А потом офисная пастораль сменяется вот такими сценами: «Игорь Васильевич встал с табурета и снял ведро с головы мужичка, мужичок даже не успел сощуриться от света, как Фил, облокотившийся на локоть и сонно помаргивавший в пустоту, соскользнул локтем с подоконника (Игорь даже решил, что Фил задремал), схватился за мужичка, поймал его шею в локтевой сгиб, прижал к себе, отпустил — и мужичок молча повалился на бок. Игорь услышал свист воздуха, выходившего из расслабленных легких мужичка. Мужичок падал в сторону стола, потом соскользнул плечом по краю столешницы и завалился лицом вниз, головой прямо под ноги Игоря». Некоторых берут вообще с улицы, заводят в застенок в подвале котельной, устраивают допрос, а после ломают шею и сжигают труп в печке. Причем и женщин, и детей. Такая работа.

Все это довольно убедительно придумано и описано — все же как-никак сочинял человек с поэтическим воображением. Не сразу соображаешь, что сюжет «Отдела» начинает подтормаживать. «Читатель ждет уж рифмы розы», объяснения всех этих убийств, а здесь подробно описываются душевные переживания головорезов. Начальник Отдела ждет прокурорскую проверку, и чтобы замаскироваться, распускают слух, будто в котельной будет галерея авангардного искусства. И в Отдел (и в роман) начинают приходить персонажи, ну никак здесь не ожидаемые, — какие-то подпольные художники. Еще от главного героя уходит жена, он страдает и кормит сухариком мышонка, живущего под кухонной раковиной. Один головорез внезапно помирает от инфаркта. Остальные много говорят, ходят, суетятся, и все эти описания рефлексий, пьянок, бытовых подробностей никак не приближают к ответу на главный вопрос — а для чего это все? Убийства эти, конспирация, все эти головорезы — они вообще зачем?

Если бы «Отдел» написал, скажем, тот же Сорокин, он бы, скорее всего, оставил читателя без разгадки. Будь автором романа какой-нибудь середнячок-прозаик, приплел бы сюда свинцовые мерзости российской действительности — вот как бывает, граждане, и головорезы любить умеют. Кто-нибудь просто написал бы, что герою все это приснилось (самый беспомощный и, увы, довольно часто применяемый прием). Но не будем забывать, что автор «Отдела» — поэт. Человек, чье воображение обитает совсем в иных сферах. Если поэт берется писать про отставных спецслужбистов, все будет как в «Твин Пиксе»: «совы — совсем не то, чем кажутся».

Потому что во всем виноваты пришельцы! Именно их, коварных агентов чужеземного разума, вычисляют и уничтожают сотрудники Отдела. И делать это они вынуждены подпольно, нелегально, потому что пришельцы уже пробрались во все эшелоны российской власти, нашли способ внедряться в человеческое тело. В прошлой жизни они (пришельцы, а не сотрудники) были кораллами, и вдобавок им, экс-кораллам, приходится бороться с другими пришельцами, которые вообще достигли высшей стадии эволюции, превратились в неопознаваемый вирус, который, как плесень, заполонил всю Вселенную.

По ходу сюжета выяснится, что и жена главного героя — из пришельцев, и самый большой начальник, куратор Отдела, — тоже. Некая сущность будет выходить на связь с главным героем и долго-долго излагать свои взгляды на будущее человечества. Человечество у сущности не вызывает особой симпатии. Ну да, порой достаточно выглянуть в окно, послушать, что кричат на улице местные жители, возвращаясь домой, чтобы согласиться с этим тезисом — да, будущее человечества туманно.

Где-то я читал, почему китайская кухня достигла таких степеней величия. Потому что если в традиционной кухне отношения между едоком и поваром — это равноправное партнерство, то в китайской между тем, кто готовит, и тем, кто ест, идет игра. Не партнерство, а игра. Я приготовил, а ты угадай, что именно ты ешь — соленую медузу в виде хрустящей соломки или протухшие яйца под видом орешков? Вот так построен и роман Алексея Сальникова. Читателю последовательно предлагается разгадать, что именно он читает: производственный роман, бытовую прозу, кровавый триллер, философскую притчу — тем более что в конце концов все оказывается даже не фантастикой, а антиутопией, приговором человечеству, которое вот-вот покорят если не кораллы, то плесневые грибки.

«Отдел» — это, конечно, не фантастика. Вернее, не та фантастика, к которой читатель привык. Настоящая фантастика — это тоже привычное блюдо, это тоже партнерство между автором и читателем, фантастика должна с самого начала заявить о своей жанровой принадлежности, чтобы читатель не скучал. Но в «Отделе» все карты раскрываются уже на последних страницах романа, когда ты уже раздражаешься и собираешься писать отрицательную рецензию — что нельзя играть с читателем в поддавки и автор просто запутался в обстоятельствах и решил разрубить сюжетный узел одним ударом…

«Отдел» тем и любопытен, что, если его перечитать снова — и перечитывать медленно, внимательно, с остановками, — становится заметно, как грамотно и умело автор выстроил композицию, как раскидал по тексту намеки-ловушки, которые кажутся слишком неуместными при первом прочтении (поведение жены, разговоры в курилке), но тоже работают на то, чтобы подготовить ударный финал.

Следует поздравить Алексея Сальникова с тем, что он не побоялся поступить с читателем как повар в китайском ресторане — до последнего не открывал ему, в каком именно жанре он с ним играет. Это именно роман, созданный воображением хорошего поэта.

Отдел