Тайна, покрытая глазурью (СИ) - Риз Екатерина - Страница 23

— Поговоришь со мной?

— Не думаю, что это хорошая идея, — призналась я честно.

Он по сторонам огляделся, опасаясь быть подслушанным. Потом даже отвернулся от меня, стоял, сунув руки в карманы брюк, наблюдал за суетившимися официантами. Игра в конспирацию меня забавляла, и я на Лешку косилась, следя за выражением на его лице.

— Я тогда наговорил тебе лишнего. Прости. Я был пьян.

— Ты не был пьян, — возразила я. — Ты был зол.

— И это тоже. Но удивляться здесь нечему.

— Правда?

Он голову опустил, видно было, что томится, потом все же взял меня за локоть и отвел в сторону, подальше от чужих глаз. Я сама не заметила, как оказалась зажатой в угол, а Горин упер в меня требовательный взгляд.

— Скажи мне правду.

— Я уже сказала тебе правду, Леша, — негромко и нравоучительно проговорила я. — Давай не будем все усложнять.

— Ты специально все портишь, — обвинил он меня. — Ты просто искала повод.

— Может быть. Но Андрей к этому никакого отношения не имеет.

— Конечно!

Я плечами пожала, показывая, что мне абсолютно безразлично — верит от мне или нет.

— Мне пора заняться своей жизнью, тебе так не кажется?

— Замуж выйти?

— И это тоже.

Алексей Дмитрич пренебрежительно усмехнулся.

— Замечательно.

— А чему ты удивляешься?

— Я не удивляюсь, я злюсь. И моя злость оправдана, ты не находишь?

Я не смотрела ему в лицо, уперлась взглядом в узел его галстука, а от Лешкиных слов все-таки стало горько. Я руку подняла и коснулась его груди.

— Мы просто не совпали по времени. Это, на самом деле, обидно.

— Глупая ты. И делаешь очередную глупость.

— Не знаю. Время покажет.

Я протиснулась мимо него, хотела уйти, но его следующие слова заставили обернуться.

— Что ты о нем знаешь?

Я, наконец, встретила его взгляд. Головой покачала.

— Не вздумай, Леша.

— Он мне не нравится.

— Главное, что он нравится мне.

Горин усмехнулся.

— Лиля, мы вместе десять лет. И, поверь, я знаю, что это не главное.

Я обеспокоенно смотрела ему вслед, как он поднимается по широкой лестнице, а попадающиеся ему встреч сотрудники здороваются или пытаются привлечь его внимание к своим делам и проблемам. Его желание узнать о сопернике какую-нибудь неприглядную деталь, не могло не беспокоить. Зная Лёшкину дотошность и злопамятность.

Был в моей жизни человек, который любил повторять, что к неприятностям лучше быть всегда готовым. И я не раз убеждалась, что он был прав. Помедлишь, застесняешься, поостережёшься, не зная, хочешь ли ты знать правду, а потом жалеть будешь. Что вовремя не опомнился. К тому же, я побоялась, что Горин меня опередит, и после нескольких дней раздумий, отправилась на поклон к своему бывшему однокласснику, который работал в прокуратуре. У него и фамилия для работы в полиции подходящая — Калашников. С Димкой мы дружили со школьных лет, тогда он был упитанным кудрявым подростком, который постоянно жевал бабушкины пирожки и меня угощал. Не скажу, что мы были лучшими друзьями, но жили в соседних дворах и частенько вместе ходили в школу, развлекая по дороге друг друга болтовнёй ни о чём. Сейчас виделись не часто, Димка был глобально занят на своей суперважной работе, дома его ждала жена и маленькая дочка, а я его, при необходимости, вылавливала в кабинете и коридорах прокуратуры. Кстати, его присутствие на рабочем месте было скорее исключением из правил, даже если я предварительно звонила и просила меня дождаться, он мог об этом позабыть и уехать по делам. Поэтому нужно было набраться терпения, желая встречи с ним. Вот и сегодня пришлось посидеть на неудобном жёстком кресле в коридоре, у двери его кабинета, не менее сорока минут, прежде чем я увидела Калашникова, который легко вбежал по ступеням лестницы, свернул к своему кабинету, но на меня даже взглянул, видимо, привыкший к постоянным посетителям. Он подошёл к двери, достал из кармана ключ, а я голову закинула наверх, заглядывая в его лицо, и поражаясь чужой задумчивости и сосредоточенности.

— О чём ты думаешь?

Димка глаза опустил, в лицо моё уставился, и совершенно серьёзно, ничуть не удивившись моему присутствию под дверью его кабинета, ответил:

— Ни хрена мне повышения не дадут. Три висяка за месяц.

Я вздохнула, искренне сочувствуя чужой загруженности. С кресла поднялась и прошла за ним в кабинет. Узкий, тесный и пыльный.

— Тебе нужно было послушать бабушку и стать нотариусом, — сказала я ему. — Не зря же говорят: бабушка плохого не посоветует. Жизнь бы твоя была куда спокойнее, богаче, всё с той же пылью и количеством бумаг. — Я взяла с края стола увесистую папку и сдула с неё пыль.

Димка чихнул и ткнул в меня пальцем.

— Положи на место, это секретная информация.

Я недоверчиво фыркнула.

— Ну конечно. Кто тебе доверит секретные сведения?

— А ты чего пришла? — вдруг опомнился он.

Я протянула ему пакет с выпечкой.

— Подкормить тебя решила.

— Да? — Калашников в пакет заглянул, носом повёл и немного подобрел. — Садись.

Я присаживаться не спешила, берегла светлую юбку, зато руку в бок упёрла, принимая вызывающую позу.

— Благодарю. Как Света с Алькой?

— Хорошо. Мечтаю отправить их на выходные к тёще.

— Какой любящий муж, обалдеть. — Я недолго наблюдала за тем, как он примеривается к кексу, потом сказала: — Дима, ты можешь собрать информацию об одном человеке?

— Каком? — отозвался он с набитым ртом, и сейчас как никогда стал похож на того парнишку, моего школьного друга, каким когда-то был.

— Он не местный, из Москвы.

— Из Москвы… — потянул Димка задумчиво, почесал за ухом. — Ну, постараюсь. А очень надо?

— Очень, — кивнула я со всей ответственностью, и для весомости добавила: — Я влюбилась.

Калашников моргнул.

— В москвича?

— Я же специально не выбирала, — решила я повредничать.

— А его ты спросить не пробовала?

— Вот что ты задаёшь дурацкие вопросы? Пробовала, конечно. Но, во-первых, мы ещё не слишком тесно и долго знакомы, чтобы он мне все подробности выкладывал, а, во-вторых, ты же знаешь Лизу, если она вбила себе в голову, что он мне не пара, то сама всё вызнать постарается. А мне нечем будет возразить.

Димка выглядел печальным, но с пониманием кивнул, руки от крошек отряхнул и придвинул к себе лист бумаги.

— Давай данные.

— Данилов Андрей, — выдохнула я. Подумала, вспоминая, и добавила: — Иванович. Семьдесят восьмого года рождения. Москвич.

Димка перестал писать, глаза на меня поднял и замер так, в ожидании. Я запнулась.

— Что? Я больше ничего не знаю.

— Лилька, ты обалдела? Знаешь, сколько в Москве Андреев Даниловых семьдесят восьмого года рождения? Где я его искать-то буду? — Он постучал карандашом по столу. — Найду какого-нибудь брачного афериста, ты же первая расстроишься.

Я уже расстроилась, если честно.

— И что делать?

— Добыть ещё что-нибудь. Место жительства или хотя бы работы.

— Он занимается недвижимостью, точнее, земельными участками. Или тем и другим.

— Вот именно, «или тем и другим». Что-то на тебя это не похоже, — сказал он после короткой паузы. — Ты, вроде, у нас девушка осторожная, а тут какой-то москвич, без роду, без племени.

— Ты ещё меня поучи. Лизки хватает.

— Да не буду я учить, — отмахнулся он. — И помогу, конечно. Если будет что-то ещё. Хотя бы, название фирмы узнай.

Пришлось уходить ни с чем. Но странно, я чувствовала облегчение. Не хотелось мне правды, не хотелось раздумий и тревог, даже если это было правильным и могло бы уберечь меня от многих неприятностей в дальнейшем. Я думала об Андрее, вспоминала его лицо и улыбку, глаза, которые он от меня никогда не прятал, и не хотела думать о том, что ему есть, что скрывать. Отмахивалась от предостережений сестры и Горина, и даже когда Димка в шутку сказал, что Данилов может оказаться брачным аферистом, в душе взбунтовалась. Даже мысль мелькнула: что мне наплевать кто он, лишь бы вернулся.