Зефир в шоколаде (СИ) - Риз Екатерина - Страница 39

— Ну и что? Это же свадьба! — И она вдруг на меня посмотрела, умоляюще. — Можно розовое?

Я девочке улыбнулась.

— Конечно. Купим, какое захочешь.

Она на стуле в энтузиазме подпрыгнула.

— Здорово!

— Возьмём твою маму, Лера, и вместе поедем по магазинам. Чтобы не было радуги из цветов в нарядах, всё должно быть красиво и спокойно, — Зоя Павловна посмотрела на сына. — Антош, а ты будешь в светлом или в тёмном?

Антон жевать перестал, посмотрел сначала на мать, потом на меня, в итоге его взгляд на отце остановился, и они оба понимающе усмехнулись.

— В чём скажете, в том и буду. Хоть в офицерской форме.

— У тебя нет формы! — воскликнула удивлённая Динара.

— А у тебя розового платья, — в тон ей ответил Антон, и его сестра обиженно фыркнула. А я к любимому присмотрелась, пытаясь представить его в форме, почему-то представлялась мне форма морского офицера. Антон в этот момент глаза на меня поднял, взгляд мой оценивающий встретил и резко махнул рукой, едва бокал с вином не перевернув. — Даже не думай.

Взгляд я отвела.

А Алик Тимурович, поднявшись из-за стола, руки ему на плечи положил, и с непонятным шутовством проговорил:

— Ой, женится парень. Кто бы мог подумать, что я это своими глазами увижу. Думал, так и проходит в холостяках до старости. Лера, я уж хотел ему невесту сосватать. Договорился почти в прошлом году, когда мы в Осетию к родственникам ездили. Хорошая девушка, папа — директор мясокомбината! А он руками тогда на меня замахал, глаза вытаращил. Блондинку ему подавай!

Я старательно прятала улыбку, слушая всё это, а позже, когда все разошлись по своим комнатам, а Антон, можно сказать, что под покровом ночи пробрался в мою, спросила его:

— У тебя фатальная тяга к блондинкам?

Он на мою постель присел, принялся гладить мои ноги под одеялом, и при этом улыбался заговорщицки. Спать нас уложили в разных комнатах, даже на разных этажах. Когда Зоя Павловна стелила постели, Антон выразительно фыркал и закатывал глаза, пытаясь таким образом выразить своё отношение к заботе о нашей с ним нравственности, но я заметила, как Зоя Павловна в какой-то момент его одёрнула, сделала страшные глаза и шепнула:

— Не зли отца.

Я тогда ещё над любимым посмеялась, и совсем не удивилась, когда вскоре после того, как свет во всех окнах дома погас, он пробрался ко мне, и, недолго сомневаясь, полез под одеяло. А в ответ на мой вопрос, решительно головой качнул.

— Ничего подобного. В том смысле, что фатального. — Посмотрел на меня в полумраке и улыбнулся. — Фатальная тяга у меня только к одной блондинке.

Я, конечно, не поверила его заверениям, но спорить не стала. Устроилась у него под боком, положила голову ему на плечо, а его руку, бесстыдно забравшуюся мне под футболку (кстати, его футболку), поспешила оттолкнуть.

— Антон, не зли отца, — повторила я слова его мамы. Он только выдохнул. Руку не убрал, но ладонь остановилась у меня под грудью.

— Это глупо. Мне же не семнадцать, как мальчишкам.

— Всё равно это неприлично.

— Что? — Он удивлённо на меня взглянул. — И ты туда же?

Его тон меня удивил.

— Это дом твоих родителей. По крайней мере, мне неловко.

Антон обхватил ладонью мой подбородок, не позволяя отвернуться, и поцеловал. Я не возражала, но дальше поцелуя заходить не собиралась. Поэтому после невинно посмотрела ему в глаза, губы облизала и предложила:

— Давай спать?

Антон недовольно выдохнул.

— Уснёшь тут, как же.

— Тогда иди к себе. Раз там тебе спокойнее будет.

Он не ответил, дышал, как бык, затем на подушке сполз, увлекая меня за собой. А я, спустя минуту, в тишине и темноте спросила:

— Мы всерьёз про свадьбу?

Антон осторожно пошевелился, обнял меня рукой за плечи, и я уткнулась носом в его грудь.

— Мы всерьёз, Снежинка.

Две недели в предсвадебных хлопотах пролетели незаметно. Я даже о своих профессиональных обязанностях думала постольку поскольку. Экзамены шли полным ходом, я присутствовала на каждом, готовилась, старалась не выглядеть отстранённой и занятой своими мыслями, но ждала момента, когда можно будет отставить работу в сторону, в конце концов, у меня через неделю свадьба! Кто бы меня упрекнул? И не упрекали. Смотрели с любопытством, даже поздравляли, а я в ответ лишь кивала и сдержанно улыбалась, намекая на свою занятость на работе. Всячески её демонстрировала, особенно когда по близости появлялся Станислав Витальевич. Он без сомнения знал о моих планах на ближайшее будущее, хотя я сама ему ни о чём не говорила и не сообщала, мы вообще ни разу после того дня, когда он столкнулся с Антоном в дверях учительской, не общались. Он глазами в мою сторону стрелял, но всякий раз, когда я его взгляды перехватывала, гордо отворачивался. Не знаю, что я чувствовала в такие моменты: и грусть, и непонимание, и даже лёгкое возмущение. Но злилась, как на близкого, будто не сомневалась, что придёт время, и мы со Стасом сможем друг друга понять. А разве сможем? И разве мне это нужно? Не настолько мы близкие, да и не были никогда. Сплошной самообман с моей стороны. И думать перед свадьбой с Антоном о Станиславе Витальевиче, чересчур странно, поэтому я приказала себе эти мысли из головы выкинуть. А уж когда осталась неделя, и я, измотанная экзаменами, осталась посреди бардака в своей квартире, из бантов, тафты, новых платьев и уймой свадебных каталогов из свадебных салонов, то и вовсе растерялась. Мама из деревни ещё не вернулась, собиралась это сделать за пару дней до знаменательного события, и мне почему-то казалось, что она намеренно не торопится, всё ещё пытаясь свыкнуться с моим решением. Поэтому я нервничала в одиночку. Зоя Павловна, которая звонила мне через день, в желании обсудить список гостей, потому что родственников у семьи Бароевых оказалось на порядок больше, чем у нас, и это при договорённости, что свадьба будет без особого шума и веселья, старалась долго моё внимание не занимать. Говорила чётко и по делу, спрашивала: согласна ли я с этим, согласна ли я с тем, а следом заверяла, что устроит всё сама, мне волноваться абсолютно не зачем. Видимо, из-за моей занятости во время экзаменов, распорядитель нашей свадьбы (а у нас и такой был, потому что нам с Антоном было некогда), общалась в большей степени с Зоей Павловной. Моего мнения спрашивали лишь по телефону, а Антону и вовсе было не интересно, чем будут потчевать гостей, и какую музыку будут играть приглашённые музыканты. Не понятно как, но наша свадьба всё же перешагнула за масштаб скромной, тем более фиктивной. Нас женили!

— Ты костюм себе купил? — вспомнила я о потребностях жениха за пару дней до церемонии. Антон за полчаса до этого приехал ко мне домой, голодный и чем-то взбудораженный, начал мне рассказывать о непонятной встрече и долгосрочном контракте, который, судя по всему, готов был сорваться, и на вопрос о костюме лишь отмахнулся.

— У меня есть.

Я повернулась к нему от плиты, руку в бок упёрла.

— Ты с ума сошёл? Моё платье стоит непомерных денег, а ты собираешься надеть костюм, который у тебя «есть»?

— Лер, ну он новый. Дорогущий, ещё ни разу не надевал. Маме я сказал, что я его купил два дня назад.

Я немного недоверчиво нахмурилась, разглядывая его. Потом вздохнула.

— У меня такое ощущение, что мы женимся как-то неправильно. В суматохе. Я даже понять ничего не успеваю. Будто и не я замуж выхожу.

Антон всё-таки улыбнулся.

— Ничего, в медовый месяц оторвёмся. — Прожевал и тише добавил: — По крайней мере, выспимся.

— Ты думаешь, нам стоит уезжать?

— Да. Чтобы всё было правильно.

Я присела за стол напротив него, ладонью по столу провела.

— Марина Леонидовна на наше приглашение ничего не ответила. Или мне не ответила?

Антон плечами пожал.

— Мне ничего не говорила. Хотя, Зарубин со мной связывался пару раз, он теперь её официальный представитель, Марина вещает через него. — Он как-то странно усмехнулся, и я нахмурилась.