Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Зефир в шоколаде (СИ) - Риз Екатерина - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Когда дверь учительской открылась, я даже вздрогнула от неожиданности, на секунду поверив, что мне лучший подарок в моей жизни принесли. Уставилась на вошедшего, точнее, остановившегося в дверях мужчину, и если честно, в тот же момент забыла о цветах и своих беззаветных мечтах. Уверена, что не у меня одной из головы все мысли вынесло, и важные, и не важные, при виде посетителя. И не сказать, что его внешность чем-то шокировала, нет, в конце концов, мы уже давно живём стране с открытыми границами, какой цивилизованный человек беззастенчиво уставится на темнокожего человека? А мы все уставились, женщины с высшим образованием, педагоги, а посмотрели на него и все замолкли на полуслове. Но здесь, наверное, стоит признаться в том, что в немоту нас поверг не цвет его кожи, кстати, не такой уж и тёмный, красивого бронзового оттенка, а весь его вид, его облик в целом. Очень высокий, своей фактурой занявший весь дверной проём, с могучими руками и сильной шеей молодой мужчина. Весь бронзовый, оттого казавшийся таинственным и притягательным. Коротко стриженный, но было видно, что чёрные волосы мелко вьются, и наощупь наверняка жестковаты. Губы полные, взгляд цепкий, но от темноты казавшийся обманчиво тёплым, а потом незнакомец улыбнулся, и мы все враз ослепли от белизны его зубов. Улыбка, как заря, осветила его тёмное лицо. Я быстро огляделась и поняла, что женщины вокруг как по заказу ему заулыбались в ответ, даже наша всегда унылая Мария Сергеевна, преподаватель химии. Я за три года работы в этом коллективе никогда ничего подобного не видела, была уверена, что она вообще улыбаться не умеет. Ошиблась.

А гость ещё и заговорил на чистейшем русском, без всякого намёка на акцент.

— Добрый день, дамы. Я могу увидеть Валерию Борисовну Давыдову?

Признаться, я всё ещё пребывала в культурном шоке и отреагировала на своё имя только когда поняла, что на меня все смотрят. Моргнула, неловко кашлянула и совершенно глупо, как ученица, подняла руку.

— Это я. — Разозлилась на себя, руку опустила и официальным тоном проговорила: — Валерия Борисовна — это я. Вы по какому вопросу? Вы… родитель?

Он молчал. Молчал и разглядывал меня. Потом сделал шаг, и на миг мне показалось, что он не знает, что мне сказать.

— Я бы хотел с вами поговорить. У меня личное дело к вам.

— Личное? — Краем глаза я заметила выразительный взгляд, что кинула на меня Лена, но я никак не отреагировала. Вдруг ощутила нешуточное беспокойство. Этот странный мужчина смотрел на меня чересчур серьёзно. А затем ещё и предложил:

— Давайте выйдем?

Я медленно поднялась из-за стола, меня провожали взглядами. А я только на него смотрела, и когда он распахнул передо мной дверь в коридор, проскользнула мимо бочком.

Шёл урок, в коридоре было тихо и безлюдно. Я отошла от двери учительской подальше, снова нервно кашлянула и тогда уже повернулась. Краем сознания снова отметила его невообразимую внешность, после чего поинтересовалась:

— Так по какому вы вопросу?

А он вместо ответа руку мне протянул. Я посомневалась, прежде чем подать ему свою, но всё же сделала это.

— Меня зовут Антон Бароев. Я работал с вашим отцом, Валерия. Я приехал, чтобы выразить соболезнования. Мне очень жаль…

Только в этот момент я поняла, что на нём чёрный траурный костюм, и руку свою отдёрнула, чем, кажется, его удивила. А я ещё и отступила на шаг, продолжая его ощупывать взглядом. Но теперь дело было не в его цвете кожи и непривычной для славянского человека внешности, он вдруг превратился для меня в выходца из другого мира, мира моего отца.

— Что вам нужно?

Этому вопросу и моему тону он уже не удивился, правда, паузу сделал, видимо для того, чтобы половчее лапши мне на уши навешать. Слова подбирал.

— Я просто хотел с вами встретиться. Не думаю, что супруга Бориса хоть как-то задумалась о том, чтобы связаться с вами. А он ведь ваш отец.

— Нет. Я его не знаю.

Мой безапелляционный тон его, кажется, расстроил. Антон даже поморщился едва заметно. Сунул одну руку в карман брюк и от меня отвернулся, принялся оглядывать школьный коридор, правда, без особого интереса, скорее уж раздумывал в эту минуту.

А я спросила:

— Как вы меня нашли?

По его губам скользнула улыбка.

— А вы прятались? — И тут же сделал жест рукой, как бы извиняясь. — Я не мог застать вас дома, ни вчера, ни сегодня. Пришлось искать другие пути.

— Зачем? Сообщить мне о его смерти? Я узнала об этом из новостей, ещё вчера.

— Лера…

— Меня зовут Валерия, — нетерпеливо перебила я его.

Ему пришлось кивнуть.

— Хорошо, Валерия. Завтра похороны. Ты уверена, что не хочешь проститься с отцом?

Внутри у меня что-то дрогнуло, весьма ощутимо. Я занервничала, сглотнула и отвернулась от него.

— Меня не приглашали.

— А тебе нужно приглашение? Ты его дочь.

— Об этом не помнили ни он, ни я.

— Это неправда, Лера. — Он вновь сбился на свойскую манеру общения, но даже не заметил этого. — Я работал с Борисом не один год. Как думаешь, от кого я узнал про тебя?

Я прищурилась, глядя на него, отчего-то не спеша верить его вкрадчивому тону.

— И что же он про меня рассказывал?

Антон молчал на секунду дольше, чем было необходимо, затем отступил и выдохнул, признавая поражение.

— Что ж, ты права. Чем Боря не славился, так это своими отцовскими качествами. Но он твой отец, и его завтра хоронят. Ты же сама пожалеешь, если не пойдёшь.

Знаю, что пожалею, но всё это казалось до невозможности странным и требовало обдумывания. Серьёзного и неспешного.

— Я подумаю, — сказала я наконец.

— Подумай, — согласился он, но ничего другого ему и не оставалось. Полез во внутренний карман пиджака, достал визитку и протянул её мне. — Позвони, когда решишь.

Я не ответила, покрутила в руках кусочек картона, на котором скромным чёрным шрифтом значилось: «Антон Александрович Бароев, генеральный директор». Генеральный директор чего — оставалось для меня загадкой, да и не слишком любопытно было, если честно.

Прозвучал звонок, резко и громко, и я заметила, как Антон дёрнулся, то ли от ужаса, то ли от неожиданности. А я лишь отступила ближе к стене, зная, что через считанные секунды коридор наполнится шумными и резвыми детьми, засидевшимися за партами. Так и случилось, гам и суета возникли мгновенно, можно было оглохнуть от выкриков и топота. Антон Бароев с подозрением огляделся по сторонам, тоже отошёл к стене и видимо затосковал в этой атмосфере. На него смотрели, можно сказать, что беспардонно таращились — что взять с детей? — но он этого, кажется, не замечал. Мне пришло в голову, что он с детства привык к чужим взглядам и любопытству.

— Хорошо, Антон… — Я посмотрела на визитку и прочитала: — Александрович. Я позвоню, если… надумаю. А сейчас, извините, у меня урок.

Он с пониманием кивнул, а напоследок сказал:

— Позвони мне. Даже если решишь не идти.

— Зачем?

Он вдруг улыбнулся.

— Хорошо, я позвоню сам.

И после этих слов покой из моей жизни ушёл.

2

Работать в этот день было трудно, никак не получалось сосредоточиться. Окончания последнего урока я ждала, как избавления. Хотя, отчего он мог меня избавить? Звонок прозвенел, дети разошлись, а я осталась в опустевшем классе одна. Единственная радость, что в тишине. Думала о недавнем знакомом, о том, что он говорил, и переживала по этому поводу куда больше, чем, по собственному разумению, должна была. Мама бы тоже меня за такие мысли отругала, но что я должна сделать, просто выбросить из головы мысли о том, что мой отец умер, а я даже толком его и не помню? Он появлялся у нас в последний раз, когда мне было лет семь. Принёс в подарок плюшевого котёнка, который двадцатилетнюю разлуку с родителем, конечно же, не пережил и потерялся, когда — я и не припомню. Ещё мы с папой, кажется, ходили гулять в парк и ели мороженое, после чего у меня заболело горло. Это уже со слов моей мамы. Не удивлюсь, если она после устроила отцу разнос за загубленное здоровье ребёнка, и тот решил сделать паузу в проявлении отцовской привязанности, а потом, скорее всего, про привязанность забыл, так как всегда был человеком весьма занятым. Вот и получается, что никаких чётких воспоминаний из детства у меня об отце нет. А то, что знаю его в лицо, так это спасибо местному телевидению, не дали прожить жизнь в неизвестности. А вот теперь его не стало, как-то совершенно неожиданно, даже для меня. Мне куда спокойнее жилось с пониманием того, что он где-то в этом городе существует. Вряд ли вспоминает обо мне, по крайней мере, часто, да и я, признаться, об отце не часто думала, но он был, жил, что-то постоянно созидал и строил, если верить выпускам новостей. А теперь его нет. И это печально и непонятно.