Мой князь Хаоса (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 11

— Благодарю, сир, — выдавила из себя Эленика, делая самый отвратительный реверанс в своей жизни. — Только прошу вас, постарайтесь найти для меня способ расплатиться с вами побыстрее. Я не люблю оставаться в долгу.

В глазах властелина Хаоса зажглось опасное пламя и тут же потухло в глубокой черноте.

— Не беспокойтесь на этот счет, — улыбнулся он уголками губ. — Однако, не забывайте, что вы должны мне кое-что еще.

Он легко коснулся разорванной окровавленной рубашки, сжигая княгиню взглядом. И девушке вмиг стало стыдно.

Она опустила взгляд, чувствуя свою вину. Ведь она поступила нечестно. С другой стороны, почему она должна быть честной с узурпатором?

И тут же вновь гордо подняла подбородок. Дариэн усмехнулся, словно уловил ее мысли. А затем повернулся к праздничному столу и махнул рукой. Тут же на этот зов к нему подошли трое высоких темных. С черными волосами, отдающими яркой медью. Одним из них был тот самый, кто уже подавал повелителю меч перед боем.

— Это мои верные рыцари, — сказал князь Хаоса, представив их по очереди. Эленике от волнения удалось запомнить только одного, подававшего оружие. Его звали Раулиан Карсард. И у него был довольно длинный тонкий шрам, идущий от щеки к шее. — Уведите пленника, — приказал князь.

Трое мрачных воинов обступили лежащего на полу маркиза, а сам Дариэн, как ни в чем не бывало, почти уже направился прочь.

— Пленника? — не поняла Эленика, наивно хлопая глазами.

Повелитель невинно вскинул брови.

— Конечно, миледи. Пленника. Преступника. Не думаете же вы, что я оставлю на свободе человека, который мечтал и, я уверен, до сих пор мечтает воткнуть мне меч в живот?

Девушка стиснула кулачки в немой ярости. Как ей хотелось выкрикнуть в это надменное лицо, что воткнуть меч ему в живот мечтают все светлые от мала до велика!

Но промолчала, покорно кивнув.

Князь удовлетворенно улыбнулся и вернулся на свое место за столом.

Илона, до этого момента нервно ерзавшая на кресле, вскочила и, наконец, бросилась к брату.

— Спасибо, — проговорила она одними губами, заплакано глядя на княгиню и помогая Рамону подняться с колен. Его бледное лицо быстро приобретало нормальный цвет, но он все еще плохо держался на ногах.

А затем мужчина вдруг выпрямился, отвергая поддержку сестры. И девушка услышала его слова, полные тихого достоинства:

— Благодарю вас, светлая княгиня, за то, что сохранили мою никчемную жизнь. Я не заслужил вашего благородного поступка, но знайте, что отныне моя жизнь и воля принадлежат вам.

— Не стоит, Рамон… — покраснев, проговорила княгиня, которая вообще-то была лишь молоденькой девушкой, не привыкшей к клятвам чести и прочим атрибутам верности своих подданных.

— Нет, стоит, — прервал он, подняв глаза от каменного пола. — Я — трус и никчемный воин. Но, клянусь, я постараюсь это изменить, чтобы отныне служить вам верой и правдой.

Трое темных, что все это время стояли рядом, пожали плечами. Один даже не сдержал смешка. А потом Раулиан тихо обратился к Эленике с легким поклоном, что, между прочим, несказанно удивило ее:

— Вы сохранили жизнь этого человека, но отныне его судьба и свобода в руках темного величества. Постарайтесь сделать так, чтобы другие ваши подданные не пострадали, пытаясь помочь тому, кого спасать не стоит.

И они тут же повели маркиза к выходу. Стиснув зубы, Эленика удержала Илону, чтобы та не бросилась за братом. По лицу подруги молчаливо катились слезы. Княгиня направила пылающий яростью взгляд на улыбающегося повелителя, окруженного своей верной свитой.

В этот момент она больше всего на свете хотела одного. Собственными руками придушить Дариэна Астарда, князя и властелина Кровавого заката.

Глава 6. Искушение

Половину оставшегося вечера она в собственных покоях успокаивала рыдающую Илону Айвери, уверяя, что повелитель темных не убьет ее брата. Хотя сама верила в это с трудом. Но подруге об этом знать не следовало.

Оканчивать пир в компании детей Хаоса ей хотелось менее всего, поэтому она, как и планировала, покинула праздник сразу же после того, как увели Рамона.

Вскоре подруга ушла, а за высоким стрельчатым окном, украшенным разноцветной мозаикой, опустилась ночь. Княгиня села на широкий каменный подоконник и открыла створки. Прохладный воздух обжег грудь и освежил лицо.

Эленика не представляла, что теперь будет с другом. Кроме того она еще и чувствовала ответственность за его судьбу. Ведь теперь кроме нее у светлого народа нет защитника. Она — последняя княгиня Порядка. Пусть и в царстве Хаоса.

Леонарел далеко. И девушка уже не знала, радоваться этому или нет. Возможно, если бы ее муж был рядом, именно он должен был встречать Дариэна, терпеть у себя в доме его темную свиту, нести ответственность за судьбы подданных. Он, а не она.

С другой стороны, Эленика никогда не искала себе тихой роли молчаливой жены великого светлого князя. Она хотела вершить историю, изменять устаревшие правила и улучшать жизнь детей Порядка. Она хотела править и быть хорошей княгиней. Но теперь это невозможно. Потому что даже должность наместника Анвара и Палирии ей не принадлежит.

Насчет собственной девственности у девушки уже появился план. Она давно придумала, как ввести собственного мужа в заблуждение. И это казалось очевидным до бесстыдства. Во время их совместной ночи где-нибудь под подушкой должен оказаться спрятанный пузырь со свиной кровью. Совсем небольшой. Останется только в нужный момент лопнуть его на белые простыни… Собственно, все.

Эленика даже не переживала над реализацией. Слишком много переживаний было и без этого.

Через некоторое время, пока княгиня обдумывала всё происходящее с ней, в комнате рядом послышался шум, словно кто-то хлопнул дверью. Девушка скользнула взглядом по стене, что разделяла ее покои от покоев Дариэна. И незаметно ее внимание остановилось на слуховом оконце, прикрытом бахромой с обеих сторон.

А затем в памяти всплыл недавний эпизод, который и сейчас еще заставлял девушку краснеть от смущения. Эленика до сих пор не могла понять, видел ли ее тогда князь? Был ли свидетелем ее позора, как она стала свидетельницей осуществления его темных желаний?

Все-таки княгиня надеялась, что — нет. В конце концов, когда они встретились в коридоре почти сразу после этого, он не сделал ей ни одного пошлого или грубого намека на эту тему. А ведь он мог. Его дальнейшая фраза на счет ее стонов как нельзя лучше демонстрировала, что Дариэн Астард не стесняется в выражениях.

Девушка встряхнула светлой головкой. Идеально прямые волосы рассыпались по плечам. Она уже давно распустила прическу и даже успела принять ванну. Белые, как лунный свет, пряди светились в ночи даже ярче бледного месяца.

Все-таки не совладав с любопытством, она спрыгнула с подоконника и, поправив кружевную накидку поверх легкого вечернего пеньюара, присела на корточки рядом со стеной. Тихонько отодвинула створку оконца и посмотрела сквозь бахрому.

Дариэн сидел в кресле прямо напротив ее взгляда. Он закинул ноги на стол, и на серебряных пряжках его сапог играли огненные блики. Камин за его спиной горел жарким пламенем. В руках правителя Кровавого заката была небольшая книжка в кожаном переплете. Он с явным интересом и вниманием читал ее, осторожно перелистывая страницы.

У девушки замерло сердце. Как?! Как из всего огромного шкафа, что стоял в углу ее покоев, он мог выбрать именно этот неприметный томик с ручным тиснением?!

На корешке книги золотой эмалью было выведено:

“Ника Мьен. Стихи”

И это короткое странное имя было сокращением от: “Эленика Тимьен”. От ее имени!

Да, княгиня писала стихи. Не очень хорошие, на ее взгляд. Но с душой. А отец, когда еще был жив, однажды обнаружив за дочерью такое свойство, не смог не настоять на создании книги.

Им это было вполне по силам. В Анваре существовала отличная типография, которая с удовольствием выполнила заказ самого светлого князя. И уже через несколько дней гордый отец дарил всем знакомым маленькие томики стихов своей дочери. Кожаные с ручным золотым тиснением, на корешке которых значилось совсем другое имя. Юная княжна была слишком скромна и не хотела, чтоб кто-то узнал настоящего автора.