Серебряный осел - Лещенко Владимир - Страница 3

Да нет, почудилось. Наверное, усталость сказывается.

Заброшенный алтарь являлся подлинным произведением искусства. Воздвигнут он был, судя по всему, в честь какой-нибудь местной нимфы. Ее изображения помещались на всех четырех гранях. Прекрасная полуобнаженная девушка то танцевала, то нюхала цветок, то, склонившись к земле, ласково гладила некую мелкую зверушку. Древний мастер также украсил жертвенник причудливым орнаментом из плодов, листьев и цветов. Местами рельефы были побиты мхом и временем. И все же большей частью резьба сохранилась довольно неплохо. Словно кто-то ухаживал за алтарем, не давал ему прийти в полную негодность, надеясь на то, что еще затеплится на нем священный огонь, понесутся к небу клубы жертвенного дыма.

Рядом всхлипнули.

Покосившись, девушка увидела, как Асинус кивает головой, будто совершает перед алтарем обряд поклонения. И при этом чудно фыркает.

– Ты чего, приятель? – ласково обратилась она к ослу.

Ушастый совсем по-человечески вздохнул и снова всхлипнул. Орланде даже показалось, что на глазах у животного выступили слезы.

– Не горюй, дружочек, прорвемся, – пообещала. – Давай-ка я тебя почищу да причешу.

Нарвав травы и соорудив из нее мочалку, она принялась охаживать ослиные бока. Асинус благодарно принимал знаки внимания. Замер, даже веки прикрыл от удовольствия. А вот кусик явно приревновал хозяйку к хвостатому. Взобрался тому на холку и укусил осла за длинное ухо. Небольно, но ощутимо, чтоб помнил, кто здесь главный.

Орланда рассмеялась.

Ни с того ни с сего припомнилась простенькая песенка, которую она пару раз слышала на улице в Сераписе. Запела звонким голосом:

Асинус дернулся всем корпусом.

– Что ты, что ты, глупыш, это ведь не про тебя.

– Дурацкая песня! – фыркнула подошедшая к ним Орландина.

Эту пастушью песенку она, конечно, знала. Но не думала, что и сестра знакома с подобными образчиками простонародного творчества.

Бывшая послушница согласно кивнула, но петь не перестала:

– Подхватывай, а? – подмигнула Орланда амазонке.

Та пожала плечами. Еще чего.

И вдруг слова сами полились у нее из груди:

Сестры закончили петь, посмотрели друг на друга и… расхохотались. Потом обнялись и, бросившись на землю, покатились по траве, награждая одна другую легкими шлепками и тумаками.

– Ну, право, дети малые! – раздался над ними мелодичный, похожий на соловьиную трель голос.

Близняшки застыли, словно две поверженные наземь мраморные статуи.

Первой опомнилась Орландина.

Мгновение – и она уже на ногах, с выставленным впереди себя коротким мечом скрамасаксом.

– И не стыдно вам? – с укоризной глянула на амазонку высокая красивая девушка, у которой волосы почему-то были зеленого цвета. Но такие длинные и густые, что обвивали изящную девичью фигурку, спускаясь до самой земли.

Как отметила прознатчица, никакой иной одежды на их нежданной гостье не было.

– Ты кто? – по-волчьи оскалила зубы воительница.

– Хозяйка здешняя, – величественно выставила вперед высокую грудь странная дева.

– Видали мы таких… хозяев, – презрительно сплюнула Орландина.

– Не бранись, – дернула ее за полу ставшая за спиной Орланда. – Она и впрямь здесь госпожа.

В зеленоволосой красавице девушка с удивлением узнала ту самую плясунью, чье изображение было вырезано на алтаре. Да и чувствовалось в ней что-то такое, особенное, заставлявшее непроизвольно склонить голову в знак уважения.

– Ты сказала! – подтвердила красотка. – Я нимфа. А зовут меня Меотида.

– А мы… – хотела в свою очередь представить себя и сестру бывшая послушница, но нимфа остановила ее небрежным жестом руки:

– Не трудись, я знаю ваши имена.

– Слышала небось, как мы перекликались, – проворчала Орландина, хоть и поверившая в то, что видит перед собой лесное божество, но не желавшая так просто поддаваться обаянию зеленоволосой, которое так и обволакивало.

Меотида не отреагировала на грубость.

– Не стыдно, говорю, над бедным парнем измываться? – уставив руки в боки, спросила грозно.

– Над каким еще парнем? – оторопела Орланда.

– Что ты там несешь? – подхватила и прознатчица.

– Вы только гляньте на него, негодные! – ткнула нимфа пальцем куда-то за их спины.

Сестры одновременно повернулись и не увидели перед собой никого, кроме своего верного Асинуса, стоявшего с понурой головой.

– Так где парень-то?! – нетерпеливо прошипела Орландина.

– Да ты никак слепая? – удивилась лесная богиня.

– Ну осел… И что?…

– Ты хочешь сказать, – внезапно перебила сестру пораженная догадкой Орланда, – что наш осел…

Она не договорила. Слишком невероятной была мысль, пришедшая ей в голову. Нимфа пожала плечами:

– Ну да. Это парень, превращенный кем-то в осла. Обычное дело.

– Ага, ага, – согласно закивала амазонка. – Прямо на каждом шагу мужиков в ослов превращают. Каждый второй – вылитый ишак. Слышь, Асинус, – язвительно обратилась она к длинноухому. – Так ты, может, и говорить умеешь?

И сама рассмеялась своей шутке.

– Конечно, умею, – печально вздохнул четвероногий. – И зовут меня вовсе не Асинус, а Стир. Стир Максимус. Со свиданьицем, Ласка…

Заслышав человеческую речь из уст приятеля, Ваал в ужасе свалился с ослиной спины, где по-хозяйски расположился покемарить после сытного обеда.

«Что за ху…» – было последней мыслью амазонки.

Затем накатила тьма.

– Ах ты! – только и всплеснула Орланда руками, глядя на валящуюся с ног сестру и моментально забыв обо всем прочем.

Ее сестра упала в обморок, словно патрицианка, увидевшая лезущего в окно голого пиратского боцмана из полупристойной песенки. Орландина, не страшившаяся ни стрел, ни мечей, способная разделаться (голыми руками со здоровым мужиком и ударом кулака разбить черепицу, лишилась чувств.