Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 39

Я вынырнула из-под прилавка, одернула платье и поправила выбившуюся прядь волос.

— Ты не можешь от него прятаться вечно, — забранилась соседка. — В следующий раз, когда он придет, я скажу, что ты сидишь под прилавком.

— Этот парень меня пугает. Я его почти отравила, а он мне в любви признался.

— Согласна, он и вправду чуточку похож на маньяка, — кивнула Стаффи, а потом со вздохом произнесла: — ты бегаешь от красавчика, а мерзкий негодяй убежал от тебя. Хотела бы я знать, что случилось в лавке неделю назад.

— Ничего, — тут же насторожилась я.

На самом деле, я сама не отказалась бы узнать, что это было тем престранным вечером, но Этан не возвращался уже семь дней. Не то чтобы кто-то зачеркивал крестики в календаре (на самом деле зачеркивала), но без вечно смурого плотника в доме стало тихо и пусто.

— Из-за ничего люди из дома не сбегают, — справедливо заметила Стаффи. — Что-то ты темнишь, подруга…

Мы так заговорились, что не заметили, как в лавке появился новый визитер. Похоже, за неделю у меня выработался рефлекс на прятки с Фредом. Едва звякнул колокольчик, а от двери пахнуло холодом, как я, не глядя, нырнула под прилавок.

— Господин почтальон! — с издевательской интонацией протянула Стаффи, на месте визитера я бы приняла ехидство на свой счет. — Давно вы к нам не заходили.

Сделав вид, будто у меня упала сережка, с умным видом я вылезла на поверхность и поздоровалась со стареньким седовласым почтальоном в фуражке. В руках он держал ящичек, перевязанный бечевкой и с красной сургучной печатью.

— Вам посылка, — объявил он и поставил ношу на прилавок. — тяжеленькая.

На крышке не было никаких опознавательных знаков, так что отправителя пришлось проверить в квиточке.

— От Роберта Палмера? — не поверила я. Мы со Стаффи недоуменно переглянулись. Даже при моей богатой фантазии, в голове не возникло ни одной мысли, что именно кредитор мог прислать. Веревку с мылом, чтобы тонко намекнуть, что время выходит?

Когда почтальон, одаренный баночкой перцовой смеси для рыбы, ушел, я вскрыла печать и отодвинула крышку. Внутри, прикрытые хрусткой бумагой, лежали похожие на речные голыши световые камни самого высокого качества, если судить по светлым прожилкам на серой поверхности. Некоторое время мы со Стаффи в гробовом молчании таращились на дорогущий, но необходимый в хозяйстве подарок. Сбоку была впихнута простая белая карточка.

— «С Днем независимости», — прочитала Стаффи и добавила: — Не знала, что на День Независимости дарят подарки.

— Мне кажется, что у нас в лавке магический жучок, — вынесла я вердикт, не зная, как реагировать на посылку. — Иначе как бы он узнал, что мне не хватает денег на магическое освещение?

— Догадался?

— Может, среди нас шпион? — предположила я.

В этот момент в лавку с рынка вернулся нагруженный продуктами Ирвин, когда он увидел, что обе девицы, оставленные всего час назад в хорошем расположении духа, глянули на него, как на вражину, то тут же покаялся:

— Я потратил все деньги, но купил свинину и тыкву на День независимости! Какой праздник без традиционного стола?

Уточнять, что мы со Стаффи за все время совместного проживания в столице ни разу сами не готовили традиционной еды, а выходили в ресторацию, было глупо. Хочет человек три часа тереться у раскаленного очага, Светлый Бог ему в помощь.

Ирвин мелкой перебежкой засеменил в кухню, оставляя на полу влажные следы, но вдруг притормозил у прилавка, поставил тяжелую корзину и ткнул пальцем в ящичек:

— Вы ограбили магическую лавку?

— Если бы, — многозначительно изогнула брови Стаффи и протянула ему карточку.

Ирвин быстро перечитал пожелание, еще разок глянул на подарок и протянул:

— Слушайте, похоже, господин Палмер неплохой человек.

— Господин?! Ты забыл, что это неплохой человек хочет отобрать у меня лавку? Маринованный огурец он! — рявкнула я, со жмыхом закрывая ящик. — Вообще, подозрительно, что ты его защищаешь. Мы тут прикинули, а не завелся ли в лавке шпион?

Не вступая в споры, Ирвин сбежал на кухню.

— Что ты думаешь делать с подарком? — полюбопытствовала Стаффи. — Вернешь?

— Я что сумасшедшая? — удивилась я. — Знаешь, как говорила моя мама: «бери, пока дают». Когда еще мне совершенно бесплатно достанется целый ящик световых камней? Или тебе нравится мыться со свечей?

— Фред идет! — ткнула пальцем в сторону витрины подруга, а когда я, как подкошенная, рухнула под прилавок, то хохотнула: — Ой, ошиблась!

Но на следующий день я все-таки столкнулась с Φредом, что не удивляло, учитывая, каким маленьким городком являлся Питерборо. Перед праздником я внесла в счет долга Маринованному огурцу еще сотню золотых и когда выходила из конторы Кроули, то увидела лавочника. Он будто пождал меня: стоял на другой стороне улицы, высокий и чрезвычайно заметный. Сбегать было некуда и, сунув руки в глубокие карманы пальто, я проследила, как мужчина бесстрашно переходил дорогу поперек движения.

Погода была преотвратительная, будто по заказу для неприятного разговора. С ночи зарядил мелкий дождь, серое небо казалось очень низким, и на улице царили грязные сумерки. Фред остановился в шаге от меня, заставив поднять голову и снять широкий капор, все время падавший на глаза.

— Тебя сдала подруга. Кажется, она мне симпатизирует.

— Месяц назад Стефани бросили у алтаря, — намекнула я, что ради мужчины Стаффи сейчас разве что ножик поострее заточит.

— Значит, мне не показалось, что в последний раз ты пряталась под прилавком?

— Извини, — поморщилась я, догадываясь, что нырнуть под столом было не самой гениальной идеей.

Стараясь не встречаться с Фредом взглядом, я отвернулась к витрине аптечной лавки, возле которой мы стояли. Абсолютно все посетители, попивавшие какао, таращились на нас с таким азартом, будто ждали, что сейчас из-за угла выскочит ревнивец Этан с пилой, нападет на Оутиса младшего и теперь уж точно отпилит ему ногу.

— Давай поймаем извозчика, — поспешно предложила я. — Кажется, кеб — это единственное место, где мы можем поговорить наедине.

Спорить Фред не стал, и уже через пять минут мы тряслись в холодном полутемном салоне, сидя друг напротив друга.

— Похоже, ты хорошенько подумала о том, что хочешь сказать? — предположил кавалер, и мне ужасно не понравились раздраженные интонации в голосе. С другой стороны, имел право. Он едва не выбрался из «Пряной штучки» ногами вперед, потратил кучу денег на вывеску, а потом остался с носом.

— Сейчас не самое лучшее время, чтобы начинать отношения… — Я осеклась, вдруг осознав, как нелепо звучат лживые слова, бросила на Фреда недовольный взгляд и прямо заявила:

— Мне нравится плотник.

— Он, вообще-то, не плотник, — тут же заметил попутчик.

— Я знаю.

Судя по длинной паузе, мужчина искренне удивился. Наконец, он спросил:

— И тебя это никак не коробит?

— Почему меня должно коробить то, что человек зарабатывает на хлеб не молотком и не рубанком? — пожала я плечами, намекая, что лавку-то мне все равно отремонтировали.

Некоторое время мы ехали в молчании, а когда за окном появилась кулинарная школа с новенькой бело-розовой вывеской, то Фред с нарочито непроницаемым видом постучал в стенку кареты и прикрикнул:

— Остановитесь здесь.

Несмотря на то, что дверь уже открыли и ступеньку разложили, некоторое время он еще посидел, а потом высказался:

— Ты даже отдаленно не представляешь, какой сундук с неприятными сюрпризами получила!

Он сошел на мостовую, но я не была бы Александрой Γенриеттой Колфилд, если бы после искреннего пожелания остаться на бобах просто прикусила язык.

— Так кто у кого увел женщину, Фред? Ты — у него или он — у тебя?

Оутис повернулся и с усмешкой ответил, проясняя дела прошлые:

— Видимо, поэтому он увел женщину, которая понравилась мне.

Возница сложил ступеньку, хлопнул дверью экипажа, и мы тронулись с места. На секунду поравнялись с Фредом, твердо шагающим по пешеходной мостовой к закрытым воротам кулинарной школы.