Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 16

— Вы издеваетесь? — процедил блюститель порядка.

— Как можно? — испугалась я, вдруг осознав, что мне придется ночевать в участке в тесной камере.

— Мы просто баб хотели, — вдруг шмыгнул носом молоденький, мы вчетвером (считая коня) уставились на болтливого юнца страшными глазами, мол, закрой рот, сопливый, но того под пристальным взглядом стража понесло: — так вот мы баб хотели, а у нее только перцы оказались…

Матросов забрали утром, когда за окном стражьего участка забрезжил жиденький рассвет. В Питерборо знакомых, кроме плотника и соседа-лавочника, я завести не успела, так что взять меня на поруки было некому. Решив, что подожду прихода капитана, а там уж устрою показательную истерику со слезами и обмороком (в столице не срабатывало, но в Питерборо стражи пока непуганые), я прилегла на узкую лавку и немедленно вырубилась от усталости.

— Доброе утро, — раздалось совсем рядом.

Моментально просыпаясь, я обнаружила стоявшего возле клетки Этана.

— Пришел подать заявление, что исчезла хозяйка перечной лавки, а она отсыпается в камере, — ухмыльнулся он. — Удобно?

— Подтверди кто я! — немедленно бросилась к нему, но тут же ощутила, что правая нога затекла, и чуть не влетела лбом в толстые прутья.

— И что мне за это будет?

— Тебе не стыдно устраивать торги, когда я в бедственном положении?! — возмутилась я.

— Нет.

— Я дам тебе денег!

Этан состроил скучающий вид и сунул руки в карманы.

— Ладно, — не стала теряться я. — тебе еще нужна комната для постоя?

В глазах плотника мелькнул интерес.

— Живи, сколько надо! Спальня за тобой.

— Ты говорила, что твою лавку примут за бордель, если ты пустишь к себе двух половозрелых мужчин, — вдруг принялся на мою неслыханную щедрость упираться Этан.

— Вообще-то, я сказала одного половозрелого мужчину и одного Ирвина. Но раз мою лавку уже приняли за бордель, так почему бы не поселить ночного вышибалу?

— В предложение входит трехразовое питание?

— Лицо напополам не треснет, и пузо не отрастет? — возмутилась я.

— Готовить может Ирвин.

— То есть подмастерье все-таки будет?

— Он мало ест и почти не занимает места.

Светлый Боже, где он учился торговаться? Даже ответить нечем!

— Хорошо, Ирвин сойдет за бронзового коня, но кровать у меня одна. Вы заранее о спальных местах договоритесь, что бы потом по ночам не скандалить, — смирилась я с тем, что снова буду жить с соседями.

В столице цены на жилье были ломовые, и мне приходилось снимать крошечную квартиру вместе с подружкой Стаффи. Когда я уехала в Питерборо она занималась покупкой свадебного платья и, видимо, даже не обратила внимания на исчезновение соседки. Ни разу не написала. Впрочем, я сама оказалась так занята, что отправила единственную карточку с гравюрой городка, когда добралась до места.

— Въедете на следующей неделе.

— Завтра утром, — потребовал вконец обнаглевший плотник. — Снимать комнату в доходном доме очень дорого. Договорились?

Он протянул руку между прутьями решетки, предлагая заключить соглашение.

— Ладно, — процедила я сквозь зубы и ответила крепким рукопожатием. — Добро пожаловать.

— Почему прозвучало так, как будто ты отправила меня в известном направлении? — ухмыльнулся Этан, не собираясь отпускать моих пальцев.

— Заметно? Предлагаю чувствовать себя как дома, но не забывать, кто в нем хозяйка, и не превращать лавку в реальный дом терпимости. Другими словами, никаких женщин на моей территории! Ирвина правило тоже касается, даже если случится неслыханное, и на него кто-нибудь польстится.

Неожиданно партнерское рукопожатие превратилось в пошлое перетягивание рук, как каната, через клетку.

— Идет, но завтра подпишем договор, — в свою очередь, потребовал Этан. — Хочу быть уверен, что ты не выставишь нас со своей территории среди ночи, когда окажешься в дурном настроении.

— Я не настолько жестока, — процедила я, посильнее дергая его руку.

— Скажи это трем избитым матросам!

Когда я вернулась в лавку, то обнаружила, что ночью кто-то стащил красивую вывеску. Вместо «Пряной штучки» на ветру развивались пустые цепочки.

— Что за город мошенников и воров? — буркнула я и от души громыхнула входной дверью, даже витрины зазвенели.

Привела себя в порядок, накрасила губы поярче и вернулась в участок, что бы написать заявление о краже. При моем появлении страж, без преувеличений, вздрогнул и пытался спрятаться в туалетной комнате.

— Не пугайтесь! — королевским жестом остановила я измученного блюстителя порядка. — теперь я пришла подать жалобу на грабеж.

— Матросы оказались налетчиками?

— Матросы оказались неплохими парнями, которые умудрились перепутать увеселительный дом с лавкой пряностей, — фыркнула я, усаживаясь на стул и пристраивая на коленях ридикюль, — а вывеску у меня украла настоящая сволочь!

Огромный дорожный сундук Этана появился с утра, когда я едва успела отодвинуть засов и открыть лавку для посетителей. Багаж втащили в зал двое грузчиков и потребовали объяснить, куда занести. В спальне для гостей сундук, без преувеличений, занял почти весь проход между кроватью и старым шкафом, оставив только узенькую дорожку, чтобы пройти на цыпочках. Судя по тому, что ни плотник, ни подмастерье не появились, они просто хотели застолбить место.

Недолго думая, я закрыла лавку на замок, что бы мне не помешали совершать преступление, а потом с помощью шпильки, магического разряда и матерного слова вскрыла замок на сундуке. Поверх вещей лежал белый конверт. На нем быстрым, летящим почерком было написано: «Не ройся в вещах, договор и документы здесь».

— Умный, что ли? — фыркнула я, хотя не смогла ни оценить чувство юмора будущего соседа. Договор был оформлен на Этана Гровера, холостяка тридцати лет, проживающего в Вайтберри. Печать на личной грамоте была подлинная, так что не верить плотнику не было причин. Быстро вернув бумаги на место, я закрыла сундук, но мучится с замком и запирать не стала — все равно ведь понимал, что хозяйка, бывший репортер, а значит, не спросит, так проверит.

В середине дня на двери весело зазвенел колокольчик, и в лавку влетел господин в черной фетровой шляпе, в белом длинном пальто и с деревянным ящичком в руках. Остановился посреди торгового зала, огляделся и широко улыбнулся мне, демонстрируя золотой зуб.

— Здравствуйте! — счастливо выдохнул незнакомец.

«Сектант или коммивояжер?» — примерилась я.

— Я принес благую весть!

Точно сектант.

С резвостью фокусника он пристроил на прилавок ящичек, щелкнул застежками и откинул крышку. Внутри переливались всеми цветами радуги флаконы, заткнутые пробками.

— Госпожа, только сегодня! И исключительно для вас! Я могу предложить две превосходные алхимические притирки по цене одной!

Ах, нет. Все-таки коммивояжер.

— Вы красите волосы? — Он потянулся, стараясь потрогать распущенные по плечам, уложенные специальным составом пряди.

— Нет, — отодвинулась я.

— Тогда пора начинать. Скоро седина!

— Мне двадцать четыре.

— Почти старость! — всплеснул он руками и вдруг принялся выставлять на прилавок передо мной пузырьки с разноцветными подозрительными составами. — Для блондинок, для брюнеток, для лысых. Снадобье для потравки крыс! Главное, не перепутайте, а то от него волосики вылезут…

— Стоп! — резко подняла я руку. — Мужик, придержи подводу!

Он изумленно моргнул.

— Я куплю у тебя отраву для крыс, если ты купишь у меня банку перечной смеси.

Посредник недоуменно уставился на полки у меня за спиной, заставленные красивыми разноцветными баночками. Не тушуясь, я стала выставлять шеренгу пряностей:

— Для мяса на огне, для жаркого с картофелем на очаге, для спагетти, для овощного салата…

Спасибо, Светлый Боже, что одарил меня хорошей памятью. Назубок протараторила пять способов приготовления жареной курицы с перцем, и через полчаса складывала несколько больших банок в бумажный пакет с эмблемой в виде маленького перчика посередке (сама три ночи рисовала под свечами, чуть не ослепла).