Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 14

На полках в лавке затеснились красивые баночки с коричневыми этикетками, приклеенными с помощью магии. К каждой емкости была привязана карточка с рецептом приготовления блюда из маминой коллекции. Я специально выбирала те, что попроще, что бы не отпугнуть сложной кулинарной магией покупательниц.

Предложишь какую-нибудь утку в паприке и с гречишной начинкой, и больше не увидишь клиентку. А посыпать кусок отбитой говядины черным молотым перцем, перемешенным с солью, и с двух сторон пожарить, сможет любая девица… даже я сама (проверить на личном опыте не успела, но инструкцию из маминого блокнота выучила назубок). Не пожалела я времени и на то, что бы расклеить по всем информационным доскам объявления, что в Питерборо начинает работу чудесная лавка пряностей, способных за секунду превратить даже самое заурядное блюдо в королевское угощение.

И в день открытия мне не хватало только заказанной вывески (а ведь обещал четвертого дня привезти, мошенник!)… и толпы восторженных домохозяек, решительно желавших, оказаться просветленными простым способом осчастливить оголодавшего мужа. До обеда в лавку заглянула только пара случайно проходивших мимо прохожих, да и те по старой привычке хотели купить чая. Я уже подумывала сбегать на рынок за парой фунтов черного чая — хоть перепродам, что бы не закрывать рабочий день всухую, но звякнул колокольчик. По полу потянуло сквозняком, и дверь впустила в торговый зал Ирвина. Ученик плотника держал под мышкой прямоугольный сверток, очень похожий на завернутую в коричневую бумагу картину.

— Здрасьте! — улыбнулся Ирвин.

— Не прошло и полгода, — недовольно проворчала я.

— Только доставили.

— Вы ее в столице, что ли, резали?

— А? — вдруг растерялся Ирвин, как будто, правда, что бы изготовить вывеску для перечной лавки его наставник гонял в Кингсбург, и немедленно заявил: — Господин Этан велел повесить.

— Хорошо не повеситься, — выходя из-за прилавка, буркнула я под нос.

— Простите? — удивился подмастерье откровенным недружелюбием.

В душе я, конечно, понимала, что злилась вовсе не из-за вывески, а из-за полного отсутствия покупателей. Никто не спорил, что перечные смеси — продукт в хозяйстве не первой надобности, но такого оглушительного провала я не ожидала. Ведь ни один хороший человек, а сколько их, сволочей, все-таки проживало в Питерборо (точно не знаю, но наверняка немало), не захотел заглянуть в новую торговую лавку просто из любопытства. Появились бы, без перечной баночки точно не ушли!

Между тем Ирвин раскрыл упаковку, и моему взору предстала удивительной красоты вывеска. Название было вырезано витиеватыми буквами на специально состаренном дереве, а к уголку на невидимой магической подвеске была привязана гроздь ярко-алых стручков острого перца, словно парившего в воздухе.

— Как? — видимо, заметив мое ошеломление, расплылся в улыбке Ирвин. — Нравится?

— Я в шоке…

— В шоке — это хорошо или плохо? — засомневался подмастерье, не догадываясь, отчего у клиентки, мягко говоря, вытянулось лицо.

Пока страшный вопрос, во сколько же мне встанет по-столичному изящная красота, решила оставить и разобраться в проблеме насущнее.

— Ты уверен, что вывеска для моей лавки? Заказы не перепутал?

— От вашей, — заупрямился Ирвин.

— Но почему на ней написано «Пряная штучка»?!

— А что должно быть? — изумился подмастерье.

— Или у меня проблемы со зрением, и я читаю неправильно. Или у твоего хозяина проблемы с памятью, и он забыл, но я просила сделать вывеску про перец. «Острая перчинка»!

— Так господин Этан сказал, что «Пряная штучка» гораздо лучше вам подходит… — тут Ирвин замялся и пробормотал, испуганно сглотнув: — Светлый Бог! Он, верно, имел в виду вас лично, а я перепутал…

— Вырезал ты? — прищурилась я.

— Ну, как вырезал… — смутился подмастерье и заканючил: — Госпожа Алекса, а мы можем сей возмутительный факт моей небрежности скрыть от господина Этана?

— А мне что делать-то? — подбоченилась я.

— Понять и простить? — в глазах Ирвина читалась нечеловеческая тоска.

— Ага, и называться «Пряной штучкой»?

— Ну, «Острая перчинка» тоже не бог весть, какое название… Извините. Придуманное вами название — выше всяких похвал.

Было видно, что подмастерье попал в огромные неприятности и подумывал, куда смотаться от наставника, что бы остаться целеньким.

— Бесплатно! — сжалилась я и указала пальцем в вывеску. — Я готова молчать, если она достанется мне задаром!

— Всего-то? — выдохнул он и тут же заулыбался. — Да, забирайте! Господин Этан все равно сказал, что денег за нее не возьмет.

— Серьезно? Еще бы он за это уродство золотые стребовал!

Вывеска была дорогой и необычной, а название мне, как ни странно, нравилось. Про уродство сказала исключительно для профилактики, что бы не заикнулся про деньги. Знаем мы таких дарителей! Сначала в руки силой впихивают, а потом объясняют, сколько надо заплатить за то, что потискала.

— Я должен сам ее повесить! — подрядился Ирвин. — Цитируя господина Этана: «Чтобы шею себе не сломала на лестнице»… Эм… А где тут лестница?

Когда торговое произведение искусств повисло на цепях, и красные перчинки, плывущие в воздухе, вдруг зазвенели от дуновения ветра, то стало ясно — даже если бы вывеску действительно перепутали или потребовали горку денег и еще две монетки, выскребла бы все до последнего пенса, но обратно увезти не позволила.

Когда работа была закончена, а Ирвин убрал складную лестницу в садовый домик, то был щедро накормлен похлебкой. Откровенно сказать, кухарка из меня была изрядно так себе, над очагом я стоять не любила, но чего-то намудрила со смесью для супа, и пришлось сварить ковшик на пробу. Вышла страшная дрянь, но подмастерье не жаловался, ел. Правда, жадно закусывал хлебом.

— Остро? — уточнила я.

— Нет, очень вкусно, — невнятно промычал он с оттопыренной хлебным мякишем щекой.

Вообще, странно, потому что по рецепту похлебку надо было готовить на мясном бульоне, но мяса у меня не имелось, и бульон я варить не умела, так что сделала на воде.

— Не пересолено? — услужливо уточнила я.

— Может, чуточку, — деликатно объяснил он, что язык оказался сожженным напрочь.

— Уменьшить соль на десять унций, — немедленно приказала я встрепенувшемуся перу сделать пометку в рабочем блокноте.

Ирвин вдруг понял, что выступал в роли подопытной крысы и обижено посмотрел на дно почти опустевшей тарелки.

— Мне кажется, там колокольчик звякнул! — с надеждой заявил он, желая отослать меня из кухни и избавиться от остатков обеда.

— От сквозняка.

— Совсем с покупателями туго? — Ирвин вздохнул и прихлебнул супчик.

— Похоже, в Питерборо перец не в чести, — призналась я, что немножко начинаю нервничать из-за отсутствия покупателей. Каждая проданная баночка приближала меня к возвращению долга, а пока все баночки стояли на полках торгового зала.

— Вам бы объявления развесить.

— Развесила по всему городу.

— Ни одного не видел, — удивился подмастерье.

Как только он ушел, я написала новые объявления, заперла лавку и обошла информационные доски. Ирвин оказался прав, ни одного упоминания о том, что в Питерборо открылась лавка пряностей, не нашлось и в помине!

Я заново развесила зазывные листовки с заголовком: «Пряная штучка! Простой рецепт семейного счастья! Добавь в жизнь перчинку!» В этот раз приклеила с помощью магии, чтобы ни порывом ветра, ни рукой завистника, ни силами дворников объявления не сорвало. А сверху наложила заклятье водонепроницаемости и свечения в темноте. Специальным магическим хитростям меня научили, как ни странно, в редакции, ведь во время работы записи приходилось вести в любую погоду и в любое время суток.

Когда на Питерборо опустилась холодная осенняя ночь, и на торговой улице зажгли фонари (все, кроме того, что стоял рядом с лавкой), то в торговом зале зазвенел колокольчик. Я размалывала в кофемолке перечные горошины и не ждала покупателей. Так увлекалась смешиванием специй, что забыла о времени, и не закрыла дверь на засов. Однако, несмотря на поздний час, морщить нос на потенциальных клиентов я просто не имела права.