Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Розмари не шевелилась, только смотрела на него между прижатыми к лицу пальцами.

– Мы заключим выгодную сделку, – произнес Гибсон. – Что бы вы ни говорили, мы с вами друзья. И, по-моему, не из тех, кто друг с другом несовместимы. Можем стать хорошими компаньонами. Смотрите на это как на эксперимент или на рискованное предприятие. Наш союз не навсегда. Например, мы обнаружим, что нам не нравится жить вместе. Что ж, в наши дни развод – не проблема. Особенно если… Розмари, вы верующая?

– Не знаю, – жалобно проговорила она, по-прежнему прикрываясь руками.

– Вот и хорошо. Вместо святого обета заключим сделку. – Гибсон заговорил громче. – Дорогая, я в вас не влюблен. – Это было сказано с полной откровенностью. – Речь идет не о любви и не о романтических чувствах. В моем возрасте это было бы нелепо. Никогда не ждал романтической любви и не думал, что способен полюбить. Я говорю о соглашении и пытаюсь быть искренним. Скажите, вы меня понимаете?

– Да. – Голос Розмари звучал надломленно. – Мне понятно, что вы имеете в виду. Но это, мистер Гибсон, никакая не сделка. От меня никому нет никакой пользы…

– Сейчас нет! – перебил он. – Я и не жду, что со следующего понедельника вы займетесь стиркой. Я все обдумал, и вы, пожалуйста, тоже серьезно отнеситесь к этому. Но один момент надо определить сразу. Не хочу вас обманывать.

– Обманывать меня? – хрипло переспросила она.

– Вам всего тридцать два года. Будьте со мной откровенны.

Розмари отняла от лица руки.

– Я же не могу сказать, что предпочитаю существовать на социальное пособие. – В ее голосе появилась неожиданная резкость.

– Если предпочитаете, так и скажите. – Атмосфера в комнате разрядилась, все стало казаться не таким мрачным. – Розмари, у вас есть хобби?

– Хобби? – Она озадаченно посмотрела на него. – Парочка увлечений есть. У меня был сад. И еще мне нравится пытаться что-нибудь нарисовать.

– Тогда я вам признаюсь. Меня обуревает мысль вернуть вас в хорошее состояние. Возродить к жизни и сделать самой собой. Будем считать это моим хобби. И вот чего бы мне хотелось. – Гибсон задумчиво откинулся назад. – Я бы отвез вас в какое-нибудь приятное место, а сам бы стал наблюдать, как вы становитесь все толще и бодрее. Не могу представить ничего более забавного.

Розмари снова закрыла лицо руками и стала раскачиваться на стуле.

– Вы отказываетесь? – тихо спросил он. – Если моя затея вызывает у вас неприязнь, тогда, конечно, ничего не получится. Но, Розмари, что вы будете делать? Что с вами станется? Разве вы не понимаете – я о вас беспокоюсь. Вам не избавить меня от этого чувства, если я сам не могу от него избавиться. Хотя бы позвольте предложить вам взаймы. – Он неловко поерзал.

– Я умею готовить, мистер Гибсон, – тихо проговорила Розмари.

Гибсон немного помолчал.

– Только боюсь, вам придется называть меня Кеннет.

– Хорошо, Кеннет, – кивнула она.

Они заключили брак 20 апреля у мирового судьи.

Единственным свидетелем был Пол Таунсенд.

Так получилось потому, что во время своих лихорадочных пятидневных поисков дома Гибсон случайно наткнулся на него, поделился своей проблемой, и он ее решил.

– Слушай, у меня есть то, что тебе надо! – Его красивое, добродушное лицо осветилось. – Мой съемщик съехал неделю назад. Завтра приходят маляры. Какое совпадение! Гибсон, считай, что можешь въезжать.

– Куда въезжать?

– В коттедж, который стоит на участке, примыкающем к моему.

– Меблирован?

– Конечно. Правда, расположен немного далековато.

– Насколько далеко?

– Тридцать минут на автобусе. Ты машину не водишь?

– У Розмари есть машина. Старый драндулет, который никто не хочет покупать.

– Ну вот! Гараж имеется. Оцени: гостиная, спальня, ванная, большой кабинет – в нем много книжных полок, – обеденный уголок, кухня. Есть камин.

– Книжные полки? – удивился Гибсон. – Камин?

– Еще сад.

– Сад! – подхватил в восторге Гибсон.

– Меня самого хлебом не корми дай повозиться в саду. Приедешь – увидишь.

Гибсон приехал, увидел и растаял.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Бракосочетание состоялось в три часа дня в унылом грязно-коричневом кабинете, без фанфар и ореола святости заключаемого союза. Судья монотонно протараторил положенные слова. Присутствовали только требуемые законом свидетели. Гибсон решил, что коллег лучше не звать: нечего им смотреть, как он женится на едва держащейся на ногах бледной как смерть женщине в старом синем костюме, чей исхудалый палец дрожал так, что ему с трудом удалось надеть кольцо.

С ее стороны никаких родственников, конечно, не было. А единственная сестра Гибсона Этель, хотя и получила приглашение на свадебные пироги с последующей спевкой «Доброго старого времени»[1], приехать не сумела. Она написала, что надеется, что брат соображает, что творит в своем возрасте, порадуется за него, если он будет счастлив, постарается приехать, наверное, летом и тогда познакомится с его женой, которой посылает свои наилучшие пожелания.

Свадьба получилась такой на редкость скверной и безрадостной, что Гибсона в душе передергивало. Зато церемония кончилась быстро. С ней приходилось мириться, как с неприятной, но необходимой пилюлей.

Глава IV

Пол Таунсенд жил с дочерью-подростком и пожилой тещей в невысоком, но вместительном оштукатуренном доме, расположенном на красивом участке. Подъездная аллея к нему соседствовала с дорожкой к коттеджу. Сам коттедж был построен из кирпича и красного дерева и утопал в виноградной лозе. Книги и бумаги Гибсона, все еще в коробках, и его кушетка стояли в смежной с гостиной большой квадратной комнате, вдоль стен которой протянулись книжные стеллажи. Развалюха-машина, которую профессор Джеймс приобрел много лет назад, успела устроиться в маленьком аккуратном гараже. Гибсон привез свою молодую жену на такси. Открыл входную дверь и, не задержавшись на пороге, провел внутрь. Усадил в ярко-синее мягкое кресло. У Розмари был такой вид, словно она вот-вот умрет.

Однако у Гибсона были свои представления, как ее надо лечить. И он с головой окунулся в это занятие. На неделю увильнул от лекций. Сказал, что это время необходимо на обустройство. Но коттедж пробудил в его душе инстинкты, о которых раньше не подозревал. Он намеревался создать настоящий семейный очаг.

Весь первый час суетился и хлопотал. Заставил Розмари обсуждать убранство. Нравятся ли ей бледно-желтые портьеры? (Сам он считал, что в этой залитой солнцем гостиной чистые, свежие цвета сами по себе благоприятно влияют на здоровье.) Размышлял вслух, куда бы поставить проигрыватель, подталкивая молодую жену задуматься о том, как они будут слушать музыку. Затем перебрался на кухню. Сам Гибсон неплохо готовил, но теперь просил у Розмари советы, всеми силами стараясь пробудить в ней интерес к жизни, встряхнуть.

Розмари не хотела ужинать – она не была готова к будущему, не могла прийти в себя, распрощавшись с прошлым. В ее душе образовались пробелы, и Гибсон опасался, что они ее убьют.

Поэтому настоял, чтобы она немедленно отправилась в окрашенную в мягкие цвета спальню, которая принадлежала только ей. А когда решил, что она успела устроиться, принес лекарство. И легонько коснувшись сухой соломки волос Розмари, попросил:

– А теперь отдыхайте. – Голова жены слабо качнулась.

Вечер Гибсон провел, распаковывая коробки с вещами и все время прислушиваясь, то и дело на цыпочках подходил к двери.

На следующий день Розмари осталась в постели и, не в силах встать, лежала, как мертвая. Только глаза умоляли пожалеть и проявить терпение.

У мистера Гибсона терпения было вдоволь. Он отважно, не жалея сил, придумывал все новые веселые глупости. Завел проигрыватель, чтобы музыка проникала во все уголки маленького дома. Гибсон свято верил в благотворное влияние шутки, красоты, цвета и музыки и решил пустить в ход весь арсенал, потому что знал, что способен вылечить Розмари.