Границы реальности. Книга 1. Завтра было вчера (СИ) - Грабовецкий Василий - Страница 51

   - Вас всё время уносит в сторону, мы говорили про рабство. - Одёрнул я оппонента.

   - Признание себя "рабом Божим" - это обнуление своих результатов, чтоб стремиться к горизонтам дальше. Кто-то опускает планку, и быстро достигает максимума. Христиане наоборот её вновь и вновь задирают.

   - Притянуто за уши.

   - Извини, я сам же нарушил главное правило диспута. Если спор в поисках истины, а не просто почесать языками, то надо найти главный вопрос ядро, разногласия, остальные темы вторичны. Ты признаёшь хоть что-то в жизни важнее тебя самого? Родители или потомки, король, солдатское братство? Если нет, можно прощаться - человек, не признающий ничего и никого над собой - христианство никогда не поймёт.

   - Я много чего ставлю выше своей жизни. Например, дети.

   - Хорошо, вопрос, что человек может ставить выше себя? Ведь не всё необходимо возвеличивать. Как ты относишься к тому, что солдаты подчиняются рыцарю, рыцари служат королю?

   - Дисциплина и иерархия - основа любого общества.

   - А как понять социальный статус человека?

   - Слишком абстрактный вопрос. Например, посмотреть кто над ним, в социальной пирамиде.

   - Хорошо, а каков тогда статус того, кто служит наивысшему сюзерену?

   - Я понял вашу мысль, но есть разница - раб, и служитель. Конечно, раб короля имеет статус выше раба мелкого лорда, но он всё равно раб, и по статусу ниже свободного крестьянина.

   - Это лишь термины. Ну, представь, что христиане решат не называть себя рабами Божими, что-то изменится? Какое тогда найдёшь себе оправдание не быть христианином? Не в этом кроется зерно нашей религии. Повторю, если ты слаб, то называй себя хоть царём, хоть богом, дабы компенсировать свою немощность. Если ты силён, то тебя не волнует мнение других. Слово раб - устоявшееся с негативным оттенком, но это просто производное от слова работать. Если бы христиане были слабы, и боялись, что их унизят, то давно бы отказались от этого термина, в нашем Священном Писании его нет, перестали бы так именовать себя, и всё.

   - Ну не скажите. Религия хороший инструмент порабощения. Вот, скажем податливая религия, которая учит всех, что они рабы, что вся власть от Бога очень удобна для властей.

   - И чем она лучше любой другой идеологии? Разве есть религии, которые не признаю власть, и призывают ей противостоять? Но, наоборот, христианство задаёт идеалы и ориентиры, по которым самый нижний член иерархии способен оценить её верхушку. Для управления народом удобнее религия, которая позволяет больше свобод, ставит меньше рамок, не ограничивает. Тогда уж выгоднее безбожие, там правителя не меряют нравственной линейкой. На крайний случай восточные религии, объясняющие кармой любую социальную несправедливость. А христианство, как раз, не удачный инструмент.

   Священник протёр лоб платком, перевёл дыхание и продолжил:

   - Тем более фраза "власть от Бога" говорит, что она не принадлежит правителю, дана сверху, во временное пользование, и он даст отчёт как ей воспользовался. А народ способен оценить, правителя, может, тот уже не достоин, быть носителем власти. Многажды происходили бунты, когда народ низвергал правителя, считая, что он недостоин. Поэтому извини, но этот аргумент неверен в корне, его мог сформулировать только предвзятый человек, или не знающий религий.

   - Хочешь, расскажу одну притчу из жизни? - судя по голосу отец Осмонд решил закончить разговор какой-то мудростью, как он думает.

   - Почему бы и нет.

   - Это и не совсем притча, а короткий разговор двух мудрых древних, сохранившийся в наших книгах. Чтобы не пересказывать его весь, он длинный, начало расскажу вкратце своими словами. Мудрецы обсуждали последнюю книгу Писания - Апокалипсис. Как известно, христианство единственная религия, которая говорит, что, в конце концов, она проиграет. Несмотря на высокие идеалы, глубокую философию, человек будет деградировать, потому что это легче и приятнее. Как сказал один из учителей Церкви - "Грешник подобен собаке, лижущей пилу и пьянеющей от вкуса собственной крови". Поддаваться греху сладострастно, поэтому люди будут отказываться от любых проявлений аскезы, самодисциплины, а многие и вообще откажутся от христианства. Те, кто останутся верными Христу, как сказано в Писании будут спасаться одной лишь верой, то есть ни о каких духовных подвигах, борьбе со страстями, усмирению инстинктов и всего низменного в человеке даже и речи не будет. И вот два мудреца спорят, обсуждая природу человека. Первый сказал: "Христианство однозначно должно победить, ибо оно выставляет напоказ пороки, а никто не хочет быть негодяем и подлецом". На что второй ответил: "Именно потому Христианство и проиграет. Если ты слаб, и не готов бороться за право быть человеком, то проще оболгать и унизить идею, что напоминает о твоём несовершенстве, и жить дальше не оглядываясь на мораль и нравственность. Если признать идеологию истинной, ты либо должен следовать ей, либо сам будешь знать, что не прав. Принимающему христианство - надо над собой работать, а ежели отказаться от Христианства, признать его не правым, ложным - получаешь индульгенцию, можно делать что хочешь, и не чувствовать себя уродом. Вот и получается, что никто не хочет чувствовать себя негодяем и подлецом, поэтому христианство и проиграет."

   - Как-то замудрённо.

   - Истина проста и сложна одновременно, всё зависит от готовности её воспринять. Но главное запомни, мы с тобой наверное никогда и не увидимся, потому просто реши для себя - тебе дороже истина, или оставаться в собственной ракушке. В первом случае, умей признавать свои ошибки, соглашаться что был не прав, это не страшно, и не позорно.

   Тоже мне наставление. Признавать свои ошибки я умел всегда. Не раз менял политические и научно-философские взгляды под доводами оппонента, если они действительно разумны. Что-то в его словах этакое, но есть некоторое отторжение. Интересно, это подсознание нашло, где он лицемерит, или он прав, и внутреннее "я" противится признать, что оно не право. В отличие от других идей, эта вынуждает что-то менять в своей жизни, а этого я не хочу.

   Я никогда не испытывал к религии негатива, но и симпатий не ощущаю. Была в моей биографии страница, пробежался по основным религиям, большие надежды возлагал на восточные течения, буддизмы всякие, но разочаровался. А этот священник, ничего... Вот почему такие удобоваримые аргументы я не мог прочитать в своём времени, где были христианские апологеты в 21 веке?

Глава

9

.

   Солнце только краешком показалось из-за гор, а сборы во дворе шли полным ходом. Я до последнего ожидал подлости, что нападут, попробуют задержать или взять в плен. Мы паковали вещи, крепили мешки на коней, нам даже выделили несколько заводных, если путешествие пройдёт спокойно, то можем отдать коней его людям в столице, а нет, то... значит не судьба. Я стоял в стороне, осматривал лошадь, и для виду, и для опыта, надо же понять, на что принято обращать внимания. Рывком закинул себя в седло, хорошо, уже порядком освоился, не стал позорищем для местного люда. В дорогу Вигмар произнёс напутственную речь, заверил, что готов принять дорогих гостей в любое время и скупо пожелав удачной дороги, развернулся, и зашагал в донжон, не дожидаясь когда уедем.

   Когда замок остался далеко позади, я поравнялся с магом.

   - Лагот, чего на меня все кидаются? Все, никто не считает меня частью отряда

   - Как сказать. Во-первых, от тебя сквозит иноземностью, повадки, движения, взмахи руками, выражения лица - всё чуждо. Культурные границы между королевствами размыты, все похожи друг на друга, а ты резко выделяешься. Одних это раздражает, другие хотят проверить тебя на прочность, что ты за фрукт. Во-вторых, заметил, что средний мужчина выше тебя ростом, шире в плечах, извини, но выглядишь ты, как хилый и больной. И когда тебя видят с нами, никто не понимают, зачем ты нам, почему таскаемся с тобой. А когда видят оружие, возникает желание наказать тебя за дерзость.