Бои на Карельском перешейке - Гурвич М. "Составитель" - Страница 40

С высоты 2 тысяч метров я увидел два вражеских самолета, которые шли на низкой высоте над озером Имала-ярви. Предполагаю, что они взлетели с этого озера. Немного спустя западнее станции Иматра на высоте 2 800 метров я увидел, что два „Фоккера Д-21“ уходят вниз, не замеченные двумя нашими самолетами.

Я развернулся и атаковал одного из „Фоккеров“ снизу, в лоб. Когда с расстояния 400 метров я дал по нему очередь, он сделал переворот, во время которого я с расстояния 100—50 метров дал еще очередь. „Фоккер“ загорелся и упал.

Впереди появился еще один „Фоккер“. Я догнал его и завязал с ним бой. Он, с переворота, во время которого я дал по нему очередь, вошел в крутое пикирование и сильно задымил. Некоторое время я сопровождал его, затем потерял из виду и вышел из пикирования. Потом я увидел, что этот „Фоккер“ преследуется на пикировании другим нашим истребителем.

Ко мне пристроился младший лейтенант Смирягин и показал мне „Фоккер Д-21“, собиравшийся атаковать меня сверху сзади. Я резко развернулся ему в лоб и проскочил ниже его, а затем пошел за ним. „Фоккер“ сделал боевой разворот, затем вошел в вираж, во время которого я зашел к нему в хвост и дал очередь. „Фоккер“ сделал переворот и вошел в пикирование. Я пикировал за ним и стрелял с высоты 2 тысяч метров до высоты 500 метров. „Фоккер“ вышел из пикирования еще ниже и стал ходить над заливом. По этому заливу рулил еще один „Фоккер Д-21“, очевидно, только что севший.

Я произвел еще одну атаку по „Фоккеру“, летавшему над этим местом. Я поднялся на высоту 2 тысяч метров, нашел младшего лейтенанта Смирягина, перезарядил пулеметы, опробовал их — стреляют, и взял курс на свою территорию с набором высоты. Вскоре меня снова атаковал сзади сверху „Фоккер Д-21“. Я развернулся ему навстречу; он вошел в пикирование. Гнались за ним до высоты 500 метров, а затем взяли курс опять на свою территорию, так как время истекло, и наших самолетов в этом районе больше не было.

Время воздушного боя — 16.10 до 16.35.

Всего в разное время я видел самолетов типа „Фоккер Д-21“ до десяти. Вместе они ходят не более двух. Атакуют только сверху, одиночно и со стороны солнца. Лобовую атаку принимают, если имеют превышение, после первой же очереди переворотом уходят в пикирование, а когда мы их преследуем, выходят из пикирования очень низко над землей».

Вот и все… Можно еще добавить, что материальная часть работала безотказно и что тов. Антонов за все время войны в Финляндии тоже работал безотказно. Правительство присвоило летчику Антонову за боевые заслуги звание Героя Советского Союза.

Преодолев оперативную зону заграждений, наш корпус остановился перед укреплениями противника в районе Кархула — Хотинен.

Слева перед высотой 65,5 было озеро Сумма-ярви, справа — болото, которое позже бойцы назвали «долиной смерти». Это болото было так пристреляно противником, что поднять голову выше уровня снега не было возможности. Здесь у белофиннов до войны был постоянный военный полигон, и они могли теперь с закрытыми глазами точно обстрелять любую точку этого района.

Мне пришлось принять участие в руководстве инженерным обеспечением дивизии, действовавшей в направлении высоты 65,5 и рощи «Молоток».

Саперы дивизии поработали в эту войну основательно. Они обеспечивали пехоту укрытиями от вражеского огня, разрушали заграждения противника, устраивали проходы в надолбах, блокировали и подрывали доты.

В самые сильные морозы, в период подготовки прорыва линии Маннергейма, пехота подошла к «долине смерти». Нам было приказано запрятать штабы полков и батальонов в надежные убежища.

Местность почти непроходимая. По глубокому снегу, под которым болото оставалось незамерзшим, не могли пройти не только автомашина или трактор, но даже лошадь.

Работали двое суток непрерывно под сильным пулеметным, артиллерийским и минометным огнем. Задание выполнили точно к сроку.

Теперь, когда все это ушло в область воспоминаний, многое забылось, но никогда не изгладится из памяти снежная поверхность, шевелящаяся от осколков снарядов и пуль. Да еще двух вещей я никогда не забуду.

Под новый год артиллеристы решили поздравить противника ураганным огнем. Всю ночь гремела канонада, над головами, шипя, пролетали к врагу стальные подарки. Они летели так густо, что, казалось, и небо имеет ребра. Первое время белофинны отвечали интенсивно, а часа через два все реже стали падать их снаряды в долину. На утро стихли обе стороны. Поединок кончился. Моему подразделению приказано было отдохнуть. И вот измученные работой, оглушенные канонадой, мы выползаем и… я не в состоянии передать нашего изумления и охватившего нас веселья. Нам стало так приятно, как будто каждый из нас в этот момент увидел окна родительского дома.

На берегу стояла елка.

Самая настоящая новогодняя елка. На ней не было стеклянных шаров, бус, яблок и конфет, но она была по-праздничному запушена снегом, как ватой, и убрана использованными пулеметными лентами, гильзами от снарядов малых калибров. А под елкой стоял разбитый пулемет противника.

Утреннее солнце загорелось на этом металлическом убранстве, и казалось, что на елке горят настоящие новогодние свечи.

Кругом зияли черные воронки от разорвавшихся снарядов. На кустах лежали не успевшие еще рассеяться хлопья дыма, но мы ничего этого уже не замечали и по-детски радовались выдумке храброго шутника.

Тому, кто не был в бою, кто не лежал часами в снегу на морозе в 50 градусов, кто не спал в блиндаже, когда нет возможности не только раздеться, но даже ослабить пояс с вооружением, — тому трудно представить себе, что такое после всего этого баня. Я имею в виду хорошую баню, со всеми удобствами.

В полосе действия наших частей находились финские бани — небольшие деревянные постройки в три-четыре квадратных метра и вышиной чуть побольше метра. Вы представляете, что это были за бани! В такой бане только выпачкаешься. К тому же находились они в 8–9 километрах от передовой линии фронта; пока дойдешь, всякая охота мыться отпадает. И бойцы саперного батальона построили свою баню у самой линии фронта, под Хотиненом.

Баня эта, как и все наши военные «учреждения» того времени, была выстроена глубоко под землей. Там не было слышно не только грохота взрывающихся рядом снарядов, но даже и треска летящих на воздух дотов.

Баня эта была построена со всеми удобствами: из коридора попадаешь в предбанник, где стоит зеркало и работает парикмахер в белом халате. Парикмахерского халата, разумеется, на фронте не было, но в безукоризненно чистом маскировочном халате парикмахер отвечал всем нашим требованиям — выглядел по-боевому.

Тут же за дверью была расположена «мыльная».

И пахла эта баня весной: пол, потолок и лавки были сделаны из свежих еловых досок. От передвижной электростанции в баню провели электричество, и здесь же наигрывал марши радиоприемник — все двадцать четыре удовольствия!

Недаром корпусное командование также приезжало мыться к нам на передовую линию и хвалило баню.

Левый фланг линии Маннергейма проходил по перешейку между Ладожским озером и озером Суванто-ярви. Сжатый поздно замерзающими озерами, перешеек пересекался рекой Тайпален-йоки с обрывистыми берегами и быстрым течением. Местность как нельзя более благоприятствовала обороне.