Без Сна (ЛП) - Пайк Эприлинн - Страница 39

Мама на несколько секунд сжимает губы, потом кивает.

— Я позвоню Уиллу и Сандре и узнаю, каковы их планы на следующей неделе, и мы уедем отсюда.

Я слабо киваю, чувствуя себя нытиком из-за того, что сдаюсь. Когда я закрываю за собой дверь, я почти убеждаю себя, что поступаю правильно, вдруг знакомое покалывание начинается в моих висках, и меня настигает другое видение.

Глава 27

Ужин — мучительная вещь. Мама пытается улыбнуться и рассказать о поездке, в которую мы отправляемся завтра, как будто это обычный отпуск, а не отчаянная попытка защитить дочь от кошмара, в который превратилась жизнь в маленьком городе. Я вижу в её глазах, что она хочет уехать прямо сейчас, но бегство в новогоднюю ночь кажется довольно экстремальным.

Плюс, я не могу уехать. Ещё нет.

Потому что, если я это сделаю, Мишель умрёт.

И хотя она бросила меня в прошлом году, мы были друзьями в течение долгого времени. Если бы это был кто-то другой, я бы подумало, не лучше ли уехать, а не ухудшать ситуацию.

Но не она.

Я почти уверена, что это будет сегодня. В видении, которое у меня было, когда мама покинула мою комнату, Мишель смотрит на ослепительный фейерверк в небе. Это не городские фейерверки, они отменены. Но многие люди по всему городу по-прежнему будут праздновать по той же причине, что родители Линдена решили провести Рождественскую вечеринку: показать убийце, что мы не боимся.

Хотя мы боимся.

Я не сказала Смиту. Я не пыталась войти в своё видение и изменить ситуацию. Если есть другой Оракул, мне придётся делать всё по старинке. Это рискованный путь, но еще это человеческий путь.

Весь день я провела в уединении. Я даже не писала Линдену, хотя мне нужно было сказать ему, что мы уезжаем из города. Предполагая, что мы всё ещё сделаем это после событий сегодняшнего вечера. В одиннадцать часов я рассказываю маме, что решила пойти спать в Новый год и удаляюсь в свою спальню. Я запираю дверь и достаю из-под кровати пальто, шапку и шарф, которые спрятала там раньше. Я колеблюсь, а затем хватаю кулон. Сегодня камень сияет яркой кровью, и я стараюсь не воспринимать это как предзнаменование. Я не знаю, чего хочу от ожерелья, но это заставляет меня чувствовать себя каким-то образом сильнее.

И я беру нож. От этого я не чувствую себя сильнее, но мне он может понадобиться. Это просто правда.

Я не выключаю свет в спальне. Мама знает, что я странная, и сплю с ним. В идеале она не будет пытаться меня проверять, но, если она это сделает, мне придётся надеяться, что она решит, что мне просто нужно уединение.

Если нет…Мне придётся обдумать это позже. Я не могу думать об этом прямо сейчас. Я шнурую свои самые теплые ботинки, и, одевшись, я выдвигаю окно и сползаю через него. Оказывается, это намного сложнее, чем это показывают в фильмах. Особенно в пальто. Но в конце концов я справляюсь.

И сразу падаю в снег.

Бормоча проклятия под нос, я отряхиваюсь и осторожно поворачиваюсь, чтобы закрыть окно, убедившись, что оно откроется снаружи.

Уклоняясь от холодного ветра, я направилась к соседям, примерно в полумиле от нашего дома. Я точно не знаю, в какое время пройдёт Мишель, и, возможно, я уже пропустила её. Я стояла, сжавшись под фонарным столбом и уткнувшись лицом в шарф, почти час, прежде чем увидела её. Я не знаю, почему она так разодета, но приблизившись я вижу, что она является воплощением американской девушки в зелёном шерстяном пальто с пышными кудрями. Я начинаю идти с ней нога в ногу, когда она проходит мимо. Я не знаю, что сказать.

— Что ты делаешь? — наконец решила сказать я.

Мишель не реагирует, не пугается, похоже, даже не слышит.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, на этот раз резче, дергая её за руку, чтобы повернуть лицом ко мне. — Тебя не должно быть здесь. Особенно в одиночестве.

Несколько секунд её взгляд рассеянный, и я крепче хватаюсь за неё.

Затем, она медленно мигает, её глаза фокусируются. Она дергается и вырывается.

— Что, чёрт возьми, ты со мной делаешь?

— Все в порядке, я здесь, чтобы помочь, — говорю я, поднимая руки, чтобы показать ей, что у меня нет никакого злого умысла, я на самом деле хочу схватить её и убедиться, что она не сбежит.

— Где я? — спрашивает она, и я могу сказать, что она на грани взрыва.

— Ты была… — Почему-то я не думаю, что термин «под контролем чужого разума» сейчас поможет. — Под гипнозом, — решаю я, — ты вышла из дома, и я здесь, чтобы отправить тебя домой. Я осторожно положила руку на её предплечье, но она отшатывается.

— Да отвали ты от меня. Фрик, — добавляет она. Хотя я знаю, что слова в основном вызваны паникой, они режут моё сердце так же, как нож, который я пытаюсь скрыть от неё.

— Хорошо, — говорю я со вздохом. — Я фрик, но ты одна посреди ночи, и серийным убийца на свободе, Мишель. Почему ты здесь?

Она запинается, не в силах противостоять грубой правде моих слов.

— Я не знаю, — говорит она, и я слышу нотки испуга в её голосе. — Я была…Я была дома. Кто-то приходил ко мне.

— Ты должна вернуться. Тут недалеко. Тебе просто нужно развернуться и спуститься по той улице.

— Почему ты здесь? — говорит она, и это явное обвинение.

— Чтобы спасти тебя, — просто говорю я.

Она смотрит, и я вижу страх и подозрение, кричащие в её глазах.

— Мне позвонить в полицию?

Как заманчиво, так просто сказать «да», чтобы полицейские бросились и спасали нас обоих — я уже снабжала их достаточной информацией, чтобы привести их в нужное место в нужное время. Я надеюсь. Мишель позвонит сейчас и всё испортит.

— Нет. Пожалуйста, не надо.

— Если ты так считаешь, — говорит она с сомнением, но начинает поворачиваться, явно стремясь оказаться дома. И вдали от своей сумасшедшей экс-подруги.

— О, всего через секунду, — говорю я, рука на её плече. Я сомневаюсь, и на мгновение я хочу отступить — свернуть весь свой план и просто сбежать домой и зарыться под одеяло. Но я не могу. Я должна это сделать. — Поменяйся пальто со мной. — Я уже вынимаю руки из рукавов.

— Зачем? — спрашивает Мишель, хватаясь за свое красивое изумрудно-зеленое пальто, Рождественский подарок, держу пари.

— Потому что я собираюсь занять твоё место, — мягко говорю я.

Она пристально смотрит на меня в течение нескольких секунд, но что-то на моём лице — может быть, эта многолетняя связь, я не уверена, — убеждает её, и она начинает расстегивать пуговицы.

Мы быстро меняемся.

Она отходит, но не уходит — кажется, что-то ждёт.

— Послушай, Мишель, я знаю, что мы больше не ладим, но мне нужно, чтобы ты никому об этом не рассказывала. О том, что мы только что сделали. Никому. Когда-либо. — заканчиваю я голосом, твердым как скала.

Она спокойна. Я хочу уйти, но я должна знать, что сначала она скажет.

— С тобой что-то не так, — холодно говорит она. Затем она поворачивается и делает несколько шагов, прежде чем пуститься бегом. Она не оглядывается назад.

Я жду, пока она исчезнет из виду, прежде чем занять её место на её пути. Лучше поторопиться, если я собираюсь вовремя прийти на свидание с убийцей. Я прогуливаюсь до тех пор, пока не оказываюсь в квартале от места, которое было в видении. Затем я заставляю себя замедлить шаг и идти на автопилоте, как Мишель.

Я клянусь, что моё сердце стучит так же громко, как бас-барабан, когда я приближаюсь к баскетбольной площадке в общественном парке, где я наблюдала, как Мишель убивают в моём видении сегодня днём.

Кроме того, теперь я девушка в зелёном пальто.

Я продолжаю идти по пути, который я помню, готовая выпрыгнуть из кожи при любом звуке, любом движении. Тем не менее, я не готова, когда рука обнимает меня за шею и притягивает меня назад к жёсткой груди. Я вижу блеск стали, прежде чем я могу сделать вдох, чтобы закричать, и мне интересно, почему, чёрт возьми, я думала, что это хорошая идея.

По крайней мере, это означает, что я не буду убивать Хариссу, я думаю, что убийца так же поднимает мой подбородок, как и в видении с Хариссой.