Потеряшка. Дикие земли лаори (СИ) - Мазуров Алексей Михайлович - Страница 17

Мы как раз проходили мимо одного из храмов, которые мне очень напоминают храмы в Армении, на Земле, своей аскетичностью и отсутствием всякий украшений, просто стены и крыши. И кресты в круге высеченные, или выложенные камнями в стенах. Все украшения были выполнены из камня и дерева, никаких драгоценных металлов и дорогих тканей. Алтарь в виде простого каменного параллелепипеда, стоявшего посередине храма, служители в простых хламидах. Это мне очень импонировало, как и там в Армении, так и здесь, в городе лаори Эйенге.

Вообще, город мне понравился, даже очень. Улочки, хоть и многие из них были достаточно узкими, были чисты и опрятны, дома свежевыкрашены, и что особенно умиляло, практически возле каждого из них был разбит небольшой палисад, с цветами и небольшими кустами, тщательно подобранными, составлявшими собой некую композицию. Складывалось впечатление, что каждый дом старался перещеголять соседей в красоте и убранстве как внешнего вида дома, так и палисада. Весь город, таким образом, был ярким и пёстрым, праздничным и нарядным. Это, после серости, в основном конечно, земных городов, очень приятно удивило, и, что скрывать, радовало глаз. У меня не сходила из головы мысль про пряничный город, настолько все было очаровательно. Лаори, в массе своей оказались довольно жизнерадостным народом, улыбки, и вполне себе искренние, не фальшивые, как часто встречается на Земле, в западных странах особенно, встречались на их лицах намного чаще, чем озабоченность или хмурость. Дети, так вообще щебетали и горланили без умолку, так, что над городом практически стоял гул детских голосов. А детей было много, в каждой семье по два-три ребенка. И как они, с их продолжительностью жизни не стоят еще у друг друга на ушах? Мне говорили, что раньше таких крупных семей не было, в семьях было по одному, максимум по два ребенка, но после трагедии, приведшей к появлению диких земель, ситуация изменилось. Также у них есть ограничения по числу домов в черте города, и площадей, занимаемых этими домами, поэтому и оставалось место под красоту, и город не был перенаселен. Там какая-то сложная система учета жителей в каждом доме, семье, учитывающая разные условия, не особо разобрался. Но работает. Я во время этой прогулки, с грустью вспоминал своего соседа в Москве по площадке на этаже, пожилого уже армянина, по имени Иосиф, который иногда жаловался мне на то, что, открыв окно, не слышит детских голосов. Здесь они присутствовали в полный рост. Еще, мне понравилось то, что было много маленьких мини-рынков, иногда состоявших из двух-трех прилавков, расположившихся на небольшой, буквально с пятачок, площадях, образовавшихся на месте пересечения улиц. На которых продавалось практически всё, по мелочи правда. Удивительно, но районы вокруг административного центра, да и многие дома на улочках, примыкавших к центру были жилыми, все производства и мастерские были размещены около городских стен. Дома были малоэтажные, максимум в четыре этажа, и то, это как правило были доходные дома и гостиницы, а вот семьи жили в двухэтажных домах, где верхний этаж занимали более молодые, а на первых размещались старики с совсем уж мелюзгой. Иногда часть первого этажа представляла собой небольшую лавку или кафе, на два-три столика, где хозяин кормил тем же, что и так готовил для своей семьи, всех желающих, правда уже за деньги. И желающих находилось много, военные, одинокие девушки - лаори, приезжие, да мало ли найдется желающих, не имеющих возможности или времени готовить самому.

- Дим, - начала разговор Химба, - каким богам поклоняешься ты? Извини за вопрос, но я должна иметь представление о каждом из членов команды, и пока ты самое белое пятно в ней.

- Хим, можно мне тебя так называть?

Она остановилась и как-то странно, и вместе с тем удивленно посмотрела на меня. Тут я сообразил, что ляпнул что-то не то, поэтому поспешил исправить ситуацию.

- Извини Химба, просто насколько я помню, а помню я очень мало, там, где я жил, сокращение имени не значит ничего, это просто делается для удобства общения, чтобы не громоздить длинных конструкций. Если обидел или задел тебя, прости, и в мыслях не было. А в бога или богов я не верю.

Она выдохнула, и помотав головой даже смогла рассмеяться. Ну вот нравится мне, как лаори женщины смеются, и всё тут. Очень красивый у них смех, нежный и переливчатый, сопровождаемый легким шелестом иголок-волос. А может все дело в том, что у меня уже очень давно не было женщины и это гормоны? Все-таки лаори-девушки были достаточно симпатичны и вполне себе женственны, а уж их фигурки совсем не отличались от фигурок женщин-людей.

- Да, Дим, умеешь ты заставить девушку покраснеть. Но спишем всё на твоё незнание, тем более, что Айни мне говорила о том, что ты не притворяешься, и действительно ничего не знаешь ни о нас, ни о росах. На самом деле, так как мы члены одной команды, то мы можем и обязаны называть себя сокращенно, что и продемонстрировала Её Высочество, называя иногда меня в вашем присутствии сокращенным именем. На самом деле, как ты помнишь, меня зовут Химба Ривер с Танга с Чокве. Согласись, Химба - это уже достаточно сокращенное имя. А ты назвал меня так, как называют детей, или любовниц, и то, если эта любовница выбрала тебя официально и сама разрешила так себя называть.

- О как! Обалдеть, но я же старше тебя раза в два, и можно тогда посчитать, что я так назвал тебя исходя из того, что отношусь к тебе по-отечески, ну чтобы не обидеть тебя, - промямлил я, пытаясь загладить вину.

- Да я уже не обижаюсь, сообразила, что ты по незнанию, просто в начале опешила. А почему ты решил, что старше меня? И к тому же аж в два раза?

- Ну мне сорок пять, тебе на вид максимум двадцать два, поэтому.

Тут она принялась ржать в голос, даже лаори-прохожие, стали оборачиваться. На нас итак пялились, рос и двухцветная лаори прогуливаются спокойненько себе по улицам города, а так как для этих мест, каждый из нас по отдельности был редкостью, а уж вместе мы явно привлекли внимание. В общем, производили мы с ней впечатление. А тут она еще начала ржать, извините, но по-другому это назвать нельзя. Её аж корежило, как она заливалась.

- Может пояснишь, что я такого смешного сказал? А то ржешь как ненормальная. Если я ошибся, и ты старше, то я вроде тебе комплимент сделал, сказав, что выглядишь моложе.

Она заржала еще больше и уже даже похрюкивала от веселья, начав сползать по стене на мостовую. Мостовые тут чистые, конечно, но не настолько, чтобы на них валяться, к тому же на ней сегодня были белые в обтяжку брючки, заправленные в белые же сапоги. Куртка то ладно, была коричневая, и хоть она и обтиралась ею во время припадка смеха об стену дома, то ее можно еще было спасти. А вот белые штаны. Я подхватил ее за руки и удержал, практически на весу. Легкая кстати, но крепкая, под руками чувствовалось не изнеженное тело аристократки, а мышцы спортсмена. Всё время забываю, что она боец. Она приникла ко мне и продолжала хохотать, постепенно успокаиваясь. На нас уже пялились откровенно. Ну представьте, стоят двое разумных разных видов, у одного ошарашенное лицо, другая ржет, как лошадь, и при этом они чуть ли не обнимаются.

- Дим, сказала она смахнув слезу, - у нас, сказать девушке, что она выглядит моложе, это значит обозвать ее дурой, так себе комплемент не находишь? А по поводу возраста, лаори живут в среднем от трёхсот до четырёхсот лет, аристократы бывает доживают до пятиста, причем первые признаки старения появляются после третьей сотни, а у аристократов так вообще, после четвертого десятка четвертой же сотни. Мне сейчас девяносто пять лет.

Так, челюсть надо подобрать с мостовой. Химба с хитрецой посмотрела на меня, даже не попытавшись отстраниться, наоборот, прижалась ко мне поплотнее, наверняка для того, чтобы теперь я уже не свалился от информации, обрушившейся на мою бедную голову, либо для того, чтобы окончательно смутить, и даже прихватила меня за талию:

- Насколько я знаю, Двану около ста пятидесяти лет, а живут альты еще дольше нас, средняя продолжительность жизни у них около шестиста лет. Импло кстати совсем недавно разменял третью сотню. По нашим сведениям, росы живут от трёхсот до четырёхсот лет, точно мы не знаем. А тебе сорок пять, и получается, что ты ребенок еще совсем.