Слезы каменной пустыни (СИ) - Абаимов Сергей - Страница 19

Визгливый протяжный звук сминаемого, рвущегося металла повторился, вызывая скрип зубов и дрожь в теле. И вновь все смолкло.

Некоторое время царила полная неизвестность. Затем неожиданно вспыхнул резкий свет, больно ударивший по глазам. Зажужжали системы вентиляции, пикнула перегружаемая консоль информатория.

Корабль ожил, задвигался, заработал. И это было так прекрасно, что слезы выступили у океанолога на глазах. Ненавидимый и надоевший до чертиков крейсер был ему сейчас милее всего на свете. Маленькая железная банка на огромной адской планете в миллионах километров от Земли. Это был его дом, и он вновь жил, защищая и оберегая хрупкое человеческое существо на бескрайних просторах чужого Внеземелья.

Ураган надвигался с юго-запада. Черно-багровая в инфракрасном свете, клубящаяся хмарь заняла все небо и шла вперед отвесной стеной, казалось, пожирая планету. До подхода грозовых масс оставалось чуть меньше четверти часа.

Нестерпимо раскалывалась голова. Разрешенные дозы обезболивающего уже не помогали. Если он не хотел стать наркоманом, нужно было терпеть. Или прекращать работу.

Они не имели ни часа в запасе. Черная тоска вымотала всех. Работавшие в первые дни по пять часов на руднике люди падали в беспамятстве от усталости и восстанавливались потом по трое суток. С тех пор внекорабельные вахты ограничили. Но от этого легче не стало. Черная непонятная хмарь смогла пробраться даже на крейсер. Осматривая отсеки, Климов видел страдальческие лица с мутными глазами и помятыми лицами. Люди старательно выстаивали свои вахты, мечтая лишь о сне, приносящем временное забытье. Не занятые же работой, в основном ученые и специалисты, бродили по кораблю словно призраки.

Он бы уже давно снял корабль с планеты и вернулся на линкор, но четкий приказ с Земли требовал прояснить ситуацию и продолжать работы столько, сколько это будет возможно. Пока они еще держались. Медики знали свое дело. И хоть голова и плавала от лекарства, боль прекращалась. Однако над страданиями души эти эскулапы были бессильны. Темная злоба давила, прижимала к земле, не давала покоя ни днем, ни ночью. Нельзя было ни на миг сбросить ее с плеч.

Чем это объяснялось, никто сказать не мог. Венерианский синдром — и все. Аллергическая реакция на неизвестные факторы. Она непонятно как пробиралась и на корабль. И ничто здесь не могло помочь. Только отлет с планеты. Сменный американский экипаж, который высадится вслед за ними, окажется не в лучшей ситуации. Поэтому они сами должны были сделать все, что было в их силах. Продержаться столько, сколько смогут, чтобы дать другим возможность успеть больше.

Работы на руднике ограничили тремя часами. Постоянные медосмотры контролировали состояние экипажа. Пока люди держались. У них в запасе было еще недели три или месяц, после чего работы придется однозначно сворачивать. Человеческие силы не безграничны.

— Командир, из-за экранировки грозой потеряна связь с рудником.

Ураган застал их врасплох. Он неожиданно повернул вектор своего движения в полутысяче километров и теперь шел прямо сюда. Исследовательские работы на бывшей шахте были с максимальной скоростью свернуты, группа немедленно эвакуирована. Где-то там, наверно уже на краю выходов рудных пород, к кораблю сейчас медленно тянулась процессия из двух вездеходов и трех энергоботов. Быстрое перемещение было невозможно. При скорости больше пятнадцати километров в час люди в транспорте теряли сознание. Резкое накопление аллергической усталости. Еще одна непонятная особенность этой чертовой планеты, заставляющая при наземных операциях тащиться подобно черепахам.

— Командир, связь с исследовательской группой скоро будет потеряна. Они прошли рудные обнажения и находятся сейчас уже в полукилометре от их границы, в пустыне. Добраться к кораблю до приближения урагана не смогут. Вышедшие им навстречу шесть энергоботов поддержки благополучно встречены. Просят разрешение на ожидание конца бури на месте, укрывшись коконом поля.

— Хорошо, пусть останавливаются. Поле максимальной мощности с периферийным усилением и заглублением в полметра. Энергии не жалеть. Их запаса на поддержание всех генераторов на полной мощности хватит на два месяца. Ураган же должен пройти в течение суток. Поэтому, повторяю, мощность защиты максимальная. Пусть не жалеют антиматерию.

— Подтверждено, командир. Они желают нам скорейшего улучшения погоды. Просят не беспокоиться. Связь, видимо, вскоре прервется. Граница урагана от них всего в полутора километрах и приближается с большой скоростью.

С ними все должно было быть в порядке. Он отдал им девять энергоботов, половину охраняющих корабль машин, доверху наполненных антиматерией. С такой мощностью поля никакой ураган не был страшен.

— Командир, связь с исследовательской группой потеряна. Граница грозового фронта от нас в восемнадцати километрах. Скорость ее продвижения более трех километров в минуту.

Снаружи вот уже полторы недели царил абсолютный мрак. Чертова венерианская ночь, будь она неладна. Звезды сквозь толстый облачный слой не просвечивали, и тьма казалась чернильно-черной. Лишь в инфракрасном излучении адски-багровым светом сияли облака и сейчас на горизонте вставала алая заря приближающейся бури.

Раньше он был бы восхищен апокалиптичностью пейзажа. Теперь же сдавившая голову черная боль не давала помыслить ни о чем отвлеченном. Только за последнюю неделю он шесть раз был на руднике по восемь часов, и усталость давала о себе знать. Если он не хотел совсем свалиться, после урагана нужно было как следует выспаться.

Между тем красное зарево на экране заметно приблизилось. Уже можно было различить отдельные, ходящие по его границе алые клубы облаков. Еще несколько минут — и ярко сияющая, бурлящая, малиновая волна накрыла их с головой.

Как ни странно, снаружи стало даже светлее. Клубящийся воздух, разогретый трением, испускал больше инфракрасного излучения, и все вокруг закрыли призрачные языки алого пламени. Словно бешеные призраки, они клубились на фоне непроглядной багровой мглы.

Еще около получаса вокруг не было ничего кроме бушующего урагана. Кругом грохотало и сверкало как во время боевых действий. Ослепительные фиолетовые вспышки молний, сопровождающиеся оглушающими раскатами грома, на мгновения разрывали багровый полумрак и выхватывали из тьмы мельчайшие детали окружающего пейзажа. Эфир заполняло марево шорохов и тресков, прерываемое частыми каскадами сухих ударов. Судя по подрагиванию шкалы мощности генераторов поля, молнии били прямо в защитный кокон корабля.

Затем массы пара снаружи потемнели и стали заметно плотнее. Дальше одного-двух метров от передающих изображение наблюдателей ничего нельзя было рассмотреть. По их линзам, искажая и без того неясную перспективу, стекали капли конденсировавшейся желтой влаги.

Стало темно даже в инфракрасном свете. На душу сильнее навалилась жуткая черная муть. Лекарство уже слабо помогало, боль в голове резко усилилась. Неясные тени заструились по экрану. Слетая с него, они заполняли все пространство корабельной рубки и кружились подобно сонму привидений.

Судорогой свело желудок, и Павла начало безостановочно рвать. Спазм вновь и вновь сдавливал грудь, под конец выгоняя наружу уже только воздух. Игла мед-консоли не вылезала из руки, вливая и вливая в организм новые порции препарата.

Наконец желудок отпустило, и Павел смог придти в себя и оценить ситуацию. Корабль по-прежнему был погружен в темный океан, испещренный языками малиновых, клубящихся сполохов. Тени в рубке пропали, но продолжали метаться по экрану.

Внезапно рядом грохнул раскат грома и исчезло изображение системы наблюдения восточного сектора. Через пару секунд вслед за ней отключилась соседняя, а потом один за другим экраны заполнила серая муть отсутствия сигнала.

Сразу стало легче дышать. Острая боль в голове исчезла, оставив лишь тупо ноющие осколки.

В то же мгновение предупреждающим малиновым светом налились шкалы потребляемой мощности, взвыла сирена тревоги. Силовое поле крейсера отражало неведомую атаку. Генераторы старались сохранить кокон и забирали для этого все большую и большую энергию. А снаружи что-то с неумолимой силой наваливалось на зеркало пузыря, стараясь раздавить его вместе с находящейся внутри скорлупкой корабля.