Опер против маньяка - Черкасов Владимир - Страница 7

— Вот как? — мать кинула зоркий взгляд. — Служба твоя все-таки ей не подходит?

— Да.

— А ты-то все надеялся, что Ириночка разделит с тобой все проблемы, вплоть до скудной зарплаты.

Мать никогда не верила, что Ирина выйдет за него замуж.

Внешне подвижный, Кострецов всегда основательно принимал решения. Он долго ждал, пока Ирина не ответила ему твердым отказом.

Капитан закурил и сказал:

— Дело уж, мам, прошлое. Весной это произошло.

— Ну-ка брось сигарету, — тренерским голосом приказала мать. — Как это ты к табаку присосался?! Отец не курил, ты с детских лет в спортивных секциях был.

Нахлебался от мамы Сергей. Осваивал до упаду ее лыжный вид спорта. Но в армии, где попал из-за этого в горную разведку, пристрастился к рукопашному бою. И поныне строго дважды в месяц отрабатывал удары, потея в спортзале со своим другом, опером ФСБ Сашей Хроминым. Вдвоем остались из королевской троицы мушкетеров: третьего — Лешу Бунчука, тот тоже «государево» дело делал, служил опером угро, — убили.

Мать продолжала, быстро накрывая на стол:

— Ты же и сейчас тренируешься. Неужели курение тебе не мешает?

Сергей затушил сигарету.

— Даже помогает, мама. В моем деле больше зависит от того, чтобы думать, а не прыгать. Курение же сосредотачивает внимание, так сказать, структурирует время… А то про нас уже тома анекдотов сложили.

Он рассказал анекдот Далилы Митрофановны про охоту за бананами.

Мама среагировала серьезно:

— А прыгать кто будет? Эти квашни, что с персональными шоферами разъезжают? Или остальная публика, которая в голос трубит, что падает от невыплаты зарплат, хаоса, невыносимой жизни?

Кострецова-старшая так же, как и сын, о больших деньгах никогда не думала. Раньше, побеждая в международных соревнованиях, она зарабатывала много, сейчас на тренерстве, — почти ничего. Но и тогда, и сегодня вели ее по жизни лишь честь команды и родины.

— Вот приблизительно то же и Катя, Лешки-то Бунчука жена, толкует, — заметил Сергей. — Говорит: «Все хорошо». А сын Мишка постоянно болеет.

Капитан промолчал, что вдова Бунчука нуждается, что он с Хроминым помогает ей деньгами. И не мог Кострецов сказать, что этим летом киллеры пытались расстрелять его около дома Кати, в том же месте, где из автоматов убили Лешу Бунчука.

— Очень хорошая Катя женщина, — многозначительно сказала мать.

— Верно, — смущенно произнес Сергей.

— А раз так, то подумай, раз неохота прыгать, — потребовала мать. — Она же тебе всегда нравилась. О такой невестке и я мечтаю. А об Иринке забудь.

— Уже забыл… А ведь удалось мне, мам, найти летом убийцу Леши Бунчука.

— Кто же это?!

— Лешин сослуживец, майор Главного управления уголовного розыска. Сбил банду из ментов, грабили, убивали. А Леша его вычислил, ну, тот и заказал Бунчука.

— Расстреляют его?

— Майора? Да его еще до суда один недовольный уголовничек ухлопал. А другой жулик угробил этого. Среди них постоянно кровавая канитель.

Мать пододвигала Сергею конфеты, лимон, смотрела на него сокрушенно.

— Ну какой дьявол тебя в эту службу занес?!

— Мы, мам, наоборот, дьяволов, сатанят изводим. Сама видишь, сколько их расплодилось.

Пожалуй, только перед матерью Кострецов был самим собой. Привыкнув на оперативной работе постоянно менять личины, он пристрастился к калейдоскопу ролей не хуже актера. Но сейчас его глаза-буравчики не ввинчивались в собеседника, преждевременные морщины на переносице разгладились. И кудрявую шевелюру он не лохматил, как всегда, не превращал ее в дымовую завесу, отвлекающую внимание.

— Бываешь ты у Кати? — развивала свою тактику мать.

— А как же! Хромин заходит и я.

— И я, — передразнила она, усмехаясь быстрыми черными глазами. — Заходи к ней почаще, передавай от меня привет.

Она посмотрела на дольки лимона, которые Сергей не положил в чашку.

— Ты, как отец, — не любишь чай с лимоном. Он говорил: «Лимон крепость заварки съедает». Ты, Сережа, сейчас вообще — вылитый папа. И морщинки между бровей. Разбился он на треке в твои годы…

Глаза матери были сухи, Сергей никогда не видел ее плачущей.

— Я сейчас, мам, раскручиваю одного автогонщика-автоугонщика. Он тоже классным водилой был, войну в Афгане прошел. Теперь уголовник-рецидивист.

Она вздохнула.

— Ох, Сережа, сколько же сейчас нечисти среди спортсменов. Прямо набор идет из них в преступники. Да всегда таких среди нас хватает. Тех, что только за деньги стараются.

Мама помолчала, борясь с нахлынувшими чувствами, и тихо добавила:

— Какое счастье, что я твоего отца нашла. Он был идеалист и сорви-голова. Это удача для женщины… Но больше всего он любил скорость. Наверное, больше меня.

Она опустила голову и сдавленно закончила:

— А я… А я вот всегда больше доверяла своим двоим, не моторам…

Сергей увидел, что по щекам матери текут слезы.

«Как же она постарела, — с острой тоской подумал он. — Только внешне по привычке железно держится».

Кострецов не мог ее обнять, он этого не умел. Так же, как и она. Нежности между ними были не приняты.

Через несколько дней Кострецов встретился с Геной Топковым, чтобы обменяться новостями.

— Докладывай, — сказал он лейтенанту. — На всех военных советах в императорской армии первым слово давали младшим по чину. Это я из истории знаю.

— Так точно, — весело ответил Гена. — Я к генералу Рузскому пока не ходил, изучал специалистов-преступников по орденам, их почерки.

— Правильно. И много пасется «орденоносцев»?

— Это целое направление промысла. Самая знаменитая банда действовала в восьмидесятые годы. История не менее длинная, чем ты мне про бриллиантщиков рассказывал.

— Излагай, — кивнул, закуривая, Кострецов. — Прогнозы и строятся на уже известных почерках преступников.

— Трудились бандиты по всей территории СССР, было их десятка два, а в главарях Тарасенко. Самыми шустрыми были молодые супруги Калинины из Иванова. Действовали привычно: приезжали в очередной город и списывали фамилии ветеранов с досок почета на стендах. А для полной информации шел Калинин под видом московского журналиста в местный совет ветеранов, где ему любезно выкладывали списки подопечных. Потом в горсправке нетрудно было узнать и их адреса. Калинин имел вид и манеры вполне журналистские, гостеприимность ветеранов обеспечивалась очень популярной тогда телепередачей об участниках войны «От всей души».

— Это высокий класс уголовников, — заметил капитан.

— Иногда Калинин, прибывший к очередной жертве за интервью, по-журналистски непринужденно шатаясь по квартире, прихватывал из разных мест ордена. Бывало, работал на пару с супругой — «коллегой журналисткой». Она, например, просила хозяина принести ей стакан воды, тот уходил на кухню, а Калинины драли ордена прямо с висевшего на стуле пиджака. За три года они обработали так девятнадцать городов, совершив тридцать девять краж. Украли свыше пятидесяти орденов Ленина, несколько Золотых Звезд, десятки других орденов и медалей. Ограбили шестерых Героев Советского Союза, семерых Героев Социалистического Труда… Вот ты сказал: высокого они класса. Но дошла эта парочка до того, что между, так сказать, журналистски-орденским делом убила и попадью — за иконы, которые оказались незначительной стоимости.

— Высокий класс — с точки зрения подготовки преступления, дерзости, умения внушить к себе доверие. От обычного-то блатного парашей за версту несет. А нутро у всей этой уголовщины бесклассное, она до крови запросто доходит.

— Погорели Калинины и вся их банда в Москве. По прибытии сюда парочка разжилась в «Мосгорсправке» адресом Героя Советского Союза, вице-адмирала в отставке Георгия Холостякова. Тому было уж восемьдесят. Пошли к нему на разведку как студенты-заочники журфака МГУ. Посидели с ним и его женой, порасспрашивали. В следующий раз решили брать ордена. Заявились опять, вроде б за дополнением к интервью. Но помешал неожиданно явившийся гость. Набрались наглости и на третий раз, причем Калинин прихватил с собой в сумке монтировку. В дом их пустили, но жена вице-адмирала что-то заподозрила. Воровка Калинина попросила традиционный стакан воды, а хозяйка пошла не на кухню, а к входной двери. Калинин кинулся за ней и убил ударом монтировки по голове. Потом так же и Холостякова.