Хабаров. Амурский землепроходец - Демин Лев Михайлович - Страница 85

Расстались собеседники затемно, забыв договориться о новой встрече.

Прошло ещё два дня, но воевода Годунов всё ещё не давал о себе знать. Надоедать своими визитами Крижаничу Хабаров не решился и отправился в город. Побродил по торговым рядам, изобилующим всякими товарами. Его заинтересовали два человека нерусского облика в пёстрых длинных халатах и конусообразных головных уборах. С ними был толмач, человек неопределённой национальной принадлежности, который толмачил с горем пополам, стараясь, чтобы продавец и покупатель поняли друг друга. Люди в пёстрых халатах торговали разными южными плодами.

   — Кто такие? Откуда? — спросил у толмача Хабаров.

   — С юга... Узбек... Самарканд... — ответил толмач, запинаясь.

Ерофей Павлович купил у узбеков, которые оказались отцом и сыном, несколько персиков и тут же на базаре стал лакомиться ими.

Здесь же кузнецы ковали сабли, кинжалы, копья. Оружие пользовалось спросом у людей, промышлявших охотой. У оружейника Ерофей Павлович встретил казака из воеводской избы, выбиравшего кинжал с широким лезвием и в узорчатых ножнах. Кинжал, судя по всему, предназначался не для практической надобности, а чтоб покрасоваться. Казак признал Хабарова и спросил:

   — Небось заждались, когда Пётр Иванович принять изволит.

   — Угадал. Жду этого.

   — Не взыщи. У наших южных границ киргизы зашевелились. Воевода готовит войско, чтоб послать туда. Даёт наставления.

   — Чтоб припугнуть соседей?

   — Вовсе нет. С киргизами будет дружелюбный разговор, замирение. Хан и его помощники получат подарки. А войско — напоминание о нашей силе.

   — И, думаешь, замирятся?

   — До сих пор мирный разговор срабатывал. Случается, отдельные ватаги бесчинствуют, но сами ханы стараются с ними покончить.

   — Когда, думаешь, Годунов меня примет?

   — Как только отправит отряд в степь, возьмётся и за твоё дело.

   — Дай-то бог.

   — Хотел бы порасспросить тебя, коли позволишь.

Казак явно напрашивался на разговор с Хабаровым, желая удовлетворить своё любопытство.

   — Спрашивай, но для порядка давай всё же познакомимся. Ты меня, видно, знаешь, а я вот тебя, нет.

   — Зовут меня Матвей, сын Никодимов, из рода Плетнёвых. Покуда рядовой казак.

   — Что же тебя интересует, рядовой казак Плетнёв?

   — Да многое. Коли я пожелаю, чтоб меня отправили в Якутское или Илимское воеводство либо на Амур, что это мне сулит?

   — Всё будет зависеть от того, как себя проявишь. Будешь ли успешно продвигаться по службе. Сперва получишь чин десятника, полусотника или пятидесятника, далее сотника... Коли проявишь себя на каком-нибудь необычном деле, то можешь и перешагнуть один или даже два чина.

   — А такое бывает?

   — Бывает, казак Матвей. Вот я, например... Начинал службу на Амуре без всяких чинов. Говорят, немало сделал для подъёма края. В Москве сие учли. И я сразу получил чин сына боярского. Высокий чин.

   — Советуете податься в Восточную Сибирь, на Амур или в Якутию?

   — Затруднительно, братец, что-нибудь такое ответить. Спроси сам самого себя. К чему душа лежит? Тянется ли она к краям, названным тобою, новым открытиям. Готов ли ты стать землепроходцем, первооткрывателем. Ведь это великое звание. Не всё на твоём пути будет лёгким и выполнимым. Наверняка станешь страдать зимой от лютых морозов, а летом — от полчищ гнуса. А можешь столкнуться с воинственными людьми и стать жертвой их нападения на таёжной тропе.

   — Ас тобой и твоими людьми такое бывало?

   — Бывало и не раз. Приходилось схватываться с чужим народом, который приходил из-за Амура. Нападали на нас огромные вооружённые полчища с пушками, огнестрельным оружием. Однако ж мы при малых силах выходили победителями. Хотя и несли потери, и победа нам доставалась нелегко.

   — Значит, не рай земной ожидает нас в Восточной Сибири?

   — Вот это ты справедливо заметил. Никакой рай там тебя не ждёт. Зимние морозы, летний гнус, возможные голодания. Я тебя отговорил, Матвей?

   — Нет, не отговорил. Раем земным не прельщаюсь. Но живут же там люди в зимнюю стужу, терпят солнцепёк и нашествия гнуса и находят общий язык с туземцами, даже женятся на туземных девицах. А чем я хуже других? Засиделся в холостяках. Женюсь на какой-нибудь якутке. С якутами, говорят, отношения сладились, они даже кое-где приобщаются к земледелию. Спасибо, Ерофей Павлович, ты мне дал обильную пищу для размышления. Поразмыслим.

   — Размышляй, казак, да не переусердствуй. Не переоценивай свои силы. Не забывай о трудностях, которые будут тебя поджидать на каждом шагу.

   — Коли надумаю податься на восток, для начала попрошусь в илимское воеводство. Там, люди говорят, воевода Сила Аничков неплохой мужик. Поработаю под его началом, привыкну к илимскому духу. Коли он придётся по душе, подамся далее на восток.

   — Бог в помощь тебе, Матвей. Смотри, принимай решения с оглядкой. Не горячись. Сперва поразмысли, взвесь всё, потом и решай.

   — Спасибо за добрый совет.

Матвей Плетнёв был не единственным тобольским казаком, досаждавшим Хабарову расспросами. Приходили к нему на постоялый двор, ловили на улице, в торговых рядах. И начинались расспросы въедливые, дотошные, пространные. Какова жизнь и служба в Восточной Сибири, на Амуре и Лене, в Илимске? Хорошо ли служилые люди обеспечены государевой казной, могут ли поддерживать себя промыслами?

Среди людей, проявлявших любопытство в общении с Хабаровым, выделялись два брата, Валериан и Диомид. Первый уже носил чин десятника, второй был ещё рядовым казаком. Говорил, задавая вопросы Валериан, а Диомид помалкивал и слушал.

   — Семейный человек я. Имею жену и сына-малолетку. Братец ещё ходит в холостяках. Могу ли я направиться на восток с семейством? — спросил Валериан.

   — Коли получишь на то разрешение начальства.

   — А могу и не получить такого разрешения?

   — Можешь и не получить.

   — А пошто?

   — Казак не привязан к одному определённому месту. Вечно в походах. А походы могут быть дальние, тысячевёрстные. И приходится преодолевать бездорожье по горам, лесам и болотам. Негоже по такой дороге таскать за собой супружницу с малыми детьми. Вот набродяжничаешься вдоволь, обоснуешься в каком-либо городе, например в Якутске, тогда и приглашай семью.

   — Когда я уже стану стариком с разными старческими недугами.

   — Возможно и такое. Братцу твоему будет легче.

   — Почему же легче? — вступил в разговор Диомид.

   — Ты ведь холост? Так?

   — Пока холост.

   — Пригляди себе пригожую якутку или даурку, уговори её принять нашу веру, креститься. И идите под венец. Плодите деток, коли детки рождаются от православной матери, они уже не могут считаться басурманами. И пусть твоё семейство разделяет с тобой скитания по Сибири. А если сие не угодно, пусть семья дожидается твоего возвращения у тестя твоего.

   — И много таких казаков, женатых на туземных бабах?

   — Да уж немало. Я однажды сам дал согласие на такую женитьбу.

   — А на Амуре как?

   — Там такое при мне случалось не так часто. Бывали отдельные случаи, когда наши мужики женились на даурских и дючерских девицах.

   — Каковы из себя эти девицы? — заинтересовался Диомид.

   — Да ничего девки. Посмотришь на иную — глаз не отведёшь. Телом складные. Только ликом на якуток смахивают. Широколицые, скуластые, узкоглазые. А русские обычаи усваивают легко.

Ещё долго братья расспрашивали Ерофея Павловича, интересовались обычаями народов Восточной Сибири, в каких избах живут, во что верят.

   — Лучше всего усваивают наши обычаи якуты, — ответил Хабаров. — Начинают строить избы на русский лад вместо своих балаганов с покатыми стенами. По-русски бегло балакают.

Ерофей Павлович, у которого было много друзей среди якутов, пустился в рассказы. Среди якутов бытовало поверье, возможно, и справедливое, что их предки когда-то обитали южнее, вокруг южной части Байкала и в Забайкалье. Там природные условия были не столь суровы, как в бассейне средней Лены. И было широко развито земледелие. Но под натиском пришельцев, предков нынешних бурят, якуты были оттеснены на север. В свою очередь, они потеснили в горы, тайгу, верховья рек аборигенное население, тунгусов (нынешних эвенков). А якуты поселились на средней Лене и её основных притоках, где живут уже несколько их поколений, занимаясь разведением скота, коневодством и отчасти лесным промыслом и рыболовством, забросив земледелие, поскольку оно не отвечает местным природным условиям.