Рукопожатия границ
(Сборник рассказов) - Цыбульский Евгений "Составитель" - Страница 34

Вопросов не было. Мы еще раз проверили свое оружие и пошли выполнять приказ. Наступила летняя ночь.

Дойдя до дороги, мы залегли недалеко от нее на широкой лесной поляне. За нашей спиной темнел лес. Место было выбрано так, что, когда нарушителям на какие-то мгновения придется выйти из-за деревьев, их темные силуэты обязательно будут заметны на фоне неба. Так мы и лежали в эту теплую ночь среди лесной тишины. Ярда и я, два старых друга. В чистом небе мерцали звезды, над деревьями поднимался месяц, в траве трещали кузнечики. Мы знали, что в эти минуты ночного покоя, в эту тихую летнюю ночь справа и слева от нас, далеко друг от друга, тоже лежали другие наши наряды, готовые встретить непрошеных гостей. Сколько уже приходилось нам вот так лежать, сколько пройти! Мы научились часами не произносить ни единого слова, мы научились узнавать по малейшему жесту товарища не только его намерения, но и его удовлетворение чем-либо или досаду. Мы оба лежали, вслушиваясь в тишину, как когда-то давно, когда впервые стерегли скот во дворе усадьбы Новотного. Над головой, у самых глаз и ушей назойливо пищали комары. Минута за минутой, за часом час шло время.

О чем только не думаешь в такие мгновения! Я думал о Земеке: придет ли он сюда проверить наряд; думал о Новотном: действительно ли он враг, как мы подозреваем; думал о своей жене, о том, что бы она почувствовала, увидев вот сейчас меня здесь с оружием наготове, каждый миг ожидающего опасность. Она бы сразу все поняла, говорил я себе, она бы уже не стала вешать нос, когда мужа целую неделю нет дома…

Вдруг Ярда чуть заметно пошевелился, и я тотчас почувствовал, как он весь напрягся. Я тоже обратился в слух. В такие минуты иногда чудится, что по лесу идет добрая тысяча людей, столько вокруг среди лесной тишины улавливаешь шорохов и шелестов. Но когда проходит первая волна беспокойства, слух различает только то, что есть на самом деле. Так и я теперь услышал тихие, осторожные шаги нескольких людей, а скоро и увидел их. Внезапно они вынырнули из темноты деревьев и, пригнувшись, крадучись, друг за другом стали приближаться к нам.

Вот они, мгновения, когда трудно удержаться от того, чтобы не выскочить из засады, не спустить курок, освободиться наконец от напряженного ожидания! Но опыт запрещает это делать — расстояние еще слишком велико. Нужно, чтобы люди подошли ближе. И шаги их приближались. Метр за метром.

— Стой! — громко крикнул я.

Их было шестеро, этих мужчин. Они застыли на месте, но двое тут же резко бросились в сторону. Каждому из них стоило только отважиться на один прыжок в лесную темь — и поминай как звали. Те двое отважились. Четверо других подняли руки.

— Бросайте оружие! — приказал я, выйдя из укрытия.

Но ни один не шевельнулся. А оружие у них было, в этом мы не сомневались. Ярда остался в укрытии, чтобы на всякий случай подстраховать меня, а я направился к тем четверым обезоружить их. И тут, едва успел подойти к первому, услышал крик Ярды: он предупреждал меня об опасности. Но поздно. Кто-то уже набросился на меня сзади. Высокий и сильный, он левой рукой обхватил мою шею, а правой приставил к спине пистолет.

Нарушители, стоявшие с поднятыми руками, тут же пришли в себя. Один из них засмеялся:

— Так на так, — сказал он Ярде, лежавшему в кустах, — или ты нас отпустишь, или ему не жить…

Можно было понять чувства Ярды в этот момент. Что он должен был делать? Мы жили с ним душа в душу не один год, делились друг с другом самым сокровенным. А теперь он будет свидетелем моей смерти…

— Не двигаться! — крикнул Ярда нарушителям.

Ситуация была угрожающей, было ясно, что через мгновение-другое…

И тут я принял решение. Единственное, какое осталось. Едва удалось немного вывернуться и освободить горло, я успел, как старший наряда, дать Ярде приказ.

— Стреляй! — крикнул я. — Стреляй!

Человек, душивший меня, засмеялся.

— Ишь какой ты… — услышал я его голос. Такой знакомый голос! И в этот момент раздались выстрелы. Вахмистр Главатый выполнял приказ. Моя левая нога вдруг отяжелела, я почувствовал резкую боль в боку. Но меня уже никто не душил…

— Бросайте оружие!

Потом вахмистр Главатый наклонился надо мной, чтобы сделать перевязку.

— Сначала займись этим, — сказал я, поворотом головы показывая себе за спину.

— Смотри, Новотный! Перевязка ему уже не нужна. И та самая его «девятка» при нем. Помнишь ее? — Главатый, не спуская глаз с четверых задержанных, снова наклонился надо мной и сказал шепотом: — Гонзу тоже так…

— Да, — подтвердил я.

…Вот и вся история. Нарушители на нашем участке больше не проходили.

Того, пятого, товарищи взяли в лесу на другой день утром. А я в это время был уже в госпитале. Ярда всегда был замечательным стрелком, могу судить по собственному опыту.

Из госпиталя вернулся опять на заставу. Так и служу. А моя жена… Она, понимаете ли, долго не могла понять, какому делу я служу. Ревновала… к моей работе. Но время одиночества — моего и ее — сделало свое. Она поняла — и вернулась. Хорошая жена — резерв командира, не так ли?

Лейтенант Иржик встал.

— Ну а об этом случае… лучше бы о нем совсем не писать. Я ведь просто выполнял свой долг, вот и все…

Петр Лоссовский

ОПЕРАЦИЯ «ЛЕСОРУБ»

сержанта Рогульского были светлые кустистые брови, под которыми скрывались глубоко запавшие глаза. А красивый высокий лоб обезображивал большой синеватый шрам. Когда Рогульский рассказывал нам о первых годах, проведенных на границе (он любил вспоминать пограничные были), то живо жестикулировал и сильно морщил лоб. Тонкая кожица вокруг шрама натягивалась, образуя сеточку из множества мелких бороздок. С этим шрамом связана одна интересная и поучительная история. Однако не будем забегать наперед…

Сержант Рогульский, как всегда, очень интересно вел занятия. Нам нравилось, что практические занятия он перемежает краткими, доступными каждому выводами. В тот день разговор шел о наблюдательности пограничника.

Мы с большим вниманием слушали командира взвода, стараясь не пропустить ни слова. Нас, новичков, всего несколько недель назад переодевшихся в форму солдат-пограничников, интересовало все. Ведь все, о чем рассказывает сержант, может встретиться в нашей службе! Поэтому каждое слово командира, которого мы уже успели всей душой полюбить за его сердечное отношение к подчиненным, имело для нас вес золота.

Перед окончанием занятий сержант неожиданно сказал:

— Ребята, вечером мне бы хотелось поделиться с вами жизненным опытом. Может, кого это заинтересует. Тогда до встречи в клубе…

Явились все. Пришло даже много солдат из других подразделений. Клуб был заполнен до отказа. Те, кто пришли позже других, не найдя свободного места, прислонились к стене.

Сержант явился точно в назначенный час. Он не направился к трибуне, а примостился на одной из скамеек рядом с солдатами. И сразу же, без всякого вступления, начал повествование.

— Шли мы со Стефеком Куляным, теперь он уже штатский, по узкой тропочке, вьющейся по склону гор. Вокруг нас распростерся горный луг, покрытый буйной сочной травой, по которой не ступала еще нога овцы. Хотя вблизи и не было горных вершин, но место это считалось опасным: коварны эти куполообразные, на первый взгляд кажущиеся безобидными горы. Очень часто зеленая поляна совершенно неожиданно оканчивалась крутым отвесным обрывом. Вдобавок горная порода тут очень хрупкая, известковая. Ступишь на край такого обрыва — и полетишь в пропасть вместе с целой лавиной камней. Было еще очень рано. Чуть-чуть начинал брезжить рассвет. Несмотря на то что мы отлично знали здесь каждый шаг, мы были очень осмотрительны, остерегались ступить туда, куда не надо.

Медленно и осторожно продвигаясь вперед, примерно через час мы вышли к лесу. И тут совершенно неожиданно перед нами предстали двое мужчин. Задержали их. Они сохраняли спокойствие. И тени боязни не промелькнуло на их лицах.