Все демоны моего мужа (СИ) - Райнеш Евгения - Страница 15

Я задумалась:

— А как мне подружиться с Ануш?

Лия обрадовалась:

— Так ты думаешь, что сможешь преодолеть себя и подойти к незнакомому человеку?

Я пожала плечами:

— Ты была права в том, что с Джен у меня же получилось. Я даже и не заметила. Было здорово! И ни разу спазма горла не возникло, сколько мы у неё в гостях были.

— Спазма?!

Я наконец-то решилась хоть немного рассказать, что со мной происходит:

— Когда ко мне подходит незнакомый человек, меня охватывает страх, что он не настоящий. Что это какое-то чудовище, которое влезло в симпатичную людскую оболочку. Мне становится страшно просто панически. Особенно я боюсь мужчин.

Я посмотрела на напрягшегося Алекса, и быстро исправилась:

— Нет, нет, к тебе это не относится. Мы же знакомы сто пятьсот лет уже. Но обычно в последние несколько месяцев, когда ко мне обращается незнакомый мужчина, меня пробивает холодный пот, руки и ноги становятся ватными, горло перехватывает спазм. Я не могу ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Да, не смотрите на меня! Я сама понимаю, что это полная чушь, с чудовищем. Глупость полная. Но что я могу с этим поделать? Все люди, даже взрослые, боятся кого-то под кроватью, когда остаются одни в темноте, начитавшись перед сном нового романа Стивена Кинга. Хотя твердо знают, что «того, кто сидит под кроватью, и хочет тебя схватить» не существует.

Алекс протянул нерешительно:

— Я, наверное, не боюсь кого-то под кроватью.

— Это потому, что ты сразу засыпаешь, — толкнула его ладонью в бок Лия, и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

— А как ты вообще сюда добралась?

Я вспомнила только свой последний шаг. Как забилась в самый дальний угол электрички. После мучительного шума аэропорта, я просто наслаждалась малолюдностью вагона, всего два или три человека сидели где-то далеко от меня. Натянутые нервы, видимо, расслабились, стало болезненно сонно. И, вытаскивая себя из затягивающего сна усилием воли, я смотрела в окно сквозь ослепительное солнце. На непривычные взгляду пальмы, ютившиеся по склонам гор городки, белые арки и мосты, что проносились мимо моего уплывающего взгляда, на голубую полосу уже осеннего моря. На все это смотрела я, а в голове, как заезженная пластинка крутилось:

Если выпало в империи родиться,

Лучше жить в провинции, у моря....

Ком давил. Давил, давил горло.... И я всматривалась в эту прекрасную солнечную даль, все ещё надеясь, что он не послал своих демонов вслед за мной....

— Билет я брала по интернету, где-то, я не помню где именно, один раз мне стало очень плохо. Может, в самолете, может, на улице. Тогда даже, кажется, потеряла сознание. Кто-то сунул мне под нос ватку с нашатырем, я очнулась. Но лица вокруг сливались в одно серое пятно, не знаю, кто это был. В смысле, кто привел меня в чувство. Я просто шла, шла, шла дальше. Куда-то садилась, кому-то показывала билеты, паспорт. На каком-то автомате. Я вообще плохо помню, как добралась до вас.

— Ты приехала в ужасном состоянии, — призналась Лия. — Вся в холодном поту, глаза воспаленные и в то же время провалившиеся. Такие тени под ними, черные-черные. Мы тебя сразу положили спать, и ты спала сутки. Ночью кричала жутко, я тебя будила, поила водой с валосердином, ты пила, засыпала и опять кричала. О каких-то чудовищах, которые преследуют тебя. О том, чтобы Генрих оставил тебя в покое. Кстати, кто такой этот ужасный Генрих?

— Уже никто, — махнула я рукой. — Очень надеюсь, что уже никто.

Лия вздохнула:

— Ладно, не буду тебя пытать. В общем, приехала ты в том ещё состоянии....

— Я, наверное, и сейчас не очень....

— Лучше! — вмешался Алекс. — Ты выглядишь гораздо лучше! Всего несколько дней прошло, а ты уже почти, как раньше.

Раньше. Наверное, Алекс имел в виду нашу последнюю встречу, где я весело отплясывала рок-н-ролл на своей собственной свадьбе. Мой букет невесты, кстати, поймала уже к тому времени глубоко замужняя Лия, и над этим обстоятельством народ весело недоумевал весь вечер. Так что мне оставалось поверить Алексу на слово, потому что в зеркало я тоже не могла заставить себя посмотреть. Словно боялась, что увижу в нем не себя, а кого-то другого.

— Во мне, наверное, большой запас прочности и воли к жизни, — пробормотала я, скорее убеждая сама себя. Это я повторяла, как мантру уже несколько месяцев. — И у меня хорошая наследственность в плане устойчивости психики.

— Это как? — не удержался Алекс, и Лия, думая, что я не вижу, тихонько показала ему кулак. Думаю, за его бесчувственность и недостаточное сопереживание.

— Я просто хочу все забыть.

Лия повела плечами и сказала:

— Что-то душно, вам не кажется? Словно летом перед дождем?

И точно, воздух сгустился, и стало тяжелее дышать. А когда я вышла уже в темноте по известной нужде в туалет, то замерла, не дойдя до заветной будочки. В полной темноте в небе блестели звезды, а под ними, среди кустов и над садовой тропинкой мерцали, постоянно перемещаясь, крошечные огоньки. Сначала я хотела испугаться, но потом вспомнила, как Лия хвасталась, что у них в саду невероятно чудесно светятся маленькие светлячки. И это зрелище — росчерк блистательных точек и линий в темноте, право слово, был наградой за очередной тревожно прожитый день.

Глава шестая. Два года назад. Берта.

Кто точно может определить, где та грань, которая отделяет терпение истинной любви от ломающей судьбу жертвы?

Мне совсем не казалось, что это с моей стороны была такая уж жертва, когда я переехала «замуж» в другой город. Хотя я оставила все, что было в моей жизни до встречи с будущим мужем. Работу редактором в небольшом местном издательстве, друзей, знакомых и привычный дом, в котором я прожила большую часть своей сознательной жизни. Денег от продажи моей небольшой квартиры хватило на то, чтобы не чувствовать себя сидящей на шее у мужа, а наконец-то заняться тем, о чем мечтала всю жизнь. Не править чужие тексты, а попробовать создать что-то свое. Сначала было трудно перестраивать мозги с одного состояния на другое, но постепенно я расслабилась, выключила внутреннего цензора, и смогла отправиться по волнам своей фантазии.

Молодой муж заменял весь мир, нам было хорошо вдвоем. Одна моя мудрая подруга говорила: «В счастливых семьях друзей не бывает», и я в первые месяцы замужества сразу прочувствовала всю глубину этого высказывания, казавшегося мне каким-то слишком вымученным. Потому что, действительно, каждый, кто появлялся хоть на полчаса в нашем маленьком междусобойчике, сразу же становился лишними. Словно отрывал у нас минуты и секунды счастья быть вдвоем. Поэтому вскоре вдвоем мы и остались.

Вмешивался в нашу идиллию только город. Дело в том, что я, незаметно для себя, очень быстро полюбила это пространство. Хотя когда-то казалась кощунственной сама мысль, что мне будет где-нибудь лучше, чем на родине.

Это было такое время, когда я в полной мере прочувствовала неизвестное доселе состояние. Когда незнакомый город, бывший в тебе, как Вселенная в начале создания просто никаким пятном (ибо в начале не было ни света, ни тьмы), вдруг начинает покрываться точками. Сначала, конечно, это знакомые тебе дома, потом — необходимые и просто любимые магазины (ибо в чужом городе важно, что тебе где-нибудь рады, а в магазинах тебе точно рады), потом места, куда ты приходишь, потому что там уютно и тепло. Сначала для меня это было, как детская игра «соедини точки». Только в отличие от пронумерованных детских точечных головоломок, которые в результате превращались в котенка или лису, моя игра проявляла целый реальный город. И что самое главное — меня в нем.

Постепенно между точками начинают прорисовываться пунктирные черточки, затем пунктир сливается в линию, а пространство между линиями закрашивается то в радостные тона (здесь тебе сказали: «вы красивая, девушка»), то в тревожные (а тут тебе было больно и обидно). Когда эта карта начинает играть полными красками, приобретает законченный вид, возникает ощущение, что картину эту ты уже закончил, исчерпал. Твоя душа нарисовала, напитала это пространство, и пора уходить. Так происходит обычно, но не в этом случае.