Фагоцит (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 42

В конце концов, решил Шелепин, проще съездить на часок в Архангельское и самому разобраться, что все-таки понадобилось Алексею. Решено, прямо с утра в воскресенье еду.

Неожиданности начались сразу, как только Шелепин зашел в скромный дачный кабинет предсовмина.

Там, кроме хозяина, сидел молодой парень, широкоплечий, похоже, довольно высокий и совершено к этому месту не подходящий. Он явно не был секретарем или еще каким-нибудь референтом, в этом отношении глаз у Александра Николаевича наметанный. Странный парень вел себя как равный в гостях у равного. И на него, Шелепина, смотрел как-то нехорошо... оценивающе, что ли. Да кто же это такой?

- Александр Николаевич, - официально, но с еле заметной усмешкой предложил Косыгин, - познакомьтесь, пожалуйста, с моим гостем. Уверен, что это знакомство вызовет у вас определенный интерес.

Парень встал, протянул руку и представился:

- Виктор Васильевич Антонов.

- Шелепин, - представился в ответ Александр Николаевич и вдруг почувствовал, что в момент рукопожатия по телу как будто пробежал электрический разряд. Слабенький, но все же ощутимый. В голове мелькнула совершенно дикая, неуместная мысль - а может, Алексей решил просто его ликвидировать, и этот тип - исполнитель?

Да что же это за день такой, с чего бы в голову всякая ересь лезет?

Шелепин даже помотал головой, отгоняя наваждение. А парень продолжал:

- Я прибыл к вам из будущего, из две тысячи восемнадцатого года. Доказательства Алексею Николаевичу уже представлены, и он признал их исчерпывающими. Теперь ваша очередь. Смотрите.

Парень поднял с пола портфель, открыл его и перевернул. На стол вывалилось много мелких разноцветных предметов.

- Вот мой паспорт, прошу ознакомиться.

- При современном развитии печатного дела на западе напечатать советский паспорт - это такой пустяк, что о нем даже смешно говорить, - машинально процитировал Остапа Бендера Шелепин, но в душе что-то шевельнулось. Неужели правда? А если мистификация, то зачем она Косыгину?

- Благодарю за демонстрацию начитанности, но продолжим. Водительское удостоверение. Его, по-вашему, тоже нетрудно напечатать? Банковская карта - это что-то вроде вашей сберкнижки. Дебетная, кредитной у меня нет. Дисконтная карта в магазин радиодеталей, по ней я получаю скидку. Вот деньги нашего времени, рубли и евро, это общая валюта евросоюза. И, наконец, еще одно доказательство, но для его демонстрации я попрошу вас что-нибудь сказать.

- Не понимаю, кому и зачем понадобилась вся эта мистификация, - в некоторой растерянности буркнул Шелепин, - Алексей, может, хоть ты мне объяснишь?

- Благодарю, этого хватит, а теперь смотрите.

Гость Косыгина сел, положил на стол правую руку раскрытой ладонью кверху и сложил на нее паспорт, права, и карточки. Потом накрыл правую ладонь левой, немного откинулся назад и прикрыл глаза. Примерно минуту ничего не происходило, а потом Шелепину показалось, что ладони парня вроде как-то почти незаметно засветились, но наваждение быстро прошло.

Косыгинский гость открыл глаза, улыбнулся и раскрыл ладони. Ни документов, ни карточек не было. Вместо них лежал свернутый в несколько раз листок бумаги.

- Читайте.

На листке типографским способом, причем исключительно качественно, было напечатано:

«Не понимаю, кому и зачем понадобилась вся эта мистификация. Алексей, может, хоть ты мне объяснишь? »

- Просто исчезновение документов и появление вместо них чего-то другого могло быть и фокусом, - пояснил парень. - Но здесь - ваши слова, которые я никак не мог знать заранее. Одно это является достаточно убедительным доказательством того, что я только что совершил переход в будущее, оставил там документы, распечатал вашу речь и с ней в руках вернулся в тот же момент времени, который покинул. Ну, может, и не совсем в тот же, а плюс несколько секунд. Если вам этого мало, отдайте бумагу на экспертизу Семичастному. Он вам скажет, что его эксперты не могут однозначно определить способ, коим это было напечатано. Сама бумага у них тоже может вызвать удивление. И давайте продолжим знакомство с доказательствами. Вот, смотрите, это электронно-вычислительная машина, неизмеримо превосходящая любую из ваших.

Александр Николаевич смотрел на демонстрацию возможностей плоского прямоугольника с цветным экраном невероятного качества размером с половину тетрадного листа, но сосредоточиться на увиденном не мог. Потому что вдруг понял - все, что ему рассказывает косыгинский гость - правда! Дикая, невероятная, сулящая неизвестно что, но правда. И что он там говорит о будущем? Развал Советского Союза, сопровождавшийся миллионными жертвами, реставрация капитализма, крах коммунистической идеи? И это тоже правда? Не может такого быть, ну не может!

- Да как же вы это смогли допустить, - простонал Шелепин. - Мы, не жалея себя, строили, а вы... наследнички...

И тут вдруг гость вдруг смертельно побледнел и вскочил.

- Мы? - прошипел он, и Александр Николаевич с ужасом почувствовал, что его не слушаются ни руки, ни ноги. Если бы он не сидел, то сейчас наверняка упал бы.

- Мы?! - повторил гость, и голос его набирал силу. - Это я тебя должен спросить, как вы, зажравшиеся номенклатурные твари, ухитрились развалить, предать и продать мою страну! И призвать к ответу от имени всех, не переживших этого предательства! Это твоя партия, про которую ты тут плетешь славословия, развалила СССР, чтобы прикарманить себе все его богатства! И начинается все сейчас, в том числе и под твоим, блин, чутким руководством!!!

Шелепин еще смог расслышать возглас Косыгина «Виктор, что с вами, успокойтесь!», а потом в глазах потемнело, и он почувствовал, что умирает.

Однако это все же был не конец.

Придя в себя, Шелепин увидел склонившегося к нему и держащего его за запястья парня - Виктора. Того самого, но создавалось впечатление, что в чем-то неуловимо изменившегося. Во всяком случае, теперь он не вызывал опасений, скорее наоборот.

- Очнулись? - спросил Виктор и добавил:

- Не волнуйтесь, ничего страшного с вами не случилось. Обычный обморок от избытка эмоций. И примите мои извинения за резкость. Вы, может и сами того не желая, ударили по больному, вот я и не сдержался. Еще раз извините, больше такого не повторится. Вы уже в норме? Тогда прочитайте, пожалуйста, про вашу дальнейшую судьбу.

После известия о развале Союза прочитанное не слишком впечатлило Александра Николаевича. Леня, значит, все-таки смог задвинуть того, кто привел его к власти, сначала на профсоюзы, а потом на пенсию. И то, что доживать придется в квартире дочери, у него даже своего жилья к старости не будет, вполне ожидаемо. Но ведь предупрежденный - вооружен! И мы еще поборемся!

Шелепин быстро приходил в себя. Все это надо тщательно обдумать, но не здесь! Дома.

Александр Николаевич не знал, что раненый зверь всегда стремится в свою нору, но чувствовал себя именно им. И, значит, нужно было в тишине и спокойствии срочно зализать полученные душевные раны.

- Объясните, что это было, - потребовал Косыгин, когда Шелепин покинул кабинет.

- Именно то, что вы видели. И о чем, я надеюсь, догадались. Шелепин, может и не намеренно, нашел больное место Антонова и ударил по нему. Ну, а тот не смог сдержаться.

- Тот? Антонов? А вы тогда...

- Да. Его аватара, Скворцов. У меня лучше получается лечить здешних, я ведь и сам из этого времени.

- Знаете, а мне как-то приятнее иметь дело с вами, нежели с ним. Клавдию Андреевну ведь лечили тоже вы?

- Совершенно верно.

- Значит, мне правильно показалось. Вы, значит, лучше лечите. А тот... Антонов... он что лучше делает?

- Именно то, о чем вы подумали.

- Да уж... слушайте, а он не может перепоручить связь со мной вам? Мне будет как-то спокойнее.

- Думаю, это возможно.

Ну и дела, думал я, неспешно возвращаясь домой на «Москвиче». Это же надо было Антонову так психануть! До всей этой межвременной эпопеи он к подобным вещам относился спокойнее. А тут, в качестве меня пожив в шестидесятых, видимо, понял, что он в своем будущем не только приобрел, но и потерял. Причем потерял как бы не больше приобретенного. Да тут еще встрял Шелепин со своими претензиями... вот человек и не выдержал.