Операция «Вурдалак» - Черкасов tm Дмитрий - Страница 29

Неизвестный мужчина также все видел и быстро спросил:

– Это опасно?

– Это смертельно. Я уже покойник… И вы, может быть, тоже.

– Шифр камеры хранения? – прохрипел мужчина.

На Никифорова смотрело решительное стальное лицо с холодными глазами. Животный страх заставлял подчиняться таким глазам сразу и безоговорочно.

– Е-837, – не раздумывая, ответил профессор.

Получив то, что хотел, мужчина покинул номер. Никифоров остался один, не отрывая взгляда от своей правой руки.

– Это рок, – прошептал он.

Изобретение, над которым он бился всю свою жизнь, первым погубило его самого. Но Никифоров прекрасно знал, что на этом «НАС-74» не остановится. Выпустив на свободу, его уже нельзя упрятать обратно. Постоянно увеличиваясь в благоприятной среде в геометрической прогрессии, вещество в течение нескольких недель способно распространиться почти на всей территории Европы.

Никифоров знал, что уже обречен на жестокую мучительную мутацию, и теперь все его мысли были направлены на то, как спасти других людей, не повинных в том, что он изобрел дьявольское оружие. В нелабораторной, неконтролируемой среде мутация приобрела бы ужасающие формы и размеры.

Перед лицом вселенской опасности профессор снова стал уверенным в себе и хладнокровным. Лучше него никто не мог знать свойств изобретенного им оружия, а значит, найти средство защиты. Никифоров знал, что вещество погибает либо при сверхнизких, либо при сверхвысоких температурах, таких, например, как при пожаре.

Профессор осмотрелся. Пожар был единственным спасением для человечества, но сгореть должен был не только этот номер, а как минимум, весь этаж, и если еще протянуть время, то и вся гостиница. Иначе в нем не будет никакого смысла. Всего за один час вещество накроет центр Москвы, и тогда спасти мир сможет лишь ядерная бомбардировка столицы. Но в течение часа ни один чиновник не сможет отдать такой приказ, даже если профессору и поверят на слово. Так пусть лучше погибнет десяток, чем миллионы. Кроме того, в полдень в здании не так много народа, как ночью, да и пожар заметят и ликвидируют раньше и быстрее.

Невольно посмотрев на часы, профессор поразился: с момента прихода девушек прошло чуть больше десяти минут. Казалось, за это короткое время он прожил целую жизнь.

Схватив зажигалку, Никифоров трясущимися, непослушными руками начал поджигать занавески, постельное белье и палас. Уже задыхаясь в дыму, он услышал за стенкой глухой хлопок и испуганную ругань иностранного туриста по поводу ненадежности взорвавшегося русского телевизора.

Иностранец выбежал из номера и, крича появившейся горничной о пожаре, бросился к лифту. Дежурившая в этот день женщина подменяла подругу и понятия не имела, о чем кричал ей взбесившийся жилец. Она, не слишком торопясь, пошла проверить его номер. Увидев пожар, дежурная забыла о том, что по инструкции прежде всего необходимо поднять тревогу и сообщить о возгорании в пожарную часть. Она попыталась сама затушить огонь. Но не получилось. Когда горничная это поняла, было уже слишком поздно. Огонь быстро распространялся по этажу, пожирая все, что попадалось на его пути, и не встречая никаких препятствий. Тела двух мертвых девушек и профессора были первыми, но не последними его жертвами.

17

«Правда».

Недавно с разоблачением ЦРУ выступила танзанийская газета «Мфанья кази». Газета отметила, что ЦРУ идет на все, чтобы остановить движение народов Африки к подлинной независимости.

В настоящий момент в недрах этой зловещей организации разрабатываются планы навязывания марионеточных правительств народам Зимбабве и Намибии, ликвидации таких движений, как Патриотический фронт Зимбабве и Народная организация Юго-Западной Африки (СВАПО).

Кровавыми руками ЦРУ пытается задушить революцию в Эфиопии, посеять рознь между независимыми африканскими государствами.

С телетайпной ленты.

По решению президента Мозамбика в стране создан центр по координации помощи хквободительным движениям юга Африки.

Полковник Дорожкин подъезжал к Ярославскому вокзалу. Он видел, в какую камеру хранения профессор положил сверток, а теперь знал и ее шифр.

Еще по дороге к гостинице полковник распределил одну часть своих людей так, чтобы они не мешали его дальнейшим действиям, а вторую – чтобы помогли справиться с «соседями», если те появятся. Работа на ГРУ и Страну Советов закончилась, начиналась работа исключительно на себя.

Завладев пакетом профессора, в котором находился его зашифрованный дневник, Дорожкин направился к выходу из вокзала, но тут его вежливо оттеснили двое в штатском. Разговор был недолгим. Подоспевшие люди Дорожкина обезвредили гэбистов и проводили шефа до машины. Полковник приказал им следовать на северо-восток, а сам направил «Жигули» на юго-запад, в аэропорт Внуково.

Выход за границу Дорожкин планировал таким образом: от Риги до Таллинна на машине, от Таллинна до Стокгольма паромом, а затем на перекладных – до Берега Слоновой Кости. Весь маршрут был просчитан заранее. Что-то могло сорваться лишь в том случае, если вмешаются агенты КГБ или ГРУ, которые непременно должны будут спохватиться, как только разберутся с пожаром в гостинице «Россия» и в тихой заварушке на вокзале и окончательно поймут, что полковник Дорожкин сменил окраску.

О самом пожаре Дорожкин узнал по дороге в аэропорт. Он оказался очень кстати. На некоторое время это собьет с толку обе спецслужбы, и Дорожкин сможет улизнуть из Союза.

То, какими идиотами выставили себя и братья-комитетчики во время проведения операции, да и сотрудники родной конторы, Дорожкина не столько удивило, сколько насторожило. И хотя полковник знал, что в работе спецслужб каких только причуд не бывает, но на сей раз было уж слишком чудно. Скорее, навязчиво.

Но странными Дорожкину показались не только действия спецслужб, но и агента ЦРУ. Когда от Ярославского вокзала Никифоров проследовал до гостиницы «Россия», полковник даже не поверил своим глазам. Гостиница во все времена прослушивалась, просматривалась и была до предела напичкана агентами КГБ. Американцы это прекрасно знали, но тем не менее направили профессора именно в «Россию». Создавалось такое впечатление, что Богомолов специально хотел сдать Никифорова КГБ. И сдал.

Все это выглядело по меньшей мере странно, и по дороге в аэропорт Дорожкин молил Бога, чтобы тетрадь профессора при детальном рассмотрении не оказалась фальшивкой.

О том, что человека, похожего на'профессора Никифорова, засекли в гостинице «Россия», Корнеев узнал через пятнадцать минут после столкновения с ЗИЛом, то есть тогда, когда стало ясно, что Богомолов сумел выйти из кольца захвата и скрыться в неизвестном направлении. Но и «неизвестное направление» тоже было заранее просчитано. Имея на руках удостоверение гражданина Соединенных Штатов Америки, Богомолов-Бэтфорд проскочил под самым носом спецслужб в здание посольства и спрятался за его стенами.

Полковник Шаров решил взять реванш с профессором Никифоровым и дал указание выслать в гостиницу группу захвата. Корнееву и его людям предписывалось также проследовать в «Россию» и проконтролировать ход операции, а точнее, выяснить, не заинтересован ли в этом деле кто-нибудь из коллег по ремеслу. В это время в «России» уже во всю разворачивались трагические события.

Когда гэбисты подъехали к гостинице, страшной силы огонь пожирал одиннадцатый этаж здания. Территория была оцеплена милицией, всюду стояли пожарные машины, машины «скорой помощи» и МВД. Санитары наспех накрывали простынями бесформенные, размазанные по асфальту тела людей, которые, не выдержав нестерпимого жара и духоты, предпочитали выбрасываться из окон, нежели сгореть заживо.

Картина была жуткая. Огонь распространялся стремительно, и этому способствовало преступное нарушение норм пожаробезопасности, начиная с замены положенных по стандарту материалов на легковоспламеняющиеся и заканчивая откровенной халатностью службы противопожарного контроля. Если бы не дежурившие в гостинице офицеры КГБ, проявившие поразительное мужество при спасении людей из огня, если бы не героические действия пожарных – жертв было бы значительно больше. Но не будь самого пожара – последствия от другой смертельной заразы оказались бы в тысячи раз тяжелее, если вообще не стали бы фатальными.