Изъян (СИ) - Инк Анна - Страница 51

- Опять? Сколько можно искать новые источники энергии?

- Это такое многовековое развлечение человечества, - хмыкает Инг. – Традиция. Передаётся из поколения в поколение вне зависимости от близости между детьми и родителями.

- Я читала про руны сегодня…эти знаки, мне кажется, что они повсюду.

- Значит, Вы всё-таки поверили мне про мою мать?

- Ты ведь не обманул меня, Инг? – я смотрю ему прямо в глаза. Дурацкий Город затмевает своим освещением его взгляд бликами на очках. Дурацкий Город сотворил с Ингом этот изъян. Дурацкий Город всех делит и разделяет. До директив остаётся шагов десять.

- Я Вас никогда не обманывал, Кира.

Я смотрю на его губы, произносящие моё имя. Он целовал женщину!

- Ты мной манипулируешь, - я прижимаю ладони к вискам и тру их подушечками указательных пальцев. Опять эта боль в моей голове. Я убыстряю шаг. – Скажи мне, это ты подарил Саше кулон с изображением руны «Лагуз».

- Вы быстро схватываете новую информацию, - хмыкает Инг.

- Ты?

- Да, я.

- Зачем ты это сделал?

- Ей очень подходила эта руна.

- А мне подходит руна твоего имени?

- Нет.

- Тогда зачем ты подарил её мне?

- Вам я подарил то, что очень дорого мне.

Я тяжело вздыхаю.

- Кира, помогите мне. Я больше не могу так жить.

Я останавливаюсь. Инг не сразу. Возвращается ко мне, делая полтора шага спиной. Он стоит сбоку от меня. Я смотрю на него. Он смотрит на директивы.

«Сейчас он скажет, что чувствует к тебе что-то особенное!» - мой внутренний голос говорит это с придыханием.

- Она заставляет меня заниматься её биографией, - у Инга так дрожит голос, как будто в этом есть что-то возмутительное.

- Новая начальница?

Он кивает.

- И что в это такого? – я снова начинаю движение.

- Вы можете с ней поговорить? Я понимаю, что не имею никаких прав просить Вас об этом, но мне это невыносимо. Она могла бы отправить меня обратно в отдел по видеоархивам. Я готов заниматься сортировкой мемуаров, больше никогда не видеть звёзды…что угодно. Только не трогать Сашу.

- Сашу?

- Я не могу даже видеть её фотографии. Я не могу перечитывать её тексты. Я не могу анализировать её. Я. Не. Хочу. Этого. Делать.

- Она заставляет тебя делать мемуары для Саши? – мотаю я головой, как будто так лучше пойму его слова. - Зачем? Зачем ваш отдел делает мемуары для жертв? Никто ведь не знает наверняка – возможно, они ещё вернутся.

- Вы же сами знаете, что происходит. Разве нет? – он улыбается. – Зачем Вы меня обманываете?

- Я действительно не знаю, - честно говорю я.

- Партия ЦЭРЕПРА была зарегистрирована в 2039 году. Она существует уже семьдесят четыре года. Вы, конечно, не занимались историей – Вы женщина, а не особь второго пола. А если бы Вас это увлекло – Вы бы сделали определённые выводы.

- Например?

- Слишком долго. Так не принято. Нужна новая. Новая партия. И чем неопределённее будут её взгляды – тем легче маневрировать, а затем манипулировать. Разве не проще перевирать слова тех, кого уже нет, чем притворяться теми, кем они не являются?

- Ты хочешь сказать: жертвы – основательницы нового общества, да?

- Это не моё мнение. И не я это придумал.

- Кто всё это начал? Елена?

Инг пожимает плечами.

- Как ты думаешь, где мне её найти?

- Она ведь из вашего сообщества, - шепчет Инг. – Либо она пошла против всех вас, либо конкретно Вам чего-то не договаривают.

- Ты прав, - бормочу я. – Мне самой надо с этим разобраться. И тебе помочь надо. Я что-нибудь придумаю. Что такое? Почему ты остановился?

- Разветвление. В Городе нет директив, по которым я и Вы можем идти вместе.

- Да. Верно.

- Мне правее, Вам – левее, - говорит Инг, зачем-то делая шаг ко мне. И снова останавливается. Теперь я вижу его глаза.

- Хорошо, - отвечаю я и продолжаю стоять на месте. Потому что он тоже стоит. Или от чего-то другого. Что-то странное сейчас в его взгляде, что мешает мне начать движение. Я пытаюсь разгадать его замысел, даже ощущаю, что моя голова немного наклоняется вбок. – Ты так смотришь на меня, как будто мы расстаёмся навсегда, - протягиваю я тихо.

Инг размыкает губы, хмурится, снова смыкает. Пытается улыбнуться. Когда он так делает (хочет сказать что-то, но потом передумывает), он хмыкает, словно пытается подавить кашель, потом извинительно улыбается, и пытается отшутиться, как будто всё-таки сказал то, что подумал.

- Между прочим, - Инг поправляет очки, - для моклей директивы очень опасны. Вот толкнёт меня сейчас какой-нибудь аполло, упаду я головой в асфальт, растопчут мои очки, и никогда я Вас больше не увижу.

- Перестань называть себя моклем, - раздражённо шиплю я. – Если бы не твоё зрение, ты мог бы стать… - я осекаюсь.

- Вы уже это говорили. Нет. Не мог бы. У меня есть другие изъяны, гораздо более значимые. – Надевает улыбку. – Например, я по гороскопу – Рыбы. Типичный мокль: мягкий, молчаливый, запуганный…

- Рассказывай это тому, кто тебя не знает.

- А Вы меня знаете?

Я почему-то начинаю улыбаться. Это, по-видимому, нервное.

- Вот как? Какой же я?

Я уже двигаюсь по директиве 1. Справа от меня, через неоновый и красный отбойники, по директиве 0 идёт Инг. Я чувствую, что он смотрит на меня. Я не отвечаю взглядом. Я не могу оторваться от первого пересечения с винтом на моей директиве, из которого в моё направление вываливает поток людей. Я готовлюсь к шагу в эту точку как к прыжку в ледяной бассейн. Вталкиваюсь. Поток особей второго пола захватывает Инга на директиве 0. Доноры двигаются очень быстро и ловко; они свободно размахивают руками; их головы высоко подняты; передние пряди их длинных волосы диагоналями разлетаются назад, открывая правильные профили и точные линии подбородков. Ссутуленные цэрперы мужского пола смотрят вниз, семенят согнутыми ногами и жмутся к отбойникам. Я с тревогой высматриваю Инга. Я слышу сдавленный вопль за спиной, и резко замедляю шаг, обернувшись. Упал молодой человек. Он встаёт на колени, и я вижу его узкие плечи в сером пиджаке. Я мешаю своему потоку. Нужно двигаться быстрее. Чувствую, что кто-то смотрит на меня. Я различаю Инга, который немного впереди. Ну? Какой же он мокль? Мокли не двигаются так быстро, как он. Мокли не держат себя так уверенно, как он. Он не просто не хуже доноров. Смешинка в его глазах, которую я на расстоянии различаю, располагает к нему. В нём нет этого чувства превосходства, которое делает лица доноров картонными. Обгоняю женщину перед собой и перестраиваюсь ближе к отбойнику. Обгоняю ещё двух цэрперок – теперь я иду с ним в ногу. Инг совсем рядом. Нас отделяют только две стенки, раскрашенные в разные цвета. Мне спокойно от того, что я нашла его. Он иногда немного поворачивает голову в мою сторону и спокойно улыбается. Он не знает, смотрю ли я на него. Моя голова повёрнута строго вперёд. Но я вижу его боковым зрением. Даже красные отблески директивы 0 не разрушают его облик своим отталкивающим цветом. Он убыстряет шаг. Он теперь далеко впереди. Мне действительно казалось, что я знаю его.

«Ты ему призналась, что ты из элиты», - кашлянул мой внутренний голос.

Нет.

«Ты должна была возразить, что Елена не из твоего сообщества, и что ты вообще не понимаешь, о чём он».

Нет. Он сам догадался уже очень давно. И я не собираюсь его переубеждать.

«Ты не понимаешь, какой опасности подвергаешь себя. А он использует тебя».

Нет. Я всё прекрасно понимаю. И пусть использует. Если я могу ему помочь – почему я не должна этого делать?

«Потому что ты ничего не должна особи второго пола».

Хорошо, поставим вопрос так: если я хочу ему помочь – почему я не должна этого делать?

«Ты только недавно читала про то, как вели себя подчинённые с начальницами в прошлом веке. Они вызывали сочувствие и были откровенны, чтобы добиться расположения. Разве не этим он занимается?»

Чем?

«Архаическими манипуляциями – вот чем».