Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера! - Черкасов tm Дмитрий - Страница 4

Двух минут не прошло, въехал во двор чёрный джип. Вылез из него браток в «Адидасе» от тёти Доры, увидел Демьяна и удивился:

— Ха! Я думал, ты не придёшь! Не хилый парень, видать…

Не успел он это сказать, как во двор резко зарулила «девятка» с качком, не похожим на самого себя с фотографии.

— Петруха! Здорово, братан! Какими судьбами?

— Андреич! Вот это да! Хороший знак: друга встретить на стрелке!

— И у тебя стрелка? — обрадовался Адидас. — С кем?!

— С кем?! С кем?! Да вот с этим пацаном!

— Ни черта себе, заворот кишок! — опешил фирмач.

И в ту же секунду «Тойота» с бычьими рогами на бампере влетела во двор, затормозив на битом кирпиче так, что у Петрухи с Андрюхой их накачанные долгим жеванием жвачек челюсти неприлично далеко отвисли.

— Саня!!!

— Санчище! Мастер-класс! На стрелку?!.. С пацаном этим… Да, чтоб его!..

Приезд всех троих столичных бойцов в одно место и в одно и то же время не был неожиданностью только для Пятака.

Адидас, Простак и Мастак были самыми известными в областном центре братками. Вся братва города знала о подвигах своих героев. Кого эти трое только не бомбили? Кого они только не пинали по долгу службы?

Ходили все трое под одним Папой. Задания выполняли похожие: вправление мозгов, отшибание рогов, вышибание долгов и вытряхивание из штанов, но каждый был по-своему интересен и мил. Имел, так сказать, свой фирменный почерк.

Шурик Биттнер получил прозвище «Мастак» за особое мастерство, с которым он выполнял сложнейший по технике исполнения ритуал. После хорошего сражения, баскетбольного роста и габаритов борца сумо, Саня Биттнер аккуратно, так, чтобы не замочить своей одежды, выбирал счастливчика, участника ритуала, и макал его головой в унитаз, чтоб, значит, чувств не терял. Как известно, мастерство необходимо оттачивать, и ради такого дела Шура готов был тащить тела своих врагов к ближайшему туалету через все препятствия: через толпу танцующих и через омоновское оцепление, через не могу и через запертые двери, используя в последнем случае бесчувственное тело противника в качестве стенобитного орудия.

Другой заметной фигурой в троице был Андрюха Путейкин, которого сам Папа за некоторую прямолинейность окрестил «Простаком», а ещё за то, что во всех случаях, когда необходимо было получить информацию от кого-либо, Путейкин признавал только один простой способ — армейский противогаз. Бывало, наденет Путейкин противогаз с пережатым шлангом особо упёртому отморозку, посягнувшему на интересы бизнеса их Папы, и вдумчиво так в круглые стёклышки смотрит, ждёт, когда неразумное дитя одумается. И сколько ни пытался Папа объяснить Андрюхе необходимость технического совершенствования методов работы с клиентами и творческого роста над собой, упрямый Простак всегда использовал только свой фирменный простой и проверенный метод.

Биттнер и Путейкин были рядовыми бойцами, хотя и с определённым стажем. Командовал же десятком таких братков бригадир Петя Шнуропет, по прозвищу Адидас. Кличку «Адидас» дали ему за особую любовь к фирменному малиновому спортивному костюму с тремя полосочками, который Петя Шнуропет носил и летом и зимой.

Пете, немного тщеславному от природы, льстило, что он выделялся на фоне остальной рядовой братвы, словно наряжённой в униформу. Все в чёрных кожаных куртках и кроссовках, а тут он, Петя, в малиновом костюме и лаковых штиблетах. Только на случайные халтуры мог Петруха напялить кроссовки, правда, тоже адидасовские, но после исторической встречи с Пятаком и вовсе кроссовки задвинул!

Вот таких серьёзных людей собрал на стрелку приезжий пацан!

Тройка решила устроить небольшой военный совет.

Кому первым бить? Бить или не бить? В конце концов, решался вопрос принципов: после Мастака Простаку делать обычно было нечего, что уж говорить об Адидасе? И ещё, им понравился этот наглый степногорский браток, правда, «столичного» форсу у него не было, но со временем это придёт. Зато гонору много, потому что молодой ещё, не понимает, куда попал! Областной центр — это не просто город, это культурная столица края! А потому проучить его всё-таки решили, но не сильно. Пару рёбер, нос сломать можно… И хватит с деревенщины.

— И это… Ребята, без ваших фирменных блюд, — многозначительно заметил Шнуропет, заметив хобот противогаза, торчащий из кармана Путейкина.

Пока братки шептались, плотоядно поглядывая на Демьяна, во двор ввалилось четверо человек в форме десантников, в тельниках и голубых беретах. В честь Дня Воздушно-десантных войск и полного отсутствия в ближайшем окружении туалета в культурной столице, сия группа виновников торжества собиралась оросить стены злополучного двора, а тут, на тебе: братва!

Демонстративно не обращая внимания на всяких там Мастаков и Простаков, десантники у мусорных бачков деловито сделали своё дело, ради которого они сюда пришли.

Первым не выдержал такой наглости Адидас-Шнуропет и громко объявил о том, что воспитанные люди культурной столицы по помойкам не шарят и не гадят.

— А тем, кто мешает конкретным пацанам на стрелках о делах почирикать, — добавил жару Саня Биттнер, — тому можно и лейки поотрывать.

Вызов тут же был принят.

— Десантура! — заорал хрипло самый длинный голубой берет. — Покажем гражданским хамам, как Родину любить! Мочи их! ВДВ! Гвардейцы! Вперёд!

Береты, на ходу застёгивая ширинки, нестройной цепью пошли на братков.

— Братки! — в тон беретам возопил, выскакивая вперёд, Петя Шнуропет. — Поучим десантуру мягкой посадке на задницу! Покажем им, где-с раки зимуют! Нам в общак — все ништяк! Адидас, Простак, Мастак!

— И Пятак, — задорно крикнул Демьян, занимая место на левом фланге.

— Ого! А ты тоже конкретный пацан! — хлопнул его по плечу Адидас и тут же, крутанувшись, въехал наотмашь первому берету по усатой физиономии.

Демьян окончательно почувствовал себя как дома. Разрезающие воздух кулаки, мелькающая перед лицом обувь, мат-перемат… И не надо тут думать ни о чём. Вот свои, а вот — чужие. Хорошо жить на белом свете! Кто понимает, конечно…

Битва между тем разразилась нешуточная. Десантники были тренированы на совесть и крепко помнили, чему их учили в ВДВ. Троих братков они могли бы и забить, но вот подкрепление в виде почти профессионала в искусстве мордобоя Дёмы Круглова все их преимущество свело на нет.

Через десять минут вздохов, охов и пыльной возни стало очевидным очевидное: нашла коса на камень.

— Эх, туалета поблизости нет, — раздался озабоченный голос Мастака-Битгнера, отбивающегося от голубого беретчика, не уступающего ему ни габаритами, ни умением драться. — Уконтропупю его, а в чувство привести негде будет.

— Макнёшь его в мусорный бачок, — деловито отозвался Путейкин, едва успевая уворачиваться от атак невысокого, но зверски подвижного противника.

— А лучше, в канализацию… — посоветовал Шнуропет, изящно и сильно блокируя правую ногу своего противника, у которого на груди зло поблёскивал орден «За боевые заслуги», — такой вот облом от тёти Доры!

Демьяну достался десантник с ещё большим количеством наград, тот самый длинный, что подал команду: «Вперёд!» Длинный уже и так изрядно помотал Пятаку нервы, оказавшись инструктором по рукопашному бою. Он очень профессионально «киякал»[2] при каждом ударе и пару раз едва не достал Демьяна то кулаком, то ногой. Будь инструктор потрезвей, свой заносчивый «пятачок», наверное, пришлось бы впервые в жизни чистить самому Пятаку.

Длинный достал-таки Демьяна, проведя быстрый удар ногой в плечо. Пятак, крякнув от боли, мгновенно вышел на дистанцию и припечатал десантника некаратэшным, по-боксерски классическим, левым хуком в челюсть. Десантник совсем уж пьяно закачался, но Демьян не стал добивать противника, давая тому время, чтобы придти в себя.

— Нокдаун! — провозгласил Пятак, выжидая, пока длинный примет боевую стойку. — А сейчас будет нокаут… Сдаёшься?