Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера! - Черкасов tm Дмитрий - Страница 38

До слуха немногих пассажиров с нижних палуб долетел острый как бритва, неприятно короткий вскрик морской чайки…

Глава четырнадцатая

ГЕРОЕВ ОБРАЗ СОБИРАТЕЛЬНЫЙ, В КАКОЙ-ТО МЕРЕ ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ, В НАЧАЛЕ КНИГИ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ, В ФИНАЛЕ КНИГИ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ

«…Где вы, друзья? Видеть вас хочу, слышать! Куда я плыву на этой большой посудине? Кондуктор, нажми на тормоза!.. — подумал Демьян, несколько секунд продолжая смотреть в бесконечную серую даль. — Но остались ещё со мной мои друзья. Тут один, в кармане в чехле. Мобила! Перпе-тум мобила… Вечная мобила… Несколько кнопок, и есть контакт!»

— Петька! Нам в общак — все ништяк! Где вы, черти? Без вас я сейчас, как волк на льдине!

— Пятак!? Мы тебя два дня искали! Телефон выключен! Где ты пропадал? Папе сказали, что потеряли тебя при невыясненных обстоятельствах, он так рассвирепел, ха-ха… что даже нам отпуск дал. Представляешь, так и сказал: идите с глаз моих долой, и чтоб я вас пару дней в городе не видел! Мы у Костецкого, Шухера, катер взяли и рванули на остров Талибан. Где-то рядом с Кронштадтом и от города недалеко. Только что тебя вспоминали. Вот, шашлыки жарим. Выпили уже по чуть-чуть. Но без тебя какой праздник? Так, где ты, братишка?

— Где-где? В Финском заливе! Мимо Кронштадта этого самого проплываю. Как ты, Саня, Андрюха?

— Да всё — ништяк, братан! Все живы! Это судьба, брат! Давай к нам, заворачивай, пока снова не по терялся. Адрес простой: остров Талибан… Нет, не то. Андрюха, как остров-то называется? Ага! Тотлебен. Около Кронштадта. Узнаешь по дыму. Мы ж шашлыки жарим! Саня целого кабана откуда-то припёр. Ещё половина осталась. По запаху нас скорее найдёшь… Тут с тобой ребята хотят…

Чего хотели ребята, было ясно, поговорить они хотели с другом, но батарея в мобильнике совсем рзрядилась, и, коротко пикнув, отключила телефон.

Пятак быстро спустился вниз к рулевой рубке и спросил у молодого парня в форме морского офицера, в каком направлении находится остров Тотле-бен.

— Вон там, — показал рукой в сторону хорошо видного Кронштадта офицер, — Кронштадт. До него около мили, примерно, будет. А чуть правее, видите, дымок поднимается? Это Тотлебен и есть. Наверное, леса на острове горят. В последние дни жара стояла. А вам лучше в каюту спуститься. Мы штормовое предупреждение получили. Через пару часов качка может подняться. Морская болезнь — штука коварная.

— Да, лучше спущусь, — согласился Демьян, плюнув за борт. Он снова стал прежним Пятаком, который, как ни подбрасывай его судьба, всё время падает орлом, а не решкой.

Рванул он по палубе и нашёл какого-то боцмана не боцмана, но моряка, за четыре зелёные бумажки согласившегося втихую Демьяна на шлюпке отпустить в автономное плавание. А пропажу заметить часа через полтора…

Спустился Демьян в шлюпке на балтийскую волну, проводил взглядом удаляющуюся белую махину парома и опять себя на мгновение одиноко почувствовал. Как Робинзон Крузо. Но понял давно Демьян, что про него была другая книжка написана. Ту книгу, положенную к нему в гроб, он ещё во Франции прочитал и где-то на родине её героев оставил. Но главное, что все там хорошо заканчивалось. Девчонка там, правда, как и Полина его, умерла. Но братва осталась жива. И этот газпромец… то есть гасконец, всего добился, чего хотел…

Демьян сначала весла потерял, то есть не нашёл. Но потом сообразил, что вместо тяжёлых жердин на шлюпке были установлены удобные рычажки, как в тренажёрном зале. Качай себе, даже не устаёшь нисколько. Заодно и тренаж правильный. Станут руки твои, Пятак, как весла, а ноги как якоря.

А грести надо было побыстрее, потому что заметил он пару катеров мышиного цвета, со всякими флажками и, что особенно неприятно, с орудийными башенками, и направлялись катера к Демьяниной шлюпке.

«Прикинусь путешественником Конюховым. Скажу им, что через Атлантику плыву, рекорд ставлю. А если что, пойду на таран, — решил Пятак».

Но катера почему-то приостановили ход и остановились в отдалении. Нашли, наверное, что-то более интересное. «Княжну», наверное, вылавливают, то есть Алку Замоскворецкую. А, значит, если она жива осталась, то будет за ним погоня.

Пятак с двойным усердием стал грести в направлении, указанном офицером теплохода, дымом костра помеченным, благо они недалеко от Кронштадта успели отплыть.

«Поздно я опомнился, — с грустью подумал Пятак. — Надо было всё ещё там, у Алки кончать. Рассупонился! Размяк! Про Полину забыл, про ребят! От проблем убежать хотел! Но есть Бог на свете! И друзья рядом в нужный момент оказались! Кстати, кой черт их занёс на этот Тот… или не Тот… Ле-бен?!»

А катера между тем за паромом помчались, — значит, жива Алка осталась!

«Правильно физичка в школе говорила, — подумал Пятак. — На дерьмо, погруженное в воду, никакая сила не действует, кроме одной — выталкивания».

У Демьяна появлялось какое-то дополнительное время, пока экипажи катеров будут искать его среди пассажиров теплохода. Чтоб легче работалось, Пятак достал из кармана приёмник, с теплотой вспомнив, как Путейкин и Шнуропет в «Компьютерном Доме» покупали свои компьютеры.

«Если не догонят, — подумал Демьян, — тоже куплю себе компьютер. Подучиться малость надо, а то живём, хуже французов…»

Настроенный на знакомую волну приёмник коротко и по-деловому сообщил последнюю новость:

«Новый принцип тайного голосования предложил депутат Государственной Думы Владимир Свиньин. Никто ни на какие кнопки не нажимает. Все тайно покидают зал голосования. После чего спикер, что хочет, то и делает. Предложение поддержал президент и правительство…

Движение гринписовцев в городском ЗАКСе выступило с требованием взорвать, к чёртовой матери, дамбу на Финском заливе, чтоб на её месте построить Великую Китайскую Стену — настоящее чудо света и памятник архитектуры…»

Дым над Тотлебеном был хорошо виден. Потянуло шашлычным ароматом. Островок с бастионами на пирог издалека смахивал с маленькими набалдашниками, будто из теста вылепленными. А над одним из бастионов красный флаг развевался.

Демьян грёб, сидя спиной к острову. Катера показались вдали, стремительно приближаясь к беглецу. Неужели достанут? А остров был уже недалеко. На стенах три маленькие фигурки бегали, руками махали.

— Гражданин в лодке! — вдруг раздался над водой громкий мегафонный голос. — Остановитесь! Сопротивление бесполезно!

— Знакомые все фразы! — усмехнулся Дёма, налегая на вёсла.

Да и чем было сопротивляться, если у Демьяна не только ствола, а даже булыжника под рукой не было? Оставалось последнее средство.

— Сдавайся! Кому говорят! — голос быстро перешёл на «ты».

— Гринпис! Гринпис! — заорал вдруг Демьян громче, чем их громкоговоритель. — Не приближаться! Лодка буксирует подводную мину для подрыва дамбы! Долой дамбу! Даёшь экологически чистые балтийские шпроты! Гринпис! Не приближаться! Долой дамбу! Да здравствует Великая Китайская Стена!..

Мегафон умолк — пошёл, видать, совещаться. Катера приостановились. Дёма ещё приналёг на вёсла, так как различил уже, что над крепостью не красный флаг развевался, а Адидасовы штаны на ветру реяли.

Катера пошли на Демьяново судёнышко.

«Эх, — подумалось Пятаку, — если выберусь из этой переделки, запишусь в Гринпис. А теперь — кранты! Кончились понты».

Но тут ударила братская береговая артиллерия.

Крепость Тотлебен впервые за последние сорок лет открыла огонь. Огонь, который открыли Петруха Шнуропет, Саня Биттнер и Андрюха Путейкин из своих пистолетов.

Руины заговорили! Катера сделали резкий вираж, и отошли назад скорым ходом.

— Что, не нравится?! — заорал вдогонку Пятак и международным сухопутно-морским жестом показал им очень большой кукиш. — Гринпис вам в задницу!